Союз одиноких сердец

Практически все сомнения были развеяны, когда он увидел клинику. Это походило скорее на вальяжное загородное поместье с огромным тенистым садом, фонтанами и плавающими лебедями. В его жизни боль и страдания обитали в других, более прозаических условиях…

После долгих уговоров и уверений дежурный, который больше походил не на медицинскую сестру, а на дворецкого, соизволил куда-то позвонить, а потом препроводил его в элегантный холл, обставленный тяжелой антикварной мебелью. Через полчаса глупейшего ничегонеделания, от которого у Вэла сводило зубы, пред его ясные очи предстала сама мадам.

Она вошла к нему как вдовствующая королева к самому незначительному из своих подданных. Розовый шелковый халат, отороченный страусиными перьями, серебреные туфли на высоких каблуках, прекрасный макияж — никакой болезнью тут и не пахнет.

Жаклин даже не попыталась выразить радость, как будто он был совершенно посторонним человеком, а не отцом ее будущего внука.

— Здравствуй, Вэл, — сказала она, даже не протянув руки. — Какими судьбами?

Вэл растерялся: она всегда умела дать ему почувствовать, что он незваный гость в ее жизни и ее семье.

— Здравствуйте, Жаклин, — проговорил он, сглатывая невольную обиду и разочарование. — Прекрасно выглядите.

— Надо же, — она подняла свою суперправильную бровь. — Ты научился говорить комплименты?

— Я просто констатирую факт, — не смог удержаться он от колкости. — Лейла была так обеспокоена вашим здоровьем, что попросила меня вас навестить.

— Ах так это она тебя сюда прислала, — усмехнулась Жаклин. — По своей воле ты бы никогда не приехал.

— А вам не кажется, что сейчас не время обсуждать наши отношения? — сорвался Вэл.

— Я и не обсуждаю, — покачала головой Жаклин, — просто констатирую факт.

— Если вы хорошо себя чувствуете, то зачем было волновать дочь, которой сейчас необходим покой и только положительные эмоции?

— Вэл, не тебе об этом говорить. — Глаза ее метнули молнии. — Это ты бросил мою дочь в самый трудный для нее момент, чтобы тешить свое самолюбие. Скажи, что это не так.

Она точно рассчитала удар, и Вэл вынужден был промолчать, потому что и сам считал, что должен быть рядом с Лейлой.

— Я не благодарю тебя за то, что ты приехал. Я тебя об этом не просила. А что касается впечатлений Лейлы, то она всегда была слишком импульсивной…

Вэл сжал кулаки. Если бы он мог, он заставил бы ее расстаться с этой холодной усмешкой.

— Передай ей, что со мной все в порядке, — сказала Жаклин, поднимаясь с кресла и показывая, что аудиенция окончена. — Всего хорошего.

— Какая операция? — спросил Вэл, чувствуя себя полным идиотом.

— Это клиника, где делают пластическую хирургию, — ответила Жаклин, которая почему-то решила над ним сжалиться. — Но мне не хотелось бы, чтобы кто-то об этом знал. Лейла тоже узнала случайно.

Вэл посмотрел на нее и впервые понял, что даже статуи стареют. Она ничего и никого никогда не любила, кроме своей красоты, и ей невыносимо терять единственное свое богатство. Ему на какой-то миг даже стало жаль ее.

— Мне некому об этом рассказывать, — спокойно ответил он. — Кроме Лейлы. Ей я скажу правду. Всего хорошего. — Он развернулся и вышел. Мгновение, которое смирило его с Жаклин, ушло, и теперь его душил гнев из-за того, что он потерял три драгоценных дня, который мог провести рядом с Лейлой…

Вэл вернулся в гостиницу и заказал билет на ближайший рейс. Самолет улетал в шесть утра. У него было немного времени, и он решил, что имеет полное право завалиться спать, как человек, выполнивший тяжелую физическую работу. Единственное, что он должен был сделать, это позвонить жене и успокоить ее по поводу здоровья матери. Не очень-то приятно было рассказывать всю эту историю, но заставлять Лейлу волноваться лишние несколько минут ему не хотелось. Он посмотрел на часы и понял, что безбожно опоздал: дома сейчас глубокая ночь. Он не будет будить Лейлу, чтобы сообщить ей, что все нормально. Ничего страшного не произойдет, решил он, засыпая, если он расскажет ей все, когда они встретятся…

Голова его коснулась подушки, губы растянулись в блаженной улыбке, тело постепенно наполнилось теплом и потеряло вес — он заснул.

Родной город встретил его солнцем. Несмотря на долгий перелет, Вэл был свеж и бодр. Он прекрасно выспался перед полетом, в самолете полистал глянцевые журналы, с аппетитом поел и даже с удовольствием выпил пару стаканов пива. С возрастом он оценил этот напиток: пиво не ударяло в голову, а великолепно и незаметно расслабляло. Душа его пела: еще совсем немного — и он прижмет к груди Лейлу. Для нее будет сюрпризом то, что он появится сегодня. По всем расчетам, он мог прилететь только через день. Главное, чтобы не родила от радости, усмехнулся он, пробираясь сквозь толпу к выходу. Сорок минут на такси, и он дома… Он уже выбрался на финишную прямую, как на него неизвестно откуда со всего размаху налетело нечто достаточно легкое, но почему-то очень твердое. Это нечто врезалось ему прямо в солнечное сплетение, и на мгновение он задохнулся и потерял ориентацию в пространстве. В глазах потемнело, и он помотал головой, чтобы прийти в себя.

Тоненькая светловолосая девушка, которая так спешила куда-то, что врезалась в него, скукожилась на блестящем полу и схватилась обеими руками за лодыжку. Наверное, подвернула ногу, когда падала, понял Вэл. Ну, никто не виноват: нечего было так нестись!

— Эй! — позвал он.

Девушка услышала его, но только дернула плечом — мол, идите своей дорогой — и продолжала тереть ногу. Вэл отлично понимал, что ничего серьезного не произошло, но худенькие плечи девушки были такими обиженными и несчастными, что у него вдруг сжалось сердце. Он опустился рядом с ней на корточки и попытался заглянуть в лицо. Она повернулась, и он увидел, что в ее глазах блестят слезы. Хорошенькая и несчастная. Светлые легкие волосы, пухлые розовые щеки, брови-ниточки, маленькие губки и огромные синие глаза. Кукла. Она совершенно не похожа на Лейлу, но он почему-то в эту минуту подумал, что Лейла все эти восемь месяцев должна была чувствовать то же самое: обиду за то, что в жизни все так несправедливо. Вместо того чтобы гулять по вечерам с любимым мужем по улице, а ночью давать ему слушать живот и тихонько смеяться над его изумленной физиономией, она должна была изображать сильную, умную и волевую женщину, которая со всеми невзгодами справится сама. Бедные женщины, почему-то подумал Вэл обо всех них сразу. Но здесь и сейчас он мог заставить эту девочку не плакать.

— Дайте я посмотрю вашу ногу, — сказал он достаточно грубо, потому что знал, что в этих ситуациях успокаивает только уверенность.

— Уйдите, пожалуйста, — отмахнулась девушка. — Просто немного больно…

— Так немного, что вы не хотите встать с холодного и грязного пола? — не поверил он.

— Если бы вы смотрели, куда идете, я не сидела бы на этом полу, — с досадой сказала девушка.

— Я?! — изумился Вэл. — Да это вы неслись не разбирая дороги. Я даже не заметил, откуда вы выскочили. Как суслик из норы.

— Никакой я не суслик, — улыбнулась девушка. — Я очень спешу…

— Я тоже, милая, — обрадовался Вэл, что она улыбается. — Дайте руку, я помогу вам встать.

Она кивнула и протянула ему руку. Он подхватил ее под мышки, поднял и поставил на ноги.

— Ну как? — спросил Вэл и посмотрел на нее с надеждой, что она тихонечко пойдет, а он поспешит своей дорогой…

— Стоять могу, — криво улыбнулась она. — Сейчас попробую пойти… — Она сделала шаг, но скривилась от боли и опять начала оседать.

Вэл успел ее подхватить и повернулся в поисках лавки, чтобы дотащить ее туда.

— Давайте я все-таки посмотрю, что с ногой. Если это растяжение, нужно обязательно наложить повязку. А это значит, что нужно обратиться в медпункт. У меня с собой ничего нет.

— А вы, наверное, врач, — догадалась девушка.

— Врач-врач, — закивал он. — Пойдемте-ка вон туда.