Память сердца

Едва она вылила в чашку остатки кофе, как заскрипела раздвижная дверь, и в кухню неожиданно ввалился круглый как шар человек с красными щеками и живыми бледно-голубыми глазами.

— Желаю тебе самого доброго утра, Бетси, милочка. Хотя, если позволишь заметить, ты выглядишь так, что тебе не помешало бы еще понежиться в постели.

— Спасибо, Шон, — ответила она, отбрасывая со лба непокорную, спутавшуюся челку. — Сегодня это мне и вправду не помешало бы.

Бетси была еще в домашнем длинном халате, но она не стеснялась старины Шона.

— Я выпила весь кофе. Придется тебе сварить самому.

— Представить только! Страшное дело!

Посмеиваясь, старик открыл шкаф и достал банку с кофе.

Шон О'Кейси, друг детства братьев Шепард и с шестнадцати лет сотрудник компании "Сады Шепарда", варил себе кофе в этой кухне еще до того, как родилась Бетси.

— По-моему, нам с тобой неплохо бы выпить понемногу, — сказал он, наблюдая, как темная кипящая жидкость просачивается через фильтр в прозрачный кофейник. — Вполне достаточно для одной чашки, — заметил он.

Шон никогда не мог дождаться, пока будет готова вся порция, и наливал себе первым. Свист и шипение кипящего кофе, брызги которого попадали на горячую пластинку, были так же привычны Бетси, как тиканье часов на каминной доске.

— Я не буду, — отказалась она, наблюдая, с какой ловкостью Шон поставил на место кофейник. — После вчерашних подношений Бриджет я не смогу вынести даже запаха ирландского виски.

— Не кощунствуй, девочка! — пригрозил старик, скорбно покачан осененной белым пушком головой. — Твои праведные отец и дядюшка могут тебя услышать.

Бетси улыбнулась, чего он и добивался. Однако за этой улыбкой скрывалась печаль.

— Я заметила, как ты старался помянуть дядю Майка.

— Это верно, помянул крепко и с удовольствием. И нечего смотреть на меня с осуждением. Он продлил мне жизнь, не забывай.

— Не сердись на меня, Шон. Наверное, я встала сегодня с левой ноги; почти всю ночь не могла уснуть. Поэтому и настроение дурное.

В голубых глазах старика вспыхнуло любопытство. Он подошел к столу и сел на свое обычное место слева от хозяйки.

— Твое дурное настроение конечно же, совершенно не связано с возвращением некоего Джона Стэнли, — лукаво спросил Шон.

Заглянув в проницательные глаза доброго Шона, Бетси грустно заметила:

— От тебя ничего не скрыть, даже если очень захочешь.

— Нет, о нем я почти ничего не помню, — начал оправдываться Шон. — Твой дядя — это было давно — интересовался Джоном. Раза два заглядывал к нему домой, когда управление посылало Майка по делам в Калифорнию. Еще помню, он отправлял Джону письма, но редко.

— Но почему, Шон? Майк был так же обозлен на Джона, как и я, как все мы. И это чувство осталось, если быть честной до конца.

— Об отношениях Майка к Джону я подробностей не знаю. А вот насчет "почему", тут, я думаю, "виноват" твой отец. Нравится тебе это, девочка, или нет, но Пат любил этого мальчишку как сына, которого мечтала подарить ему твоя мать, да умерла при родах.

Я тоже его любила, призналась, чуть не плача, Бетси. Гордость не позволила ей зарыдать.

— Но ты знал, что дядя Майк поддерживал отношения с Джоном, а почему же мне это не было известно?

Старый Шон раздраженно глотнул кофе и энергично вытер рот тыльной стороной ладони.

— Как только Джон уехал от нас, ты не скрывала своего негодования. Он, дескать, виноват в смерти отца, и ты его ненавидишь. Мы не противоречили тебе, так как слишком уж сильно ты убивалась; боялись обидеть тебя.

У Бетси задрожали руки, и она взяла чашку в обе ладони, чтобы не расплескать кофе.

— По-твоему, я была не права, старый Шон?

Старик с участием посмотрел на Бетси. Тяжело вздохнув, он крепко стиснул ее руку.

— Позволь сначала мне спросить кое-что у тебя. Хорошо?

Бетси кивнула.

— Что бы ты подумала о пожарнике по профессии, который боится огня настолько, что его каждый раз тошнит, когда надо выезжать на вызов?

— Я бы сказала, что он вдвойне смелый, если преодолевает чувство страха: ведь это победа и над собой, и над огнем. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что Джон Стэнли — именно такой пожарник.

Бетси онемела; она ошеломленно всматривалась в голубые выцветшие глаза Шона, надеясь прочитать в них правду.

— Джон — пожарник?!

— Да. Майк узнал об этом, когда столкнулся с ним случайно на собрании пожарников лет десять назад. Майк сам рассказывал: его эта новость страшно поразила, вот так же, как и тебя сейчас. Он был свободен от дежурства и смог спокойно поговорить с его товарищем по работе и узнать подробнее о судьбе когда-то любимого юноши.

Бетси не могла прийти в себя от этой новости. Ее мутило от волнения и тяжких воспоминаний.

— И Майк выяснил, что… что Джон панически боится огня?

— До смерти боится. Джон не переносит огня, как некоторые испытывают непреодолимую боязнь воды, открытого пространства или высоты или боятся змей, разных безобидных паучков, словно наша Мэри.

Трогательный юмор старого Шона не смог вывести Бетси из оцепенения. Ее детские страхи — сущая мелочь, пустяки. Она никогда не переживала ничего подобного, сравнимого с той мучительной борьбой, на которую обрек себя Джон, став пожарником вопреки своей натуре.

— И это все, что выяснил Майк?

Старик опустил глаза, посмотрел на свои морщинистые руки, все еще сжимающие ее розовую ладонь.

— Кажется, он говорил, что Джон — выдающийся спасатель. Первым бросается в самое пекло, где человеку угрожает гибель, и чаще всего спасает, выигрывая в смертельной схватке с огнем.

Шон похлопал по маленькой розовой ладони Бетси, пытаясь ободрить опечаленную женщину. После небольшой паузы он добавил к сказанному.

— По словам Майка, у Джона есть награды, а еще многочисленные шрамы в подтверждение его смелости.

Бетси почувствовала себя снова десятилетней девочкой, которая стыдится своих поступков.

— Джон сказал мне вчера, что будет тосковать по Майку…

— Еще бы. Майк был последним, кто оставался в семье, которую любил Джон, ну это, понятно, не считая тебя.

Старик смотрел на нее совершенно невинными, как у ребенка, глазами, однако в них проглядывал легкий упрек.

— После вчерашней встречи я ощутила особенно ясно, что меня Джон не воспринимает членом семьи, которая любила его.

— Наверное, ты перегнула палку? Слишком сурово обошлась с ним?

— Я вела себя как злопамятное ничтожество. Еще хуже… Я была полна глупого самодовольства. И это на глазах у половины жителей Грэнтли! Не удивительно, что он выглядел оскорбленным, когда уходил.

Далекий паровозный гудок нарушил тишину. В доме наверху хлопнула дверь. Нее просыпалось. Еще несколько минут, и даже стены задрожат от болтовни и суматохи, которую поднимут четыре девочки, собирающиеся в школу.

У Бетси день распланирован до секунды. В сущности, она уже должна быть одетой, чтобы приветствовать свою шумную веселую команду.

Бетси заметила, что старый Шон наблюдает за ней.

— Будь помягче с собой, девочка, — сказал он, медленно поднимаясь на ноги: артрит с каждым годом все больше донимал его. — Ты вправе не прощать Джона за то, что он совершил. Но не забывай, он никогда не отрицал своей вины.

Шон допил кофе и пошел к раковине, чтобы ополоснуть чашку. Бриджет требовала безупречного порядка в своей кухне, как Шон — в саду.

— Шон?

— Что я могу сделать для тебя, моя дорогая девочка? — спросил он, глядя на нее чистыми детскими глазами.

— Ты можешь сказать, где он сейчас.

— Как я слышал, Джон остановился в отеле "Грэнтли". Только на одну ночь.

Десять против одного — это поджог, думал Джон, окидывая взором остов здания, которое еще восемь часов назад было гордостью недавно обновленного исторического центра города.

Теперь обвалившаяся штукатурка лежала, как груда шлака, среди остатков мебели — столов и стульев из главного зала ресторана. Все провоняло гарью и обугленным деревом — особым запахом, так хорошо знакомым любому пожарнику.