Единственное решение

— Даст, неужели это ты, мой мальчик?! Давненько тебя не видел! — воскликнул добродушного вида толстяк.

— Привет, Джим! Сыграем на пиво, как в прошлый раз?

— Что ж, можно, но, думаю, у тебя сегодня есть напарник получше, — ответил тот, подмигнув Дастину.

Дастин наклонился к уху Грейс и прошептал:

— Помнишь, когда я спросил тебя, где ты хочешь поужинать, ты ответила, чтобы я сам выбрал место, которое мне нравится. Вот это и есть то место. — Щека Грейс была в нескольких миллиметрах от его губ, как Дастину хотелось сократить это расстояние! — Тебе здесь понравится, вот увидишь. Игра в кегли поможет снять напряжение и доставит тебе удовольствие. — Его губы уже касались ее лица. — Не волнуйся, я не буду смеяться, если у тебя плохо получится. А от тебя я жду лишь обаятельную улыбку, когда сделаю удачный бросок.

Уловка Дастина сработала. Он увидел в глазах Грейс огонек соперничества.

— Еще посмотрим, кто кого! — задорно отозвалась она.

И Дастин повел ее к самому последнему желобу, лампы над которым, как ему было прекрасно известно, в последние двадцать лет то гасли, то снова загорались.

Это было идеальное место, создававшее иллюзию уединения с женщиной, которую Дастин намеревался соблазнить.

Наградить его обаятельной улыбкой? Скорее преисподняя превратится в лед, чем он получит ее, подумала Грейс.

— Ты, кажется, приглашал меня на ужин или я ошибаюсь? — спросила она, бросив свою сумку на убогий стул. — Я так голодна, что скоро начну грызть кегли.

— Разве я осмелился бы обманывать такую женщину? — Дастин замахал руками. — С чем ты будешь есть сосиску?

— Ты купишь мне целую сосиску? — Грейс произнесла это таким тоном, словно не верила в свое счастье. — Какая щедрость! Ладно, — смилостивилась она, — сосиску с горчицей, гарниром, сыром и с большим количеством лука.

— Хорошо, тогда я тоже буду есть лук, — ухмыльнувшись, заявил Дастин. — Говорят, что если его едят оба партнера, то это не так страшно.

Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором стояли тарелка с жареным картофелем, двумя лоснящимися от жира сосисками и две большие кружки пива.

— Хватит ли здесь холестерина на нас двоих? — иронично спросила Грейс, но свою порцию тем не менее взяла.

— Брось, одно фирменное блюдо Джима тебе не повредит. — Дастин перешел на чувственный шепот: — Согреши хоть раз в жизни.

К удивлению Грейс, еда оказалась очень вкусной, и, если бы ее не отвлекали идущие от Дастина флюиды, она даже получила бы от нее удовольствие.

Когда Грейс подцепила порцию картофеля-фри и собралась отправить ее в рот, Дастин остановил ее.

— Секунду. — Грейс замерла, и он провел кончиком языка по уголку ее рта и по подбородку. — Теперь все в порядке.

— Что там было? — спросила Грейс, хотя это ее интересовало меньше всего.

Она хотела, чтобы Дастин повторил процедуру еще раз.

— Горчица.

— А ты слышал когда-нибудь о салфетках?

— О салфетках? Никогда. — Его соблазнительная улыбка могла заставить Еву срубить Древо Познания. — Кроме того, от них никакого удовольствия.

— Так мы приехали сюда за удовольствием? — удивилась Грейс.

— Естественно. Я ведь обещал тебе вечер, который ты запомнишь надолго.

Грейс посмотрела на потрепанный желоб и вдруг увидела все в более радужном свете, почувствовала, как плохое настроение покидает ее. Она быстро допила пиво.

— Думаю, тебе это удалось. Могу признаться, что ни один из моих поклонников ни разу не приглашал меня провести вечер в кегельбане.

— У них просто отсутствовало воображение, а у меня его хоть отбавляй. — Дастин доел сосиску, одним залпом покончил с пивом и выжидательно посмотрел на Грейс. — Ну, ты готова разгромить меня?

— Послушай, Дастин, я, в самом деле, не хочу играть.

— Ты говорила то же самое о сосиске, но она понравилась тебе.

— Ладно, давай попробуем. Но, предупреждаю, я намерена ободрать тебя как липку и счет буду вести сама.

— Лапуля, ты можешь содрать с меня все, что хочешь. Предлагаю следующие правила: за каждый удачный бросок мы будем говорить, что сняли друг с друга, и описывать ту часть тела, которая обнажилась.

— Описывать? — пролепетала Грейс.

— Да, причем подробно. Шелест одежды, свои ощущения… Я имею в виду цвет, фактуру, запах, вкус. — Губы Дастина коснулись ее уха. — Особенно вкус.

Грейс накрыла жаркая волна.

— Что я получу, если выиграю? — спросила она.

— А что бы ты хотела?

Тебя! — крикнули ее чувства. Но ответил разум:

— Ранний сон в своей постели.

Дастин, не скрывая радости, согласно кивнул.

— А что ты получишь в случае выигрыша? — не унималась Грейс.

— Как что? — с напускной наивностью удивился Дастин. — Ту же постель, рядом с тобой.

5

Грейс была настроена на победу. И она выиграла бы, если бы Дастин не мухлевал. Но он опередил ее ненамного.

— Так плохо я еще не играл. С тобой опасно иметь дело.

Грейс и не надеялась так здорово сыграть. Тем более что ей было трудно сосредоточиться на бросках, когда она мысленно, проговаривая это вслух, снимала с Дастина один предмет одежды за другим, оставив его в конце игры в одних белых плавках. Последние Грейс не рискнула снять, потому что тогда ей пришлось бы описать то, что скрывалось под ними.

Дастин не был таким застенчивым. Он начал с ее свитера, затем снял с Грейс бюстгальтер и начал описывать в деталях прелести ее грудей.

— У тебя что, пунктик на женских грудях? — не выдержала Грейс.

— Нет, интерес к ним появился благодаря тебе. Итак, я остановился на том, как великолепно они умещаются в моей ладони.

Грейс махнула рукой: говори, мол, что хочешь. Но, когда Дастин, мысленно сняв с нее одну сережку, начал описывать, что делает с ее ухом, она так возбудилась, что едва не потеряла сознание.

Несмотря на то что у Грейс дрожали руки от сладострастного провокационного голоса Дастина, она сумела довести счет до разницы всего в один бросок. Если она собьет более одной кегли, то выиграет матч.

— Надеюсь, ты понимаешь, что проиграл, — насмешливо заявила Грейс. — Один шар, и победа будет за мной.

— Вот как? Даже несмотря на то что я раздел тебя донага?

— Я не голая!

— Пока нет, — покладисто согласился Дастин. — Но у тебя в запасе всего один бросок, и, насколько я вижу, на тебе остался лишь один предмет туалета.

Действительно, если бы Дастин в самом деле ее раздевал, то Грейс стояла бы сейчас перед ним в одних трусиках. Грейс вспыхнула, представив, как он снимает их с нее.

— Ты ведь хочешь проиграть мне, не правда ли? — осведомился Дастин вкрадчивым бархатистым голосом. — Хочешь, чтобы я просунул свои пальцы внутрь этих белоснежных трусиков и… Нет, я сделаю это не так. Я подойду к тебе сзади и прижму тебя к себе с такой силой, чтобы ты почувствовала, насколько я возбужден. Я хочу быть внутри тебя, и ты это знаешь. Нестерпимо хочу.

Грейс стояла к нему спиной, поэтому он не мог видеть, как она тает от его мягкого хрипловатого голоса, как напряглись соски ее грудей.

— Я залезу в твои трусики, — продолжал плести эротическую паутину Дастин, — и поиграю с завитками волос, которые вижу сквозь шелковое кружево. Потом я почувствую на своих пальцах влагу. Ты ведь тоже хочешь меня? Ты раздвигаешь ноги, чтобы моя рука могла протиснуться внутрь… Ты уже готова принять меня, да?

Грейс словно приросла к полу. Она закрыла глаза и тут же поняла, что совершила ошибку. Соблазнительный шепот Дастина заполнял каждую клеточку ее сознания.

— Твои бедра прижимаются к моему твердому пенису, они напряжены и требуют, чтобы я закончил твои сладкие мучения, — журчал его голос. — Ты тяжело дышишь, твое сердце колотится как бешеное, и тебе кажется, что ты теряешь сознание. Я беру ладонями твои груди и нежно тяну за соски…

Собрав волю в кулак, Грей обернулась и посмотрела на искусителя.