От любви не убежать

Глава 3

Голос его звучал так твердо, а взгляд был таким жестким, что она, не сомневаясь в его словах, ошеломленно прошептала:

— Что ты имеешь в виду? — Незнакомец покачал головой.

— Я и так слишком много сказал тебе, Кит

— Ничего ты мне не сказал! — взорвалась она, не замечая, что они уже перешли на «ты». — Думаешь, так я и поверю, что кто-то поджидает тебя на улице, чтобы убить за пару банок с бобами?

— Бобы тут ни при чем.

Кит онемела, впервые ощутив, какая грозная опасность нависла над этим бесстрашным человеком. И только когда он взялся за ручку двери, собираясь выйти, она вновь обрела голос.

— Ты же замерзнешь до смерти.

Ее слова прозвучали так ровно и безжизненно, что молодой человек невольно повернулся к ней.

— Прости, Кит. Я не имел права заходить к тебе. Мне следовало по-прежнему скрываться в окрестностях. — Он глубоко вздохнул и тихо добавил: — Но я чувствовал себя чертовски уставшим.

— И остаешься таковым. Ты просто не сможешь выдержать такого похолодания. Несколько часов — и смерть от переохлаждения. — Она взглянула в окно: разыгравшаяся метель не утихала. — С тем же успехом можно утопиться в озере. По крайней мере, более быстрый и менее мучительный конец… и твои преследователи будут избавлены от лишних хлопот. Ну, что ж ты стоишь? Иди, сделай им приятное!

— Кит…

— Знаешь, в чем заключается идиотизм ситуации? Я не могу понять, что такого страшного ты сделал, если твои преследователи готовы даже убить тебя, и не опасен ли ты мне, если опасен им…

Незнакомец окаменел, лицо его превратилось в маску, вырезанную из гранита.

— Но все, о чем я могу думать, — цветы, оставленные на столе, порубленные тобой дрова, эта дурацкая посуда, которую ты упрямо моешь под краном…

Кит повернула к нему мокрое от слез лицо и увидела, что взгляд его потеплел, а глаза обрели привычный синий цвет.

— Я… совершил однажды ужасный поступок, Кит. Может быть, достойный любого наказания. Но скрываюсь я сейчас по другой причине, и мое прошлое и настоящее никак не связаны между собой.

И девушка поверила. Может быть, по глупости, в силу унаследованной от отца доверчивости, но, так или иначе, поверила. И вопрос выбора для нее отпал сам собой.

— Даже если они настолько чокнутые, что будут сидеть в такую погоду на улице и подкарауливать тебя, — сказала она после небольшого молчания, — то сейчас они ничего не смогут сделать. Люди сюда не доберутся, пока не будут расчищены дороги, а это произойдет не раньше завтрашнего утра.

Некоторое время он смотрел на нее, затем, покачав головой, пробормотал:

— Если ты в чем-то ошиблась и с тобой что-то случится, мне…

— Возможно, я не имею ни малейшего представления о том, что тут происходит, но я слишком хорошо знаю эти места и представляю, какие здесь должны быть заносы, — уверенно произнесла Кит. — Это всегда выводило из себя мать. И потом…

Она щелкнула пальцами, и Гус, вскочив на ноги, мгновенно оказался возле хозяйки.

— И потом у меня есть он.

Гость улыбнулся.

— Пойми, солнышко, что самый сильный и преданный пес бессилен против пули.

Кит чуть побледнела, но с прежней твердостью ответила:

— Но он, по крайней мере, предупредит нас об опасности.

При этих словах лицо незнакомца странно изменилось.

— Предупредит, и что дальше?.. — спросил он тихо.

Кит хотела рассказать о папином револьвере, хранящемся в шкафу спальни, но решила, что это несколько рискованно: ведь она так мало знает о нем. А может, проснулся инстинкт самосохранения?

Она пожала плечами и не очень убедительно бросила:

— А дальше что-нибудь придумаем по ходу дела.

— Упрямство — это коренная черта всех подсолнухов? — поинтересовался он.

— Скорее упорство, — сладким голосом ответила Кит. — Они так тянутся к солнцу и не любят, когда из-за кого-то появляется тень в ясный день.

— Пусть будет так. — Гость снова покачал головой. — Хорошо, Кит, я слишком устал, чтобы спорить с тобой.

— Понятное дело, ведь ты из упрямства хорохорился и делал вид, будто тебе море по колено.

— Я? Да это ты вылитый…

— …Подсолнух? Мы уже об этом говорили, — отрезала Кит. — В общем, так. Наверху есть раскладушка, либо, если тебя устроит, этот диван тоже не так уж плох. Ну, что же ты выбираешь?

— Диван, — невинным голосом ответил незнакомец. — Он кажется мне пуховой периной по сравнению с тем ложем, на котором я спал последние ночи.

— Сейчас дам тебе одеяло и подушку.

— Спасибо. — Она повернулась, чтобы уйти. — Кит!

Девушка оглянулась.

— Мне бы… — Он замолк, а когда заговорил вновь, ей показалось, что он собирался сказать что-то другое.

— Нельзя ли мне воспользоваться твоим душем?

— Нельзя.

Вид у него был такой ошеломленный, что Кит не сдержала улыбку.

— У меня нет душа. Если тебя устроит ванна, тогда милости прошу.

— Премного благодарен. Думаю, не будет вреда, если от меня перестанет благоухать, как от разъяренного скунса-вонючки. — Для выразительности он помахал перед носом пальцами. — Помимо гигиены для меня это еще вопрос хорошего тона.

— Слава Богу, у меня большой водонагреватель.

— Я могу транжирить всю воду? — спросил он.

— Оставь немного, чтобы я выстирала твою одежду.

— Она так истосковалась по стирке, что тебе достаточно будет поманить ее пальцем, и она сама заскочит в машину, — с вздохом сказал мужчина.

Через несколько минут она уже проверяла, прочно ли держится заплата на рукаве его рубашки, затем подобрала у дверей грязные джинсы, брошенные им у входа. Нагнувшись, она услышала звук расплескивающейся воды, за которым последовал вздох блаженства.

Кит улыбнулась. Бедный парень, наверное, нигде, кроме как в холодном озере, не купался.

Девушка собрала его одежду и запихала в стиральную машину. Вывернув карманы джинсов, перед тем как опустить их в воду, она обнаружила в одном из них сломанный нож и отложила его в сторону. Затем протянула руку за мылом, и тут перед ней возник образ сильного обнаженного мужчины, растянувшегося в ее ванне: мокрая от воды кожа блестит, веки полуопущены, а под ресницами поблескивают ясные, сияющие блаженством глаза. Эта картина перешла в другую: милую, интимную и такую желанную, что щеки Кит покрылись румянцем.

Сию же минуту прекратите это, Кит Кэмрун, решительно приказала она себе, затем с шумом захлопнула крышку стиральной машины, нервно нажала на кнопку, добавив еще мыла, затем, запустив машину, ловко повернулась на каблуках. Вот так-то!

И больше никаких глупых мыслей, повторила она про себя. Просто тебе стало тоскливо от твоего добровольного одиночества, а потому ты и пустила в дом первого попавшегося привлекательного мужчину, чтобы развеяться. А впрочем, почему же первого попавшегося? Лен Портер очень интересный мужчина, но тебе бы никогда и в голову не пришло представить его в ванной.

Впрочем, Лен, вероятнее всего, носит мешковатые боксерские трусы, а не те тесно сидящие короткие плавки, которые сейчас крутятся в стиральной машине.

Ничего себе, подумала она вдруг. Положеньице, нечего сказать! В ванной комнате у нее — голый мужчина, а вся его одежда мокрая. Вряд ли он захочет ждать, пока она высохнет. И что тогда… Хотя в ванной есть несколько больших полотенец, в которые можно завернуться, но они слишком малы для него.

Шлепая лапами по полу, Гус затрусил за хозяйкой в кладовую.

— Нельзя, Гус! И без тебя тесно.

Кит отыскала нужную коробку и открыла ее. Внутри лежал толстый махровый халат. От него исходил слабый аромат крема для бритья и хвойного одеколона. Крепко прижав халат к груди, Кит вдохнула воздух, наполнившийся такими приятными и любимыми запахами. Но прежде чем воспоминания и грусть успели охватить ее, девушка подхватила халат и, пройдя к ванной комнате, повесила его на ручку двери снаружи.

Время шло, и Кит с беспокойством подумала, что ей еще, пожалуй, придется вытаскивать своего гостя из ванны, как вдруг услышала звук открывающейся двери. Быстро уткнувшись глазами в книгу, лежавшую у нее на коленях, она сделала вид, будто поглощена чтением и не слышит ничего вокруг.