Брызги шампанского

— На мой вкус, не хватает тонкости, — бросил он.

— Так было задумано, потому что у вина насыщенный вкус, — парировала Габриель, подавляя желание оправдаться. Создание этикетки, не говоря о самом вине, требует труда, знаний, времени и любви. Уж кому-кому, а Люку это должно быть известно.

— Ну, что ты стоишь? Иди! — кивнула ей Симона.

Габриель устроилась за столом напротив него.

— Хочешь услышать мое мнение? — поинтересовался Люк.

— Зависит от тебя, — ответила она, стараясь говорить как можно небрежнее.

— Благодарю. — Он церемонно склонил голову. И вдруг улыбнулся. — Тебе всегда удавались продажи. Помнишь тот день, когда вы с Симоной заменили слегшего Марселя? Сколько вы продали бутылок нашего самого выдержанного и дорогого шампанского? Двадцать восемь?

— Двадцать девять, — поправила его Габриель и напомнила: — У нас с Симоной было одно несомненное преимущество.

Марсель был седовласым мрачным пожилым мужчиной, в то время как они с Симоной были очаровательными бойкими девчушками семи и девяти лет соответственно. Симона тогда заслужила похвалу, а вот Жозе выпорола дочку за то, что та забыла о своем положении.

При этом воспоминании Габи перестала улыбаться. После ударов хлыстом на спине и ногах вздулись волдыри. Раф, которому было тринадцать лет, готов был наказать любого, кто осмелился бы поднять на нее руку, но выступить против Жозе он не смел. Лишь немного позже, повзрослев и возмужав, он стал защищать сестренку, заставляя мать дважды подумать, прежде чем прибегнуть к порке.

— Габи?

Услышав голос Люка, она поняла, что слишком углубилась в прошлое.

— Что с тобой?

Он всегда чувствовал перемену ее настроения. Габриель поражала его интуиция. В детстве она даже восхищалась ею, но, когда они повзрослели, в этой его способности стала таиться опасность. По-видимому, Люк не утратил своего дара и сейчас.

— Ничего, — сказала Габриель, через силу улыбаясь и заставляя себя не думать о прошлом.

В детстве они с Рафом скрывали жестокое обращение с ними матери, и никто из окружающих не догадывался о том, что Жозе бьет своих детей. Почему они не говорили об этом? Кто знает. Возможно, их удерживала боязнь новых побоев, а возможно, стыд. Или они молчали из гордости. И уж конечно, Габриель не хотелось ни вспоминать, ни распространяться об этом сейчас.

— Это одно из наших самых дорогих и выдержанных вин, — продолжила она. — Конечно, кому-то срок выдержки может показаться смешным — всего пять лет. Раф хотел подержать его еще немного, но помешала экономическая ситуация — нам срочно понадобились деньги. — Она кивнула на другую бутылку. — А это четырехлетнее вино, но мы разлили по бутылкам совсем немного, все остальное по-прежнему хранится в бочках. Оба вина отличаются богатым вкусом и ароматом, но лично мне больше нравится то, что моложе. Из всех, что мы произвели, это мое самое любимое.

— Почему вы решили заняться красным вином? — спросил Люк. — Почему не игристым? Ведь когда-то Раф изучал производство именно игристых вин.

Все верно. Раф действительно больше разбирался в игристых винах и шампанском. Все начальные знания и он, и Люк почерпнули от Филипа Дювалье. Уже тогда Люк блестяще во всем разбирался, а вот Раф любил экспериментировать. Большая часть экспериментов заканчивалась неудачно, но иногда богатая фантазия рождала на свет нечто вызывавшее одобрение даже старика Дювалье.

— Если честно, я не знаю, почему Раф занялся красным вином. Он уже приобрел виноградники, когда я приехала в Австралию. Думаю, он просто полюбил те места, а виноград там рос красный.

— А почему «Земля ангела»?

— Потому что название как нельзя лучше подходит, — с полуулыбкой ответила Габриель.

Не называть же виноградники «Слезы ангела», в самом деле? И уж тем более Люку не стоит знать, что она все же назвала так самую первую бочку вина и то вино до сих пор остается лучшим.

— Открой обе, — распорядилась Габриель.

Скорее всего, Люку захочется их сравнить и получить хотя бы приблизительное представление о том, что производит Раф.

— Почему вы решили остановиться на традиционных пробках, а не на закручивающихся? — поинтересовался он, беря штопор.

— Именно потому, что они традиционные. Начиная свой бизнес, Раф имел точное представление о том, кому он будет продавать вино, а такие люди вряд ли оценят закручивающиеся пробки.

Люк достал бокалы, и, пользуясь тем, что он несколько секунд стоял к ней спиной, Габриель позволила себе, не таясь, смотреть на него с желанием и тоской. Кроме того, она очень волновалась, так как мнение Люка было для нее важно. Если вино ему не понравится, она будет просто раздавлена.

Наконец вино было открыто. Люк разлил его в три бокала. Взяв один в руки, он несколько секунд его разглядывал.

— Хороший цвет.

По мнению Габриель, цвет был не просто хороший, а потрясающий, но она ничего не сказала. Затаив дыхание, она ждала дальнейшей оценки. Прошло еще десять томительных секунд.

— Симона, хочешь попробовать? — предложила Габриель.

Подруга подошла неохотно.

— Лучше бы мне не знать, кто делал это вино, — пробормотала она.

— Зато я буду чувствовать себя намного увереннее, — возразила Габи. — Забудь, кто его делал, и попробуй. Все что от тебя требуется, — это просто сказать «м-м-м, ничего», или «приятный вкус», или что-нибудь в этом роде.

Люк поднес бокал к носу.

— Букет немного… — начал он.

— Немного — что? — немедленно спросила она.

— Интересный букет.

Ей показалось или Люк действительно усмехнулся, прекрасно понимая, в каком напряжении она пребывает в данную минуту?

— Приятные ягодные нотки, — заметила Симона, отпив небольшой глоток.

Люк последовал примеру сестры:

— Легкий аромат абрикоса. В самом деле, вкус необычный.

— О боже, Люк! — не выдержала Габриель. — Можешь ты сказать что-нибудь определенное или ты хочешь, чтобы я скончалась на месте от волнения?

Люк улыбнулся ей поверх бокала, но в его глазах зажегся дьявольский огонь.

— Терпение, мой ангел, это добродетель. Как ты знаешь, виноделие — мой бизнес, а к бизнесу я подхожу серьезно. И потом, дегустация — дело долгое и тонкое, требующее вдумчивого подхода и неторопливости.

— Люк, пожалуйста, не вынуждай меня поторопить тебя чем-нибудь тяжелым, — преувеличенно терпеливо произнесла Габриель.

Сделав глубокий вдох, она перевела взгляд на столешницу, надеясь, что рисунок древесины — плавные, волнистые линии — поможет ей хотя бы на время забыть о мужчине, к которому она привязывалась все больше. К тому же ей не терпелось услышать его мнение о вине.

А еще — об их недавнем поцелуе… И, великий боже, она жаждет повторения! Поцелуй только разжег жажду в ее крови, заставил желать большего. Может, стоит отказаться от плана, предложенного Симоной, и закрутить с ним безумный, страстный роман без каких-либо ограничений и преград? Может быть, таким образом ей удастся потом забыть о Люке, выкинуть его из головы? Если, конечно, не произойдет обратное. Да, не так-то просто принять решение…

— О чем думаешь? — неожиданно спросил он.

Габриель встретилась с ним взглядом и послала ему беззаботную улыбку. То есть она надеялась, что ей удалось ее изобразить.

— Точно не о тебе. Ну, так как? — поторопила она брата и сестру Дювалье. — Вы долго собираетесь томить меня в неведении?

— Мне нравится, — заявила Симона. — Чудесное вино, насыщенный богатый вкус, которым отличаются все хорошие вина. — Она ободряюще улыбнулась Габриель и сделала еще один глоток. — И я не знаю почему, но у этих австралийских вин удивительный аромат… Я даже затрудняюсь описать.

— Раф считает, что это аромат молодости, поскольку австралийскому виноделию, по сравнению с Европой, не так уж много лет. Там постоянно экспериментируют и виноделие пока не превратилось в ритуал, поэтому у каждого вина свой вкус, пусть даже не всегда такой изысканный, как у европейских вин.

— Должен признать, — заметил Люк, поднимая бокал, чтобы еще раз полюбоваться цветом, — у этого вина тонкий вкус.