Моя вторая половина

Ничего не изменилось. Эван очень упрям. Слишком упрям.

Дэвин вздохнул.

— На случай, если ты сегодня еще не смотрелся в зеркало, Эван, — мы братья. Мы семья, и то, что происходит между нами, то, что мы помогаем друг другу, нельзя назвать благотворительностью.

— Все равно. Я лучше заплачу тебе.

— Я не возьму денег, — в голосе Дэвина прозвучали нотки раздражения. Некоторые вещи Эван никогда не усвоит, подумал он и приступил к делу: — Сколько ребенку?

— Знаешь ли, я не очень хорошо в этом разбираюсь...

Дэвину нужен был ответ. Эван замялся.

— Около шести месяцев.

Брат быстро прикинул в уме:

— Мне нужен список имен, номера телефонов и адреса всех женщин, с которыми у тебя была связь в последние два года.

Эван горько усмехнулся.

— Списка не получится. — Он ждал, что ехидный братец как-то это прокомментирует, но тот не стал ерничать.

— Хорошо, значит, будет меньше работы. У меня есть еще одно задание в данный момент.

Так Дэвин сейчас работает! Конечно, у него не хватит времени на собственного брата.

— А как насчет певички с корабля? — Это первым делом, подумал Дэвин. — Расскажи про нее.

Что рассказать?

— У меня нет ни адреса, ни номера телефона. Я даже не знаю точно ее имени. Она представилась Сиреной.

— Оригинально, — отозвался Дэвин. — Вот здесь и начинается работа детектива, дорогой братец. — Он постучал карандашом по столу. — Как назывался корабль? И еще мне нужно название туристического агентства. Пришли мне все это по факсу, когда будет готово.

— У меня уже готово. Я прямо сейчас могу все тебе рассказать.

Эван перечислил имена своих женщин.

Их было всего три. Он вспомнил все детали, которые казались ему важными, включая и то, что две из них, насколько он знал, сейчас состояли в гражданском браке, а может, уже и официально вышли замуж. Он давно с ними не общался.

— Ты прав, — согласился Дэвин, — список недлинный. Уверен, что никого не забыл?

Эван знал, что Дэвин не имел в виду ничего дурного, но ему все равно не нравились выходки брата.

— Это у тебя, а не у меня под дверью стоят женщины.

Дэвин с улыбкой подумал, что брат ничуть не изменился. Все такой же несговорчивый и категоричный. Но сам Дэвин стал другим: его больше не интересовали шумные вечеринки и слишком доступные, готовые на все женщины. Он посерьезнел и, пожалуй, поумнел. А сердцем его все больше и больше завладевала одна-единственная женщина.

— Это только потому, что ты такой зануда, — заявил Дэвин. — Слушай, как я уже сказал, я сейчас расследую другой случай, но, если тебе нужно, прямо сейчас сажусь на самолет и через сорок пять минут буду у тебя.

Неожиданное предложение. И великодушное. Эван лишь неловко кашлянул и сказал:

— Просто найди ту, кто заварил всю эту кашу. Да, кстати, у меня есть записка. — Он вдруг осознал, что ни слова не сказал про записку. — Ничего особенного, но по крайней мере у нас есть образец ее почерка. Он поможет тебе, когда ты найдешь эту женщину.

Дэвин усмехнулся. Эван явно торопит события.

— Ты, наверное, думаешь, что я волшебник.

Впервые за целый день Эван позволил себе улыбнуться. В конце концов, может, все не так уж плохо.

— Нет, я думаю, что ты мошенник.

— Ты определенно знаешь, как польстить человеку. Пошли мне записку по факсу. Я сделаю, что смогу, и перезвоню тебе, — пообещал он.

— Спасибо.

Эван больше ничего не мог сказать. Положив трубку, он снова набрал номер брата и попытался засунуть записку в факс.

В дверь постучали. На пороге появилась Альма. Вид у нее был весьма обескураженный, когда она увидела, что шеф возится с факсом. Обычно он этим не занимался.

— Да? — Он воровато огляделся и спрятал записку в карман.

Альма умирала от любопытства, но сдерживала себя.

— Мистер Донован и джентльмены из Японии ждут вас в конференц-зале.

Неужели он забыл?

Черт возьми, а он еще не послал факс. Как же все не вовремя! Адам Донован не будет никого ждать, тем более человека, которого он опекает.

— Скажите им, что я сейчас приду. — Эван даже не глядел в сторону секретарши. Он сгреб в кучу все свои папки — только бы ничего не забыть.

Дело близилось к вечеру, и легкое раздражение сменилось настоящей яростью. Есть вещи, которым нет прощения. Она согласилась ухаживать за дочерью Эвана Квотермена, а он, наверное, убежден, что из жалости к Рэйчел она возьмет на себя все заботы. Было очевидно, что этого мужчину больше интересовал бизнес, чем собственная дочь. Клэр удивлялась, как это Эван вообще догадался обратиться за помощью, он ведь мог просто посадить ребенка перед телевизором и спокойно вернуться в офис.

Но он этого не сделал. С другой стороны, он ведь оставил Рэйчел на несколько часов, а не дней.

Клэр подошла к окну, выходящему на улицу, уже в седьмой раз, с тех пор как три часа назад Либби легла спать. Уложить дочку оказалось непросто: сегодня она была еще более неугомонна, чем обычно, — никак не могла наглядеться на малышку. В отличие от Эвана Квотермена.

Клэр даже шторы раздвинула, чтобы не пропустить приезд соседа. Но было тихо. Маленькая улица, на которой они жили, погрузилась в сон. Где же он, черт возьми? Она вовсе не обязана сидеть и ждать, пока он соблаговолит забрать свою дочь. Это его дочь, а не ее. Нет никакого сомнения: Рэйчел даже улыбалась, как Эван, — сияла улыбкой.

Клэр вдруг очень захотела снова увидеть эту улыбку. Малышка всхлипнула. Клэр быстро подбежала к кроватке: если маленькая заплачет, то разбудит Либби.

И все же Либби неплохо справляется с Рэйчел. Она обращается с ней как с младшей сестренкой.

— Тсс, я здесь, я здесь, тихо, милая, — ласково прошептала она.

Клэр взяла крошку на руки. Слава Богу, сухая, — с облегчением подумала она. Подгузники, которые она нашла, уже закончились. В четыре часа, захватив с собой обоих детей, Клэр совершила набег на ближайший супермаркет, чтобы купить еще подгузников и молока. У Рэйчел оказался отличный аппетит.

— Тебе примерно шесть месяцев, значит, ты не должна уже просыпаться так часто по ночам. — (В ответ Рэйчел опять всхлипнула.) — А я-то думала, что только Либби плохо спит.

Либби было четыре года, а она все еще вскакивала несколько раз за ночь и звала мать.

Она наклонилась к кроватке и взяла Рэйчел на руки. Всхлипы прекратились.

— Отлично, я, кажется, знаю одну замечательную колыбельную песенку, только обещай мне заснуть, ладно?

В ответ Рэйчел шмыгнула носом и преданно прижалась своей маленькой головкой к плечу Клэр.

Клэр тихо засмеялась:

— Подлизываешься? Не думай, что я падка на лесть. Вовсе нет. И не старайся манипулировать мной. У меня есть собственная дочь. И мне этого более чем достаточно, спасибо за предложение. Это всего лишь на одну ночь, поняла?

Где же Эван? Он должен был вернуться несколько часов назад...

Он, наверное, полагал, что имеет право развлекаться, пока она сидит с его ребенком.

Жалкий, никчемный, эгоцентричный...

Нет, она не должна обвинять Эвана Квотермена в отсутствии интереса к судьбе собственной дочери лишь потому, что несколько лет назад Джек бросил ее, Клэр, когда она сообщила ему о своей беременности. Не все такие негодяи, как Джек. Она горько усмехнулась. Как быстро может умереть любовь, которой, казалось, не будет конца.

Рэйчел задремала на плече у Клэр. Женщина вдруг почувствовала, как все ее существо наполняется безграничной нежностью к крохотному, беззащитному человечку. Она не должна привязываться к этому ребенку, слишком уж часто она теряла то, что любила. Вот объявится Эван и заберет у нее Рэйчел. Клэр постаралась не думать об этом. Надо думать о том, что она зла на Эвана. Она звонила ему домой уже несколько раз, но неизменно попадала на автоответчик. Звонить в его офис было также бесполезно. Эван включил факс. Должен же он быть где-то...

Рэйчел заворочалась и захлюпала носом.