Золото Дюка

Чтобы избавиться хоть ненадолго от гнетущей атмосферы дома, однажды после уроков Ева незаметно вышла из дома и направилась по тропинке, ведущей через торфяники к ферме. Неделю назад она обнаружила в зарослях дрока на болоте редкий вид орхидеи и теперь хотела собрать букет, чтобы оживить краски на рисунках. Несмотря на запрет отца гулять в этих местах, она не боялась ослушаться. Никто, кроме гувернантки и Арабеллы, не мог заметить ее отсутствия, но мисс Брент в это время отдыхала в своей комнате, а Арабелла, которая единственная из всей семьи любила ее, конечно, никому не скажет.

На мне зеленое платье, думала Ева, оно должно сливаться с папоротниками и вереском, и меня не будет видно. И действительно, с рыжевато-коричневыми волосами, с острым личиком эльфа она больше напоминала волшебное создание из шотландских баллад, чем человека из плоти и крови. Несмотря на прихрамывание, которое шокировало Роджера, она двигалась грациозно и, будучи маленькой и легкой, вызывала только чуть заметное колебание весенней травы.

Тишину нарушал лишь легкий шелест вереска, и ничто не говорило о чьем-либо присутствии. Поэтому Ева испугалась, когда, обойдя небольшой скалистый холмик, внезапно натолкнулась на Дюка. Он показался ей огромным. На нем была зеленая куртка, грубые штаны. Дюк курил трубку, задумчиво глядя через долину на море. Ветер шевелил копну непокрытых волос. Ева встала как вкопанная. Брови Дюка поднялись, он вынул изо рта трубку и улыбнулся. Улыбка была доброй, и это немного успокоило девочку.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Кто это такая? Эльф. Или принцесса? – И, так как она не отвечала и не двигалась, он кивком подозвал ее и продолжил: – Не пугайся, дитя. Я тебя не съем. Меня зовут Дюк. Дюк Дарк. Не великан-людоед, хотя, возможно, я на него похож. – И он рассмеялся.

Ева выдавила слабую улыбку.

– Присядь, дитя. Сюда, рядом со мной. – Он похлопал по каменной плите рядом с собой. – Ты несешь цветы? Это орхидеи?

Она кивнула.

– Я собрала их, чтобы нарисовать.

– О, ты художник!

– Ну, не совсем. Я только пытаюсь им стать. Я рисую, когда никого нет и никто не мешает.

– Ты имеешь в виду, что для этого я должен уйти?

– Нет-нет! – запротестовала она. – Я имела в виду, когда никого нет из нашей семьи. Они меня не понимают, никто, за исключением Арабеллы. К тому же я не собираюсь рисовать сейчас. У меня нет с собой ни красок, ни бумаги. Я обычно рисую в саду. В зеленой беседке.

– Как тебя зовут, дитя?

– Куртни. Ева Куртни. И мне не разрешают заходить так далеко. Потому что...

Она сконфузилась и замолчала, так как человек, сидящий перед ней, был из стана врагов ее отца. Но Дюк понял.

– Я знаю. Можешь не объяснять. Большой злой волк, один из тех, что украли ферму у твоего папаши. Это я, верно?

Было что-то комическое в тоне и в выражении лица Дюка, когда он это произнес, и Ева рассмеялась.

– Я не думаю, что вы большой злой волк, – сказала она застенчиво, и нежный румянец окрасил бледные щечки, сделав ее в этот миг прелестной.

– Ну и хорошо. Значит, будем друзьями.

– А можно? – спросила она с надеждой. – Мне бы очень этого хотелось.

– Значит, так и будет. Если очень захотеть чего-либо, обязательно исполнится. Я хотел золота и получил его, хотя за ним мне пришлось отправиться в Африку. – Он залез в карман и вытащил оттуда какую-то вещицу. – Видишь это?

Ева посмотрела на маленький блестящий предмет, лежащий на большой ладони. Это была маленькая фигурка слона с огромным хоботом, образовывавшим колечко.

– Тебе нравится? – спросил Дюк, пристально наблюдая за ней. – Это негритянский амулет.

– О да!

– Тогда возьми его. – И он вложил безделушку в ладошку девочки. – У меня много таких штук – все сделаны из африканского золота. Золота Дюка. Храни где-нибудь в тайнике как доказательство нашей дружбы – твоей и моей. И, когда домашние не понимают тебя, ты думай: «Дюк понимает». И помни: в любое время, когда тебе захочется, ты можешь прийти на ферму и всегда встретишь там радушный прием. Не моя вина и не вина Леоны, что между нашими семьями лежит вражда.

Ева слегка наклонила голову.

– Да. – Потом встала и спросила: – Вы действительно дарите мне этого слоника? Навсегда?

Дюк кивнул.

– Будь уверена.

Крепко прижав маленького золотого слоника к своему сердцу, она сказала:

– Спасибо. Большое спасибо, мистер Дюк.

– Просто Дюк, – дружелюбно поправил он.

Она посмотрела вниз, на долину. Солнце затягивалось легким туманным облаком, оставалась лишь небольшая полоска света между морем и берегом.

– Я должна идти, – сказала Ева, – если меня начнут искать...

Он кивнул.

– Тогда спускайся и не забудь свои орхидеи.

Она улыбнулась и начала спускаться с холма. Арабелла стояла в саду с букетом сирени, когда Ева вошла в ворота.

– Я видела тебя, – сказала она сводной сестре, – из моего окна наверху. Ты должна быть осторожнее. Если отец тебя увидит... ну, ты же знаешь, что он запретил туда ходить. И Руперт все время крутится тут и шпионит. Может получиться скандал.

Ева вздохнула.

– Я хотела нарвать немного цветов, – она показала орхидеи, – чтобы нарисовать их. Что в этом плохого? И потом, – она помолчала немного, прежде чем продолжить, – я встретила хорошего человека, Белла. Огромного. На нем была зеленая куртка, и у него очень добрая улыбка. Мы поговорили с ним, о, совсем недолго, всего несколько минут, не больше, но...

– О чем вы говорили?

Ева пожала плечами, крепко сжимая в ладони подарок, золотой талисман.

– О, об Африке, о цветах... так, о разных вещах...

Арабелла обняла сводную сестру за плечи.

– О разных вещах! Ну что ж, если не хочешь рассказывать, не надо! Только помни, дорогая, ты должна быть осторожна и умна. Наша семья очень странно относится, если можно так выразиться, к некоторым вещам. – Она опустила руку и огляделась по сторонам. – Я думаю, ты встретила Дюка Дарка.

Глаза Евы расширились.

– Ты знакома с ним?

– Нет. Но я видела, как он ходит на ферму, – огромный мужчина со светлыми волосами.

– Да, это он.

– О, Ева! Ну почему мы должны быть такими гордецами и снобами! Только из-за амбициозности и раздражительности мамы или из-за того, что папе обязательно надо иметь врагов, наша жизнь скучна и испорчена. Иногда я просто ненавижу Фернгейт! И часто думаю о том, чтобы убежать отсюда!

Она говорила с такой страстностью, что Ева немного испугалась.

– Но ты не сделаешь этого, правда? Не оставишь меня?

– Я тебя обязательно предупрежу, не волнуйся.

– О! Мне надо поставить цветы в воду, иначе они завянут.

– Да, мне тоже надо идти переодеться к обеду. Придут скучный менеджер банка с женой, и родители хотят, чтобы я выглядела как можно лучше. Отец опять хочет взять ссуду, и мне придется быть «очаровательной».

– Ты говоришь с такой горечью!

– Я просто начинаю больше узнавать о людях.

Арабелла ушла, а Ева подождала минуты две, прежде чем последовать за сестрой в дом. Внезапно померкла радость от прогулки и короткой встречи с Дюком. Она вновь упала духом и почувствовала себя одинокой. Ей тоже придется переодеться. Снять удобное зеленое платьице и напялить желтое, из вельвета, в котором жарко и шею колют вставочки, поддерживающие высокий воротничок. Оно давило тяжестью на ее хрупкие плечи, отчего потом ныла спина. Платье было отделано шелковыми рюшами, и его желтый цвет Еве не шел. На Арабелле оно выглядело бы совсем по-другому. Пшеничные волосы и сверкающие зеленые глаза превратили бы желтый цвет в золотистый, оттеняющий ее красоту. Ева вздохнула и крепче сжала подарок Дюка в маленькой ладошке.

По крайней мере, он не нашел ее скучной и бесцветной. Даже один раз назвал «принцессой». И теперь на свете были двое людей, о которых она будет вспоминать, когда папа и мама не будут обращать на нее внимания, а Руперт опять начнет дразниться. И как-нибудь, очень скоро, она снова пойдет по тропинке вверх по направлению к Оулесвику, невзирая на предупреждение Арабеллы.