Эхо давней любви

— Я не видела причин объяснять ему все, — она пожала плечами.

— Знаешь, ты допускаешь ложь в ваших отношениях? — настаивал Митч.

— Да, — призналась она, — да.

За окном бушевала буря, и Блаэр видела из окна макушки черных раскачивающихся деревьев. Она встала и плотно задернула занавески. И вдруг почувствовала, как его руки легли на ее талию. Учащенно дыша, она попыталась разъединить их.

— Не надо, — твердо сказала Блаэр, вырываясь из его объятий. В то же время она почувствовала, как ее захлестывает дикое, неосознанное возбуждение.

Она ощущала прикосновение его губ, его горячее дыхание обжигало ее.

— Не надо что? — шептал он. — Что не надо?

И тут Блаэр влепила ему пощечину.

— Митч, прекрати немедленно! — вскрикнула она, пытаясь освободиться.

Он сжал ее еще сильнее, так, что ей стало трудно дышать и прошептал на ухо:

— Или что? Что ты сделаешь, если я не отпущу тебя?

— Ты сейчас же отпустишь меня, — сказала Блаэр с угрозой. — Ты слишком хорошо воспитан, чтобы не сделать этого.

Отпусти или пожалеешь, что вообще встретил меня!

Его губы скользили по ее волосам.

— Как, пожалею?

Блаэр ощутила невероятную слабость, ее коленки задрожали.

— Действительно пожалеешь, — прошептала она задыхаясь.

Ветер бешено стучался в стену дома. Молния осветила комнату в тот момент, когда его губы нежно целовали ее шею. Волны тепла разливались по ее телу, унося из реальности, подчиняя плоти. Она молила только об одном — чтобы рассудок не покидал ее.

Блаэр закрыла глаза. Ее пальцы старались разжать тиски его рук, но теплота уже обволакивала ее тело.

Митч нежно поцеловал ее губы, сначала осторожно, потом с полной страстью. Блаэр пыталась сопротивляться. Ее руки упирались в плечи Митча. Ее охватила тревога. Что он делает? Нет, она знала, что он делает. Вопрос был в том, что делает она?

Она попробовала закричать, но Митч обхватил ее лицо руками и, прежде чем она смогла что-нибудь произнести, его губы прижались к ее губам в долгом поцелуе.

Блаэр не могла поддаться ему. Она и так подошла уже к той опасной черте, за которой сопротивление было невозможно. Желание ее становилось все сильнее. Она быстро отклонила голову.

— Ты… ты, — она задыхалась, — ты — скотина.

Митч смотрел ей в глаза. Его руки ослабли, и, наконец, он выпустил ее. Его дыхание стало спокойным.

— Просто, я не думал…

Она не хотела слушать:

— Мне плевать, о чем ты там думал! Я сказала тебе — убери руки!

— Ради Бога, Блаэр, это всего лишь поцелуй.

Раскат грома сотряс стены, молния была такой яркой, что на секунду осветила всю комнату. Дождь колотил так, что, казалось, вот-вот пробьет крышу.

Митч стоял, держа ее за руку. Его светло-голубые глаза, не отрываясь, смотрели на нее. Блаэр показалось, что в этот момент она находится где-то далеко отсюда. Она даже не слышала шума дождя.

— Пожалуйста, Митч, — сказала она умоляюще, — отпусти меня.

Он сделал к ней шаг и прошептал:

— А если я не могу? Что, если я не могу ничего с собой поделать?

Его лицо было рядом, настолько близко, что его дыхание обжигало ей губы.

Блаэр отпрянула назад. Она откинула с лица прядь волос и гордо вскинула голову:

— Не вымещай на мне свою злобу. Я не заслуживаю этого.

— Ты думаешь, что это злоба? Да?

— Что я еще могу думать? — ответила она хрипло. — Разве не гнев направляет сейчас все твои действия? Разве ты не меня винишь в своих несчастьях? Разве ты не пытаешься отомстить, и для этого овладеть мной? Разве не месть движет тобой? — Она смотрела на него в упор.

Митч молчал. Затем, развернувшись, сел за стол:

— Черт!

Блаэр быстро вышла из кухни.

Затворив дверь спальни, она быстро надела ночную рубашку. Она испытывала противоречивые чувства: кажется, она сейчас могла бы убить его, но ей так хотелось… любить его!

Блаэр подошла к двери, но не заперла ее. Это было бы слишком — запирать замки в собственном доме! Неужели ей нужна охрана возле постели? Блаэр знала лишь одно — дверь можно было легко открыть.

4

Она легла в постель и закуталась в одеяло до самого подбородка. Уютно устроившись, она лежала не двигаясь и прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Сквозь мягкий стук дождя по крыше было слышно, как Митч ходил по кухне, а в раковине текла вода. Блаэр поняла, что он моет кофейник и чашки; от изумления у нее на мгновение перехватило дыхание, и она крепко зажмурилась. Все звуки доносились необычайно отчетливо.

Она слышала, как он задвигал стулья под стол. Затем различила шорох веника по линолеуму. Все стихло, потом открылась и закрылась дверца холодильника. Ее напряжение начало понемногу спадать. Раз он принялся за стряпню, то, похоже, он думает уже не о ней. По крайней мере, в данный момент. Она облегченно вздохнула.

Простыни согрелись, и, наслаждаясь этим теплом, она могла теперь думать о загадочном деле Митча — думать и поражаться. То, что произошло, с трудом поддавалось пониманию. Было слишком много «почему». Почему женщина решила развестись с таким мужчиной, как Вильям Митчелл Морган? Интуиция подсказывала Блаэр, что он действительно оказался жертвой. Но почему? Какую роль сыграла в этом деле Марша Партлоу? Почему он должен был передать по акту дом и машину Шарлотте? А если уж должен был, то почему же так удивился, что у него ничего не осталось? Но было и главное «почему»: если Шарлотта получила все имущество мошенническим путем, то почему она надеялась, что ей это сойдет с рук. Чем больше Блаэр думала об этом, тем больше запутанным казалось ей все это дело.

Конечно, ее интерес основывался на чем-то больше, чем праздное любопытство: она ведь была адвокатом истца. И если она неэтично подошла к судопроизводству, то только не сознавая этого. Блаэр очень заботилась о своем добром имени и своей карьере, даже больше, чем о чем-либо другом. Но ее личные притязания были не настолько велики, чтобы она пошла на нарушение закона сознательно и охотно, лишь бы добиться удачи.

Она знала, что придет день, и на все «почему» будут получены ответы, и могла только надеяться, что выйдет из всего этого с незапятнанной репутацией. Первое, что она сделает в понедельник, это вытащит папку и начнет свой собственный анализ гражданского дела «Морган против Моргана».

Она неподвижно лежала на боку, поджав колени, и, полузакрыв глаза, смотрела, как вода на окне накапливается и потом бежит маленькими ручейками по стеклу. Дождь наконец прекратился.

Послышался шорох, и дверь медленно открылась. В этот момент ее сердце замерло, почти перестало биться.

— Блаэр, ты спишь? — тихо прошептал Митч.

Она не ответила, только закрыла глаза. Она слышала его шаги по ковру, шелест его пижамы, пока он медленно, словно колеблясь, шел к ее кровати. Она не знала, дышит ли сейчас, но точно знала, что внутри у нее все трепещет.

Блаэр не открывала глаз и изо всех сил старалась не пошевельнуться, притворяясь спящей.

Она услышала какой-то непонятный звук, потом ощутила, что на ее лицо упала тень. Затаив дыхание, она ждала, не смея открыть глаза.

Она почувствовала, как его рука мягко коснулась ее волос, играя с непослушным локоном. Ее сердце забилось с таким оглушительным стуком, что она испугалась, как бы он не услышал.

Прошла минута, и он убрал руку. Она поняла, что Митч уходит, потом действительно уловила звук тихонько закрывающейся двери. Блаэр лежала, крепко зажмурившись, все время, пока не хлопнула дверь в холле. Вся дрожа, она осторожно приоткрыла глаза: на столике рядом с кроватью появилось большое круглое яблоко. Она с облегчением вздохнула, и уголки ее губ изогнулись в улыбке, а на обеих щеках образовались чуть заметные ямочки. Блаэр почему-то чувствовала себя победительницей. Ведь он не мог знать, насколько она уже была близка к тому, чтобы открыть глаза и посмотреть на него, как сильно ей хотелось снять его руку со своих волос и прижать к груди. Это была не безоглядная страсть, но до нее уже было рукой подать. Но она этого не сделала. И теперь чувствовала себя такой добродетельной. С улыбкой она смотрела на яблоко, а потом повернулась на другой бок и спокойно заснула.