Подари мне поцелуй

— Я одного не понимаю, Эдам, почему ты говоришь, что эти проблемы встают только передо мной? Мы же работаем в команде!

— Нет, дорогой мой, команды больше нет. Как только ты отказался прислушаться к моему голосу, я отказываюсь работать с тобой. Если Дайан не получит роль Офелии, ты не увидишь ни цента моих денег и денег моих инвесторов. А еще я вполне могу отговорить многих спонсоров от такого бессмысленного вкладывания средств. Да одно то, что я расстался с тобой в начале проекта, уже говорит о том, что с твоим «Гамлетом» не стоит связываться серьезным людям.

— Ты не можешь так поступить со мной! — закричал Колфилд, пытаясь ухватить уходящего Эдама за рукав.

— Очень даже могу, — спокойно ответил Эдам. — Отпусти, пожалуйста, мой пиджак. Это не поможет нам понять друг друга. Боюсь, нам ничто не поможет добиться взаимопонимания, пока не уляжется твой гормональный всплеск.

— Эдам, запомни, — кричал вслед уходящему продюсеру Колфилд, — я и сам смогу сделать этот спектакль! Давай работать вместе сейчас, потом будет уже поздно!

Эдам остановился в дверях и обернулся.

— Не смей мне даже звонить, Итен, пока не поймешь, что в этом штате нет актрисы лучше Дайан.

— Ну и катись к своей возлюбленной, несчастный отвергнутый рыцарь! Ты так и не понял, что она без ума от меня! Ты дурак, Эдам, вот и остаешься в дураках!

— Не смей мне звонить, даже когда поймешь, что ты не прав.

Голос Эдама звучал совершенно спокойно, но что-то в его взгляде заставило Колфилда понять, что, если он скажет еще хоть слово, Эдам просто убьет его.

— Катись отсюда, — тихо, сквозь зубы произнес он.

Эдам вышел из кабинета, не потрудившись закрыть за собой дверь. Колфилд без сил рухнул в кресло. Он понял, что именно сейчас ему необходима мягкая и нежная Сью. Сью, которая все понимает и позволит ему избавиться от лишних проблем. Колфилд поднял трубку телефона.

Когда Эдам шел по коридорам театра, актеры, даже те, кто был с ним близко знаком, рассыпались в стороны и старались сделать вид, что не заметили его. Но Эдам не обращал ни на кого внимания. Он старался быстрее выйти из этих мрачных коридоров.

Он думал о том, что театр очень странно устроен, парадная его часть красива и светла, а коридоры, по которым каждый день туда-сюда, как муравьи в муравейнике, снуют служители Мельпомены, темны и убоги. Он не помнил, как давно дирекция выделяла деньги на ремонт актерских гримерок и административной части здания.

Вот так же и человек. Вроде бы знаешь, что он красивый, добрый, смелый, талантливый, а стоит только заглянуть за фасад, тут же видишь все убожество.

Кто-то окликнул Эдама, погруженный в свои мысли, он сразу понял, кто пытается добиться его внимания. В полутьме очень сложно было рассмотреть лицо, тем более что человек бежал к нему от источника света. Эдам предположил, что это Колфилд послал кого-то вдогонку за ним. Он не был готов простить режиссеру его легкомыслия и оскорбительных слов в свой адрес, но все же от проекта отказываться не хотел.

Разглядев, что к нему торопится Ингрид, Эдам сразу же понял, что вестей от Колфилда ждать не приходится. Ингрид была последним человеком, которого Колфилд молил бы о стакане воды, если бы умирал от жажды в знойной пустыне, а чтобы умолять ее догнать Эдама, который только что сильно его обидел… Нет! Это было бы выше скромных сил режиссера.

— Еще раз здравствуй, Эдам! — В голосе Ингрид уже не было того беспечного веселья, которое колокольчиком звенело в нем все утро. — У меня плохие новости. Колфилд сошел с ума, хотя нет, это, может быть, еще и ничего, если его в дурдом заберут, но то, что он взял на роль Офелии эту ходячую рекламу пластической хирургии!.. Это ужасно! Ты должен на него повлиять, в конце концов, ты даешь ему деньги!

— Ингрид, милая, — Эдам постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, — я только что говорил с Итеном. Он даже слышать не желает о других кандидатурах. И я больше не продюсирую этот спектакль. Так что все, что было в моих силах, я сделал.

— Это ужасно! Бедная Дайан!

— Да, ее действительно жаль. Она, как никакая другая актриса, заслужила роль Офелии. Самое ужасное, что она бы с ней отлично справилась!

— Нет, Эдам, самое ужасное в том, что Дайан считает, будто ее обожаемый режиссер принял верное решение. Она твердит, что не будет спорить с Итеном хотя бы потому, что слишком сильно уважает его мнение. Он, понимаете ли, никогда не ошибался! А я ей пытаюсь втолковать, что все когда-то случается в первый раз! Я ведь права, Эдам?

— Да, Ингрид, к сожалению, ты права. Передай, пожалуйста, Дайан, что я ей искренне сочувствую, и, если она захочет уйти из театра, пусть только позвонит мне. Многие интересуются, не желает ли она сменить место работы.

— А может быть, ты сам ей позвонишь? — Ингрид хитро посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— И ты, Брут! — воскликнул Эдам, театрально закатывая глаза.

Ингрид нахмурилась.

— А почему же ты назвал меня каким-то Брутом?

— Милая Ингрид! Может быть, твой дядя все же потратит хоть немного денег, чтобы нанять тебе репетиторов?

4

Когда Сюзанна вошла в кабинет главного режиссера, она увидела странную картину: великий Итен Колфилд, вооружившись огромным бухгалтерским калькулятором, пытался что-то подсчитать.

— Что ты делаешь, пупсик? — спросила удивленная Сюзанна.

— Считаю, — грубо ответил он.

— Я что-то не так сделала? — голосом, полным готовых политься ручьями слез, спросила Сюзанна.

— Нет, извини, — хмуро и резко ответил Колфилд. — Ты ничего не сделала, это все Эдам виноват.

— Он расстроил моего сладкого мальчика? — Сюзанна, покачивая пышными бедрами, начала приближаться к заваленному бумагами столу.

— Сью, детка, сейчас не время, — попытался сопротивляться ее натиску Колфилд.

— Время есть всегда, — тихо прошептала она, нежно касаясь мягкими и теплыми губами его щеки. — Давай бросим все и уедем сейчас? Ведь мы можем поехать к тебе домой? Ты говорил, что у тебя потрясающая кровать…

— Сью, милая! — предпринял Колфилд еще одну попытку спастись. — Если ты сейчас же не прекратишь, я не смогу закончить важное дело. Будь добра, подожди с этим.

— А разве есть что-то важнее меня? — обиженно надулась Сюзанна.

— В принципе нет. Но сейчас я пытаюсь понять, хватит ли у меня денег для того, чтобы поставить «Гамлета» с твоим участием.

— А почему тебя должен волновать этот вопрос?

— Потому что я режиссер.

— Но ведь такими вещами занимается продюсер?

— У меня теперь нет продюсера для этой пьесы. Эдам ушел, хлопнув дверью.

— Ах! Как же нам теперь быть?! — воскликнула пораженная новостью Сюзанна.

— Теперь нам придется все делать самим, моя кошечка. Поэтому я и прошу тебя не мешать мне.

— Милый, я могу помочь тебе!

— Интересно, как? — хмуро спросил Колфилд.

— Я могу готовить для тебя кофе, могу делать тебе массаж шеи… Только не прогоняй меня, пожалуйста, я только нашла тебя! Я хочу постоянно чувствовать, как бьется твое сердце!

— Хорошо, Сью, можешь остаться в кабинете, но только не мешайся под ногами и не лезь с дурацкими вопросами!

Через несколько минут в комнате воцарилась мертвая тишина. Колфилд погрузился в расчеты, а Сюзанна замерла в тупом оцепенении. Но она не могла долго сидеть без движения. Через несколько томительных для нее секунд Сюзанна потихонечку достала маленькую пилочку и принялась обрабатывать свои роскошные коготки. Едва слышный, но очень раздражающий звук поселился в гробовой тишине кабинета.

Погруженный в работу Колфилд несколько раз пытался отмахнуться от него как от назойливой мухи, но вскоре понял, что источник этого звука вовсе не насекомое.

— Сью, кошечка, прекрати, пожалуйста! — попросил он, недовольно морщась.

— Что прекратить? — не поняла Сюзанна.

— Прекрати издавать эти отвратительные звуки! — вспылил Колфилд.