Поцелуй ангела

Джессика покладисто согласилась, взяла салат и пластиковый стакан с кофе и отправилась на поиски кабинета. Фирма была не очень большая, кабинет отыскался быстро, только вот в нем никого не было. Джессика постояла на пороге и повернулась, чтобы уйти, – нехорошо же заходить в пустой чужой офис. Аккурат в этот момент дисциплинированный специалист по маркетингу возник у нее за спиной – и Джессика врезалась в него, что было бы не так страшно, будь у стакана с кофе нормальная крышечка. Однако крышечка была плохая, надорванная, и потому горячий кофе выплеснулся прямо на белоснежную рубашку молодого человека в элегантных очках. Молодой человек издал отчаянный вопль, Джессика уронила и салат тоже, после чего совершила широко распространенную в таких случаях ошибку – начала торопливо оттирать салфеткой безвозвратно загубленную рубашку.

Зачем люди пытаются это сделать в подобных ситуациях – великая тайна, ведь заранее ясно, что оттереть белую рубашку от черного кофе при помощи бумажной салфетки нельзя. Видимо, это происходит от подсознательного желания помочь и тем самым хотя бы отчасти загладить свою вину.

Джессика интенсивно втирала кофе в неширокую грудь специалиста по маркетингу, а сам специалист неожиданно затих и уставился на Джессику, временно утратив дар речи. Как выяснилось позднее, именно в этот момент Дерек – так звали специалиста – влюбился в Джессику Махоуни без памяти. Когда Дерека посещали сильные эмоции – а это был именно тот случай, – он обычно терял дар речи и стоял столбом, не в силах пошевелиться. Это выяснилось еще позднее, а в тот момент Джессика решила, что молодой человек окаменел от ярости и сейчас убьет ее на месте, так что она выкинула мокрую салфетку в урну, пропищала сбивчивые извинения и удрала из офиса.

Вечером Дерек нашел ее в родном кафе. Когда Джессика увидела его входящим в стеклянные двери, она не на шутку приуныла – дело попахивало очередным увольнением. Хотела спрятаться, но Дерек уже увидел ее, неожиданно просиял и на всех парах двинулся в ее сторону.

Довольно быстро Джессика уяснила, что парень претензий к ней не имеет, наоборот, страшно рад такому стечению обстоятельств и желает с ней, Джессикой, завязать нежную дружбу. Что ж, она ничего против не имела, хотя… даже тогда, ничего еще не зная о Дереке, она несколько иначе представляла себе свой идеал мужской красоты.

Дерек был типичным «ботаником» – тщедушный, в очках, с прилизанной причесочкой. Одевался он аккуратно до такой степени, что аж зубы сводило. Об стрелку на брюках запросто можно было порезаться. На первое настоящее свидание Джессика явилась в драных джинсах, байкерской куртке-«косухе» и цветной бандане на буйных золотых кудрях. Дерек явственно подпрыгнул, но стоически перенес это потрясение. В тот вечер он ее ни в какой ресторан не повел, потащил гулять в парк. Она-то думала – Дерек хочет романтического уединения, а он, бедняга, страшно стеснялся идти рядом с ней и просто выбирал места помалолюднее…

В театр она нарядилась вполне пристойно, хотя длину ее юбки Дерек – в самых изысканных, впрочем, выражениях – счел несколько предосудительной. В ресторан пришла и вовсе безукоризненной красавицей, после чего Дерек успокоился и стал вести себя более или менее нормально.

Они встречались два месяца, гуляли, ходили в театры и на выставки, посещали филармонию, два раза ездили на пикник – но отношения… в смысле отношениядальше братского поцелуя в щечку на прощание не заходили. Джессика гадала, в чем причина такой нордической сдержанности, а Дерек выглядел вполне довольным.

В конце второго месяца Дерек сообщил, что их приглашает в гости мама. Джессика подумала, что это хороший знак, только вот непонятно, что с ним делать – нельзя сказать, чтобы она была так уж влюблена-то…

Визит к маме Дерека превзошел все самые смелые ожидания. Мама оказалась толстенькой, маленькой, очень строгой женщиной в очках, твидовом костюме и с кукишем на голове. Ничего удивительного – всю свою жизнь миссис Клоуз проработала учительницей биологии.

Острым как бритва взглядом миссис Клоуз отсканировала оробевшую Джессику, судя по виду, осталась не очень довольна увиденным и приступила к устному опросу. Мама-художница почти примирила миссис Клоуз с потенциальной невестой сына, но папа-поэт вызвал явное сомнение на лице. Тот факт, что Джессика практически ничего не могла сказать о своих дедушках и бабушках, совсем расстроил маму Дерека. К тому времени на столе появились салат из зеленых стручков со вкусом мыла, тыквенный сок и оладьи из кабачков.

– Видите ли, моя дорогая, этот мир катится в пропасть, которую люди вырыли своими собственными руками. Экология… надеюсь, вас волнует состояние экологии?

– Д-да. Да, конечно, миссис Клоуз.

– Хорошо. Молодые девушки в наше время печально прагматичны, даже циничны. Мой сын страшно одинок среди своих сверстников, а в особенности сверстниц. Видите ли, он необычный мальчик.

– Мама…

– Помолчи, пожалуйста. Кто еще и знает о сыне все, если не мать? Как сказал классик, лучший друг мальчика – его мать. О чем я говорила?

– Об экологии, миссис Клоуз.

– Да, благодарю. Так вот, вопросы генетики и экологии неразрывно связны друг с другом. Наше время – это удивительный симбиоз безграмотного ханжества и неприкрытого бесстыдства. Молодые девушки не чураются добрачных половых связей, но считают бестактными вопросы о своих родственниках и состоянии их здоровья. А ведь именно это – залог здоровья будущих детей!

Джессика осторожно отпила тыквенный сок и поерзала на стуле. Перед миссис Клоуз очень хотелось стоять навытяжку.

– Угощайтесь, угощайтесь, в вашем возрасте надо хорошо и правильно питаться. Закладываются основы репродуктивной системы, крепнет организм будущей матери. Вы не знаете, страдал ли кто-нибудь в вашей семье хроническими болезнями сердца?

– Боюсь, что…

– А желудка? С мочеполовой системой проблемы были?

– Думаю, нет, но…

– Вот видите! И вы смущены. А ведь самое естественное – поинтересоваться у женщины, в порядке ли у нее цикл, насколько болезненно протекают…

– Мама! Что-то горит.

– Ой! Пирог! Я сейчас.

Миссис Клоуз умчалась на кухню, а Дерек, красный как пион, виновато посмотрел на Джессику.

– Надеюсь, ты извинишь маму? У нее небольшой пунктик по поводу биологии.

– Все в порядке. Она хорошая… только строгая. Я немного оробела.

– Ты ей понравилась. Она с тобой так серьезно разговаривает… Не то что с другими…

Дерек вовремя заткнулся, справедливо решив, что упоминание о других девушках может быть неприятно Джессике. Впрочем, она не слишком верила в наличие этих самых других – самое большее, на что мог рассчитывать Дерек, это какая-нибудь подруга детства, верная, преданная и разделяющая интересы.

Миссис Клоуз вернулась из кухни, триумфально неся перед собой круглое блюдо, на котором лежала большая, чуть подгоревшая лепешка. В самой ее середине виднелась какая-то коричневатая запекшаяся масса. Джессика уже приготовилась сказать, что не ест мучного после… сколько там времени?… после четырех часов, но миссис Клоуз торжественно опустила блюдо в центре стола и сообщила:

– Моя гордость – абсолютно низкокалорийная выпечка. Мука из отрубей, кефир и великолепный сжигатель жира в качестве начинки – печеный сельдерей и корешки петрушки. Заряд бодрости и энергии…

Джессика смирилась. Она обреченно жевала безвкусный комок теста, стараясь не думать ни о сельдерее, ни о петрушке – только о том, что все визиты к маме когда-нибудь заканчиваются.

По дороге домой она кипела от возмущения, но Дерек так трогательно заглядывал ей в глаза, так подлизывался – назовем вещи своим именами, – что у Джессики просто не хватило духу на него рявкнуть, хотя и очень хотелось. И вновь они расстались у дверей, и вновь Дерек на прощание клюнул ее безгрешным поцелуем в щечку…

Прошло еще две недели. Джессика работала, несколько раз встречалась с Дереком, посетила выставку импрессионистов и концерт виолончелистов – словом, вела совершенно нормальную жизнь. На исходе второй недели Дерек пригласил ее в ресторан. Настроение у Джессики в тот день было отличное, над Лондоном сияло совершенно неприлично жизнерадостное солнце, лето напоследок радовало Великобританию поистине континентальной жарой… Джессика надела белое в розовый цветочек платье, поверх него – смешное малиновое болеро. Юбка у платья была коротковата, зато очень широкого покроя и потому ложилась красивыми складками. Алые босоножки на высоком каблуке завершили облик стилизованной Кармен, и счастливая Джессика вышла на улицу, готовая любить весь мир – и даже зануду Дерека.