Заслуженный приз

— Вы, конечно, знаете, что на этой стадии реставрации наша таинственная леди выглядит еще хуже, чем в начале, поскольку уайт-спирит оставляет, высыхая, белесые пятна, — сказала Роберта, и Клемент спокойно кивнул.

— Но она потихоньку просыпается, — заметил он с удовлетворением, не отрывая горящих восторгом глаз от лица на картине.

Фиалковые глаза девушки светились на темном фоне. Нечто в выражении ее лица вызывало настолько заметный отклик в глядящем на картину мужчине, что Роберта удивленно покосилась на Клемента: чтобы так реагировать на нарисованную девушку! Клемент оторвал глаза от лица красавицы с видимым усилием и оглядел россыпь использованных ватных тампонов на полу около стола Роберты.

— Вижу, расчистка продвигается полным ходом, — сказал он.

Роберта кивнула, переведя взгляд на картину.

— Да, но немножко не так, как я ожидала. Обычно старые картины — а эта явно старая — страдают от угольного отопления, свечей, табачного дыма, сажи, копоти, иногда даже от кухонного жира. Но… не ваша. Вы как-то упомянули о чердаках, и я готова биться об заклад, что именно там ваша леди провела почти два столетия, покрываясь пылью и паутиной. Я начинаю думать, что она никогда не видела света дня — да и вообще никакого света, — пока дом не начали приводить в порядок.

Сверкающие глаза Клемента встретились с глазами Роберты.

— Думаете, модель сама спрятала картину на чердаке?

— Ну, может, это сделал кто-то другой… по злобе, скажем.

И они снова посмотрели на лицо, изображенное на полотне, словно ища ответ.

— Я узнал, откуда взялось полотно. Из небольшого помещичьего дома в графстве Типперэри, — сказал Клемент; его плечо коснулось плеча Роберты, когда оба склонились над картиной. — Его недавно продали и затем переделали в дом для престарелых. Пожилая хозяйка жила там одна последние несколько лет.

— Бедняжка! — с чувством произнесла Роберта.

Клемент проницательно взглянул на нее.

— Что, несладко жить одной в доме?

— Не очень, — поежилась Роберта. — Хорошо еще сейчас лето и поздно темнеет.

— А Дик знает?

— Конечно нет! — Роберта устремила на собеседника обжигающий холодом взгляд. — И не смейте говорить ему об этом.

— Не бойтесь, не скажу, — огрызнулся Клемент. — Можно подумать, мне больше нечем заняться, кроме как портить жизнь вашему отцу! Я очень хорошо к нему отношусь.

— Отец тоже очень хорошо к вам относится, — сказала успокаиваясь Роберта.

— И вас это обижает.

От лжи Роберту спасло появление Лэма и Боба с запасными ключами.

— Уносить портрет? — спросил Лэм.

Роберта с сожалением посмотрела на часы.

— Нет. Я сама все сделаю. А вы идите. Я и не заметила, что уже так поздно.

— Я помогу мисс Бринсли все закрыть, — вмешался Клемент. — Надеюсь, вы не будете возражать? — спросил он через некоторое время, когда мотоцикл промчался по подъездной дороге.

— Нет, не буду, — бросила Роберта. — Ведь это вашу собственность мы запираем. По крайней мере, будете знать, что она в безопасности.

Раз уж кто-то вызвался помочь, то пусть это будет кто угодно, даже Клемент Кларенс!

Но Клемент не только помог Роберте спрятать картину под замок. Он прибрался в мастерской и даже обошел вокруг строения, проверяя, все ли в порядке.

— Не зайдете ли выпить чаю или чего-нибудь еще? — спросила Роберта, ощущая странную неловкость.

Клемент скривил рот.

— Не хотелось бы исчерпать мой кредит. Кроме того, вы собирались к отцу.

Роберта вежливо улыбнулась.

— Спасибо, что помогли.

— Не за что, — пожал плечами Клемент. — Завтра я уезжаю в Дублин, но послезавтра появлюсь, если не возражаете.

Роберта снова повторила, что он может появляться, когда захочет. И незачем ей сообщать, что он едет в Дублин. Наверняка решил помириться со своей неразборчивой в связях Дженис. Однако ей, Роберте, нет до этого никакого дела!

Когда Клемент уехал, она вошла в дом, заперла входную дверь на замок, затем прошла по комнатам, включая везде свет. И ехидно сказала себе, что это весьма глупо со стороны взрослой женщины — в начале седьмого-то, светлым летним вечером!

Приняв душ и сделав нечто вроде прически, Роберта отправилась к отцу, рапортовать о своих успехах. Она рассказывала очень подробно — чтобы скрыть тревогу: сегодня Дик Бринсли выглядел обессиленным, хотя и пытался уверить дочь, что с ним все в порядке…

— Я потом поговорила с врачом, — сказала Роберта, беседуя с матерью по телефону поздно вечером. — Он слишком много времени провел на ногах, да еще засиделся перед телевизором, смотрел футбол. Но врач, тем не менее, уверяет, что все идет хорошо и отца выпишут на следующей неделе. Совершенно не представляю, как буду держать его в рамках.

— Кстати, — небрежно начала Глэдис, — я тут поразмышляла над этой проблемой. У Рэйчел есть коттедж на побережье, возле Дроэды. Ближайшие две-три недели он будет свободен. Я подумала: а почему бы мне не сбежать с работы и не отвезти туда твоего отца? Если, конечно, ты не думаешь, что от одной мысли об этом у Дика снова случится сердечный приступ…

Позднее, укладываясь в постель, Роберта продолжала удивляться странному повороту событий. Мать и Рэйчел Макхью стали деловыми партнерами практически со времени развода родителей Роберты. Девочкой занимались любящие бабушка с дедушкой, пока приятельницы поднимали свое агентство по найму. Но Роберта все равно безумно скучала по отцу и по школьным друзьям в Каррикмансе и каждые каникулы с радостью возвращалась туда.

К тому времени отец продал фамильный дом в Каррикмансе и переехал на ферму своей тети, Фионы Финьюкейн, превратив заброшенный амбар в реставрационную мастерскую. После смерти Фионы Ричард остался единственным владельцем усадьбы. И это означает, подумала Роберта, что теперь, когда долг Клементу Кларенсу выплачен, ему незачем работать на износ. С другой стороны, найти помощников для реставратора не самая простая задача.

Ричарду Бринсли нелегко было угодить, когда речь шла об ассистентах. Самая опытная из них, Доменика О'Рейли, выйдя замуж, уволилась и теперь собиралась стать матерью. А поскольку Ричард не умел говорить клиентам «нет», ничего странного, что количество работы, которую необходимо было сделать, довело его до сердечного приступа. Никого это не удивило — кроме самого больного, естественно.

А теперь вдруг Глэдис Бринсли собирается отвести бывшего мужа на побережье — выздоравливать. Роберте не улыбалось беседовать с отцом на эту тему. Хотя если Ричард отвергнет предложение, ей придется одновременно следить за отцом, чтобы тот вел себя осмотрительно, и гнуть спину над заказами, скопившимися за время ее работы над таинственной незнакомкой Клемента Кларенса…

Когда поздно вечером раздался звонок, сердце Роберты упало. Испугавшись, что звонят из больницы с дурными вестями, она схватила трубку дрожащей рукой.

— Это Клемент Кларенс, мисс Бринсли. Извините за поздний звонок. Как сегодня Ричард?

— Не очень, — вздохнула Роберта. — Врач говорит, слишком долго просидел у телевизора.

— Его выписка откладывается в связи с этим?

— Кажется, нет. Тьфу-тьфу-тьфу.

На том конце провода помолчали.

— Роберта, — заговорил наконец Клемент, — возможно, мои слова покажутся вам бесцеремонными, но я все время беспокоюсь за вас.

Роберта удивленно подняла бровь.

— Но с какой стати?

— Потому что вы одна ночуете в доме, где хранится много ценностей. Можно мне вас выручить?

— Как? — тупо спросила Роберта.

— У нас есть хранилище в Каррикмансе. Я мог бы каждый вечер отвозить туда ваши картины, если хотите. Сохранность гарантируется.

— Это очень мило с вашей стороны, но за картины я как-то не боюсь.

Дело было не в них. Роберте мешало уснуть потрескивание и поскрипывание старых балок, напоминающее звуковое оформление фильмов ужасов.

— А не могут Лэм или Боб ночевать с вами, пока Ричард в больнице?