Никому тебя не отдам

— Я вам весьма признателен, — сказал Блейз. А Кэтлин подумала о том, сколько еще женщин пали жертвой его бьющего без промаха обаяния. Наверное, и не сосчитать.

Юноша, увидев гостей, ахнул восторженно и поехал к ним навстречу. Глаза за толстыми стеклами очков светились радостью.

— Я знал, что ты придешь. Я чувствовал.

— Я же тебе обещал. Я не даю обещаний, которые не могу сдержать.

Блейз пожал худую руку юноши:

— Кажется, сегодня утром ты с кем-то повздорил.

— Ах это, — уныло сказал Майк, разглядывая носки своих поношенных теннисных тапочек. — Я не виноват.

— Да? — удивленно спросил Блейз. — С чего это они тогда заставили тебя отбывать наказание?

Майк покраснел.

— Мне не следовало сбивать его с ног, этого подонка. Но он меня довел. Всем наговорил, будто я насчет тебя все выдумал. Насчет того, что ты ко мне приедешь и найдешь место, где нам жить.

Блейз покачал головой, затем присел на корточки перед Майком, так, что глаза их оказались на одном уровне.

— Такие ребята, Майк, только и ждут, что ты потеряешь веру. Не сдавайся, парень. Не давай им шанса.

— Я знаю.

Без тени смущения Майк пялился на Кэтлин, затем, насмотревшись вдоволь, приятельски улыбнулся Блейзу и спросил:

— И кто эта красотка?

— Это Кэтлин. И знаешь, будь я на ее месте, я бы тебе врезал за этот вопросик. Она тебе не «красотка».

— Простите, мэм, — сказал Майк, виновато склонив голову.

Но вид у молодого человека был далеко не подобострастный. Из-под толстых стекол очков проглядывали глаза, полные иронии и любопытства.

— Я всего лишь хотел сказать, что вы очень красивая леди.

Кэтлин улыбнулась и протянула юноше руку, отметив про себя, что не только Блейз пытается проверить на ней свое мужское обаяние.

— На этот раз прощается. Можешь называть меня Кэтлин. Мне не по душе ни «красотка», ни «мэм».

Тонкая, полупрозрачная, почти детская ладонь мальчика легла в ее ладонь. Кейт словно током ударило: таким трогательно доверчивым было это слабое пожатие. В горле вдруг встал комок. Она боялась рот открыть, чтобы голос случайно ее не выдал. Майк не должен знать, что внушает жалость. Мальчик так старался казаться взрослым. Быть взрослым — значит быть сильным. Жалость унизительна для взрослого мужчины.

— Так, значится могу звать вас просто Кейт? — с располагающей улыбкой спросил Майк.

— Конечно. А я буду звать тебя Майк. Можно?

— О'кей. Так мы идем на пикник?

— Собирались, — тихо сказал Блейз. — Но сестра Ратчел сказала, что сегодня ты на гауптвахте. Придется нам перенести пикник на другой раз.

Майк и не пытался скрыть разочарования. С тоской посмотрев куда-то вдаль, мимо Блейза и Кэтлин, он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. Но когда он обернулся к гостям, ему, похоже, удалось справиться с эмоциями.

— Как скажешь. В следующий раз, так в следующий раз.

Кейт понимала, что жизнь этого юноши почти сплошь состояла из разочарований. Блейз успел рассказать ей, что у мальчика не было родных. Есть ли хоть кто-нибудь, кому не все равно, что с ним будет? Хоть кто-нибудь задумывался над тем, что ему некуда будет податься, когда придется покинуть приют? Место, которое он привычно называет домом.

Ну конечно, есть такой человек. Его зовут Блейз.

Они шли по казенным гулким коридорам, и Кэтлин все никак не могла проглотить застрявший в горле комок.

— Сколько, вы говорите, Майку лет? — наконец спросила она.

— Девятнадцать, — ответил Блейз.

— И он всегда будет?..

Кэтлин замялась, не сумев подобрать достаточно деликатные слова, чтобы закончить свою мысль. Блейз невесело усмехнулся:

— Думаю, он увидел мою аварию по телевизору. Вместе со всем остальным миром. Он написал мне, что, мол, не так уж все плохо, если я не могу ходить. Самое главное — что живой.

Блейз покачал головой, словно заново переживая то сложное чувство, которое у него возникло при чтении письма, и заново удивляясь жизнелюбию своего юного приятеля.

— Вы можете в это поверить? Он пишет мне, чтобы меня ободрить! Вы не представляете, что это за письмо: светлое, оптимистичное! Можно подумать, что его писал пышущий здоровьем двадцатилетний миллионер. Какое-то время мы переписывались. Потом я узнал, что у Майка умерла бабушка. Старушка была его единственным близким человеком, его семьей. Потом он написал мне, что приют собираются закрыть.

— Бедный ребенок, — тихо сказала Кэтлин. Блейз резко взмахнул рукой:

— Перестаньте. Это неверный подход. Он не нуждается в жалости. Он нуждается в том, чтобы ему дали шанс самому себе помочь.

Блейз вышел на улицу, придержав для Кэтлин дверь.

— Я не имела в виду… — начала было она, но Блейз не дал ей договорить.

— Вот дерьмо, — довольно громко сказал он.

Подняв глаза, моргая от яркого солнца, нестерпимо яркого после полумрака больничного коридора, Кэтлин растерянно посмотрела на Блейза. И тут она все поняла. Газетчики! Кто-то щелкал затвором, кто-то уже протягивал Блейзу микрофон. Когда глаза привыкли к свету, Кэтлин увидела, что в Глендейл прибыла целая бригада. Их с Блейзом уже снимали телекамерой. На площадке стоял фургон с логотипом местной телевизионной компании.

Журналисты накинулись на нее с вопросами. Все они в той или иной мере касались Блейза. Ее спрашивали, зачем он на самом деле приехал в Викторию, каковы его истинные мотивы. Репортеров интересовало, насколько серьезно намерение Блейза помочь бездомным инвалидам. Кэтлин еще только собиралась с мыслями, не вполне понимая, почему вопросы задают ей. Ведь Блейз — вот он, рядом. В растерянности она повернулась к нему, но он уже с угрюмым видом протискивался к автостоянке сквозь тесное кольцо представителей прессы и телевидения. На все обращенные к нему вопросы он мотал головой, повторяя: «Без комментариев», — и энергично работал локтями.

— Барри, — обратилась Кэтлин к журналисту, которого знала по имени, — что привело вас сюда?

Десять других членов репортерской команды немедленно развернулись к ней, словно куклы, связанные одной нитью, по мановению руки кукловода.

— Ничего особенного. Прослеживаем развитие событий. Чтобы придать немного колорита вечерним новостям.

Кэтлин, напомнив себе слова Бетани о том, что никогда нельзя упускать шанс стать известной, наклеила на лицо улыбку и бросилась в омут.

— Вы, очевидно, застали Блейза врасплох. Мы планировали позже устроить пресс-конференцию, обнародовав его план во всех подробностях. Как вы знаете, Блейз ведет активную работу, собирая по всей Америке деньги для детей с физическими недостатками.

— Планирует ли он существенно пополнить фонд здесь, в Виктории?

— Он оценивает ситуацию, — сказала Кэтлин, стараясь в угоду Блейзу давать самые уклончивые ответы.

Между тем Блейз, вместо того чтобы сесть в машину, стоял, опираясь локтями о крышу, и смотрел на нее. Он действительно полыхал гневом или то был обман зрения, вызванный игрой света и тени?

— Верно, что он планирует возвращение к прежней профессии?

— Я не могу пока раскрывать его планы. Кроме тех, что касаются наших менее удачливых граждан. Он действительно искренне стремится внести посильный вклад, чтобы как-то улучшить их жизнь.

— Так, значит, он не собирается возвращаться к работе в кино?

Кэтлин казалось, что у нее кожа на лице треснет. Оказывается, непрестанно улыбаться гораздо труднее, чем представляется со стороны. Что там говорила по этому поводу Бетани? То, что кажется легким, на самом деле таковым не является.

— После аварии прошло не так уж много времени. Он осознает, что для него все могло сложиться гораздо печальнее. Понимает, что ему несказанно повезло.

— А каково ваше участие во всем этом, Кейт? — вдруг спросил Барри.

Кэтлин почувствовала, что краснеет.

— Блейз — давний друг семьи.

— Надо ли понимать, что он не пользуется вашими услугами стилиста в подборе гардероба? — влез другой репортер.