Радужные надежды

— Что случилось? — воскликнула та.

— Приготовься услышать самую большую новость — Робин и Нейт решили пожениться.

— Когда? Расскажи все поподробнее, — попросила Бронвин.

— Пока никаких подробностей нет. Все зависит от того, на какое число мы с тобой их запишем.

— На какой месяц их записать? — поинтересовалась Бронвин.

Марион усмехнулась:

— На этот.

— На этот?!

— Ну да. До конца июня.

— Да ты шутишь!

— Как раз нет, — проговорила Марион и вкратце обрисовала ситуацию.

— Боюсь, что ничего не получится. Все расписано по октябрь включительно. — Бронвин открыла книгу записей. — Как я поняла, вы нацелились на субботу?

Марион кивнула.

— Посмотрим, что у нас через субботу. Пять свадеб, Марион.

— О, Брон, что же мне делать?

Бронвин перевернула страницу.

— Ага!

— Что значит — ага? — нетерпеливо спросила Марион.

— Может, за неделю до их отъезда?.. — предложила Бронвин.

— Ты хочешь сказать, через три недели? — испуганно произнесла Марион.

— Да. В последнюю субботу июня у меня свободны двенадцать и два часа.

— Боже мой! Три недели! — ужаснулась Марион. — Разве можно подготовить свадьбу за три недели?

— Ни за три, ни за четыре недели подготовить свадьбу невозможно.

Марион, застонав, схватилась за сердце. И долго молчала. Наконец она проговорила:

— Давай позвоним Робин и спросим ее мнение.

Естественно, Робин сказала, что дата свадьбы ее устраивает и все просто замечательно. Для влюбленной Робин все вокруг было замечательным.

— Приглашенных ожидается много? — поинтересовалась Бронвин.

— Что-то около шестидесяти. К моей свадьбе родители готовились почти год…

Наступило неловкое молчание.

— За эти дни твои отношения с Джеффом улучшились? — спросила у Марион подруга.

— Как тебе сказать… Он вернулся.

Бронвин мгновенно оживилась и срывающимся от волнения голосом проговорила:

— Я это предвидела! Я ни на минуту не сомневалась, что вы опять будете вместе!

— Нет, нет, ничего подобного. Это на время, пока не отпразднуем свадьбу Робин. Мы с Джеффом решили, что не стоит огорчать моих родителей и омрачать свадьбу Робин нашими неприятностями. После свадьбы Робин Джефф уйдет навсегда.

Но Бронвин эти доводы не убедили.

— Вы с Джеффом должны помириться и жить вместе.

Марион с недоумением посмотрела на подругу. Она что, не расслышала?

— Вы же венчались в нашей церкви, — продолжала Бронвин. — Или ты забыла?

Марион пристально посмотрела на подругу и начала раздраженно сыпать словами:

— У меня что, на лбу написано, что я венчалась в этой церкви?

— Но…

— Никаких «но»! У тебя ясная голова, ты умная женщина, но в отношении этой церкви у тебя какой-то пунктик! Стоит заговорить о ней, как ты сразу становишься такой… — слова вроде «наивная» и «недалекая» вертелись на языке у Марион, — такой неразумной, что сводишь меня с ума, — закончила Марион. Она встала и подошла к окну, стараясь не смотреть на явно обидевшуюся Бронвин. — Я не верю, что мы с Джеффом первые из венчавшихся в этой церкви, у кого не сложилась семейная жизнь.

— Но я в самом деле никогда еще не встречала супружескую пару, где бы муж и жена были созданы друг для друга, как вы с Джеффри.

Марион смотрела в окно отсутствующим взглядом, чувствуя, что вот-вот заплачет.

— Ты могла бы не обманывать меня, Брон.

— Марион, напрасно ты переживаешь из-за этой Тиффани!

На прошлой неделе, когда ей была необходима хоть какая-нибудь поддержка, Марион, расстроенная и подавленная, пришла к Бронвин и рассказала ей о сцене, свидетельницей которой она стала в конторе Джеффа.

— Да будет тебе известно, что Тиффани — юрист. Она необыкновенно красива и без ума от моего мужа, — возразила Марион.

— Ты преувеличиваешь, она ничего из себя не представляет! Костюм за пятьсот долларов, наманикюренные ногти да налаченные волосы — только и всего. Джефф никогда не сможет увлечься ею. И вообще никем, если уж на то пошло. Твой Джефф — преданный и верный муж.

— Как бы не так! — прошептала Марион, грустно глядя в окно.

— И с чего ты взяла, что у Джеффа роман? По-моему, ты поспешила с выводами.

Марион пожала плечами:

— Жене виднее.

— Факты! — настаивала Бронвин.

Марион вздохнула. Ее подозрения так расплывчаты…

— Вот видишь, — сказала Бронвин, — у тебя нет веских доказательств в пользу твоей версии.

У Марион наконец лопнуло терпение.

— Ради всего святого, Бронвин, очнись! Они же всегда вместе!

— Я не верю, и все тут.

Марион вздохнула и пояснила:

— Это не свалилось на меня как снег на голову. Мы с Джеффом отдалялись друг от друга почти два года. Мне кажется, разрыв неизбежен. Мы слишком разные.

— Разные? Я что-то не понимаю. Правда, у тебя другая профессия. Но разве в этом дело?

— Разумеется, это имеет значение. Работа раскрывает нашу сущность.

— Марион, тебе не кажется, что ты чересчур уж преувеличиваешь значение работы в твоей жизни?

— Нет, совсем нет! — Марион помолчала, прижав ладони к губам. — Я хочу сказать, что в нашей работе проявляется темперамент, и в этом смысле она для нас особенно важна. Я, например, всегда любила сделать что-нибудь своими руками. Мне гораздо легче работать с металлами, выращивать цветы или заниматься домом, чем общаться с людьми.

— В самом деле?

— А вот Джефф постоянно работает только с людьми. И ему это прекрасно удается. Люди его нисколько не утомляют, они тянутся к нему, а мне… — Она осеклась на полуслове, беспомощно опустив руки. — А мне с ним не тягаться. — Она отвернулась к окну, чуть не плача.

— Какой вздор! Эти различия всегда были, но они никогда прежде не мешали вам жить душа в душу. Никому не приходило в голову, что вы разойдетесь. Грустно слышать все это.

— У нас было просто сексуальное влечение друг к другу, только и всего. Разыгрались гормоны. Мы едва вышли из подросткового возраста, когда поженились. Что мы тогда понимали? Первое время мы считались с запросами друг друга, но потом… — Она опустила глаза. — Я знаю одно: однажды я проснулась и поняла, что на меня у Джеффа совершенно не остается времени, поскольку он тратит его на общение с другими людьми. Он не в силах больше мириться с тем, что мы оказались абсолютно разными людьми, и поэтому ушел к своим единомышленникам, с которыми ему не бывает скучно. — Ей сдавило горло от накатившей обиды.

— Ты имеешь в виду людей вроде Тиффани? — спросила Бронвин.

— Вот именно.

— Извини, Марион, но мне все-таки не верится.

— Бронвин, почему ты его защищаешь? — раздраженно спросила Марион. — Ты же моя лучшая подруга! Почему тебя не возмущает, как он поступил со мной?

— Я стараюсь быть объективной, Марион. Я знаю вас очень давно, и к тому же, как правило, в конфликте виноваты обе стороны.

У Марион сдавило виски.

— Что ты имеешь в виду?

— Не только Джефф пропадает целыми днями на работе, — пояснила Бронвин, — у тебя тоже дел выше головы. Да, вы с Джеффом разбежались в разные стороны, — Бронвин взглянула на Марион, сверля ее своими ясными зеленоватыми глазами, — и я могу догадаться, почему.

Воцарилось тягостное молчание. Потом Марион спросила громким шепотом:

— О чем ты?

Бронвин вздохнула, собираясь с духом, и проговорила:

— Вы с Джеффом пережили ужасное время — когда надеялись иметь детей. И я часто спрашиваю себя, что, если бы…

Марион, презрительно усмехнувшись, перебила подругу:

— Неужели ты думаешь, что наши теперешние проблемы — результат бесплодных попыток иметь детей? Опомнись, Бронвин!

— Марион, ну сама подумай. Два выкидыша. Операция. Все эти нудные процедуры в клиниках… Надо сказать, вы с Джеффом держались очень стойко. Но давай посмотрим правде в глаза: лечение требует большого эмоционального напряжения, может, даже большего, чем ты думаешь.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — воскликнула Марион. У нее дрожали губы, она с трудом находила слова.