Журавль в осеннем небе

Такое чувство, будто невозможно вздохнуть. Это началось на пустом месте. Нежность его прикосновения вместе с осознанием того, что он находит ее красивой, почти ослепила ее.

— Хорошо, — поспешила заговорить Линда, пока не расплакалась и не натворила глупостей. Она забрала у него ложку и сплющила тесто. — Давай поставим их в духовку, а сами примемся за дела.

Она так покраснела, будто дела, которые она имела в виду, не имели отношения к кейсу, стоявшему на полу.

Рик быстро отошел к столу. Она открыла дверцу духовки. Лицо обдало жаром. Вот и причина, почему она так раскраснелась. Он в это время выложил на стол бумаги из кейса.

— Итак, — начал он, решив быть максимально деловитым, — здесь то, что мы заплатили за дом.

Тоже решив быть предельно деловитой, она посмотрела на цифру.

— Сделка с соседством.

— Это моя работа. Я нашел сделку. Все проверил, не пропустил ли кто-нибудь важное.

— Другие ищут недоделки и работу, — догадалась она. — А ты ищешь преимущества. — Он умел находить преимущества. И в ней, кажется, он видел главное. Несмотря на ее годы, он видел в ней что-то новое. Красоту.

— Правильно. А это приблизительный бюджет на разборку дома и реставрацию.

Он протянул ей небольшой лист бумаги. Она посмотрела на напечатанные цифры и задохнулась.

— Это большие деньги, Рик, — неуверенно протянула она. — Я не выполняла такую работу долгие годы…

— Ты с ней справишься.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу по твоему лицу.

Почему он так с ней поступает? Почему он видит красоту, силу и талант, которые так давно никто в ней не замечал? И почему его вера в то, что она обладает этими достоинствами, придает ей уверенность? Она начинает думать, что и правда наделена этими качествами…

— А это, я думаю, мы получим, когда сделаем дом и продадим его.

Она посмотрела на цифры и посчитала в уме.

— Когда я с тобой, деньги на учебу дочери в колледже в безопасности, да?

— Между цифрой номер один, — засмеялся он, — и цифрой номер три много вариантов. Это на случай лучшего варианта.

Линда поняла, что она становится одним из этих вариантов. Он видел ее такой красивой, сильной, искусной. А что, если она не такая? Линда испугалась. Если попытка будет неудачной? Если дело у нее не пойдет? Если она провалится? Но потом она подумала, что дом красивый и прочный. Нужен только понимающий человек, который сумеет показать его истинную прелесть.

И таким человеком станет она. Не собирается ли Рик стать таким человеком для нее?

Рик пропустил важное открытие, которое она сделала. Он был занят брошюрой о человеке, который специализируется на старых полах.

— Посмотри, — сказал он почти торжественным тоном. — Этот человек собирает доски от старых амбаров и полирует дерево.

Сомнения Линды рассеялись, когда они приступили к списку вероятных партнеров. С этими людьми Рик работал более десяти лет. Зазвонил таймер на духовке.

— Я оставлю это тебе. — Рик отодвинул бумаги в сторону. — Попробуй время на вкус. Нет, нет, сиди. Я ответственный.

Старые дома или печенье. Он знал, как это делается. Рик взял тарелку и положил перед ней свое огромное бесформенное печенье. Она откусила кусочек и объявила, что оно прекрасно. Он тоже откусил кусок от бесформенного чуда. Почему поедание этого печенья кажется таким сексуальным?

Потом они попробовали ее безукоризненно круглое печенье.

— Не такое вкусное, — торжественно объявил он. — Слишком совершенно.

Она откусила совершенное печенье, которое он ей протянул. Как могло получиться, что два печенья, сделанные из одного и того же теста, испеченные на одном противне в одной и той же духовке, имели различный вкус?

— Согласна, — кивнула она. — Печенье номер один победитель.

После развода Риком овладела охота к перемене мест. Он вдыхал аромат жасмина в Иордании, запахи специй на открытых базарах Индии, любовался розами в английских садах. Но теперь, сидя в обшарпанной кухне Линды, он сомневался, вдыхал ли он что-нибудь более экзотическое, более манящее, более нежное, чем комбинация запахов ее мыла и печенья в духовке.

Он смотрел, как она с энтузиазмом изучает бюджет своего проекта, и будто перенесся на двадцать лет назад. Она сохранила взгляд молодой женщины — страстной, напуганной, отважной, быстрой. А лицо говорило о зрелости. И от этого стало красивее, чем раньше.

Линда поднялась, чтобы вынуть второй противень печенья из духовки.

— Вот, — она поставила тарелку с очередной порцией печенья перед ним.

Он уже съел больше чем достаточно, но все равно откусил еще одно. Амброзия… Он закрыл глаза от восторга: горячее печенье таяло у него на языке. Он перепробовал самые лучшие и экзотичные блюда мира. Почему же это простое печенье, к тому же из готового покупного теста, вызывало у него такой восторг?

Он посмотрел на нее. Она сидела напротив него с закрытыми от удовольствия глазами. На губе крошка растаявшего шоколада. Если бы ничего не случилось, он бы снял эту шоколадную крошку своими губами.

Но случилось.

Зазвонил телефон.

Линда встала и радостно посмотрела на указатель номера.

— Бобби, — выдохнула она и взяла трубку.

Он наблюдал, как изменилось выражение ее лица. Рика поразил взгляд, точно выстрел пронзивший его.

Линда повесила трубку и скрестила руки на груди.

— Печенье? — предложил он.

— Это все идея Бобби? — с жаром спросила она. — Ты утром заехал сюда по ее просьбе? Предложил мне работу, потому что дочь беспокоилась обо мне?

— Ну, — смущенно пробормотал он, — и да и нет.

— Можешь сказать яснее.

— Да, могу. Я имею в виду, что она звонила мне. Она беспокоилась. Насчет продажи дома в Ривердейле. Насчет твоего выбора новой машины. Она просила, чтобы я посмотрел, в чем дело.

— Забирай свое печенье и убирайся из моего дома!

— Послушай, Линда…

— Никаких «послушай, Линда», негодяй!

Ему следовало бы испытывать ужасную неловкость. А он чувствовал почти благоговение. Линда сердится — это невероятно. У нее из глаз буквально летели искры. Грудь тяжело вздымалась. А сейчас она что-нибудь в него бросит.

Так и есть.

Она взяла только что испеченное печенье и швырнула ему в голову. Он присел, и оно просвистело мимо.

— Ты пришел, потому что пожалел меня?

Он не сводил с нее взгляда и правда не мог вспомнить, почему пришел. Определенно, в этот момент она не походила на женщину, о которой можно говорить с жалостью.

— Если я и пришел потому… — еще одно печенье пролетело мимо его головы, — то сейчас я здесь не потому…

Она схватила очередное печенье, но засомневалась.

— Линда, когда я увидел тебя в том доме, — Рик продолжал наступление, — я подумал: вот совершенная пара. Как шоколадные хлопья и орех пекан.

— Убирайся вон!

— Не уйду, пока мы не разрешим недоразумение.

— Не хочу разрешать недоразумение.

Он подошел к ней ближе.

— Что ты делаешь? — спросила она, подняв печенье. — Остановись.

— Нет. — Он подошел на шаг ближе. Линда на шаг отступила и уперлась спиной в стену.

— У тебя здесь шоколад. — Он коснулся ее губ.

Она не отшатнулась, не наклонила голову и не шагнула в сторону. Глаза умоляли сказать, почему он пришел. Не потому, что пожалел ее. Не потому, что нашел ее несчастной. А потому, что она была неотразимой. Он потрогал пальцем ее губы и взял палец в рот.

Она вытаращила глаза, и рот сформировал букву «О». Он наклонился вперед и прижался к ее губам.

Едва он ощутил вкус ее губ, как понял, о чем мечтал больше двадцати лет. Жил ради этого. Молился об этом. Мгновенная встреча их губ обладала непомерной силой. Она заставила его отступить в потрясении.

Такое же потрясение он увидел и в ее глазах.

— Ну, — сказала она, — ну-ну.

Линда подняла руку, в которой не было печенья. Он подумал, что она хочет стереть поцелуй. Но она коснулась места, которое трогали его губы, и глаза ее засияли.