Женские тайны

Кэл вдохнул и попытался расслабиться — столкновения было не избежать…

В субботу около семи часов вечера Дана остановила машину на своей засыпанной снегом подъездной дорожке.

С сумкой в руках она поднялась по ступенькам. Благодаря широкому навесу над крыльцом снега там почти не было. Дана потопала ногами и отомкнула дверь. Быстрый взгляд сказал ей что почтовый ящик переполнен. Каталоги, разумеется.

В гостиной Дана бросила почту на журнальный столик. Стопка рассыпалась, и бумаги упали на ковер. Она перешагнула через них, поставила сумку возле дивана и направилась к автоответчику. Его лампочка мигнула три раза подряд. Дана нажала на кнопку и, опершись локтями о кухонную стойку, начала слушать.

— Привет, это Хэлли. Позвони мне, как только будешь дома. Просто мне хочется знать… в общем, позвони.

Дана состроила гримасу «Так я тебе и сказала» и стала ждать следующего послания.

— Это опять Хэлли. Знаешь, я бы не сделала этого, если бы не была уверена, что рано или поздно вы с ним все равно поладите. Я просто пыталась ускорить процесс. Ну, теперь, кажется, все.

«Процесс», как выразилась Хэлли, протекал быстрее некуда, и подруга тут ни при чем. Она сама во всем виновата.

Дана не успела углубиться в самобичевание, когда новый звуковой сигнал автоответчика привлек ее внимание.

— Мисс Дивайн, это Лен Вандервурт, — произнес скрипучий старческий голос. — Вы уже получили уведомление об освобождении дома? Мне необходимо знать, когда начинать переезд и…

Что еще говорил ее домовладелец. Дана не слышала. Она бросилась в гостиную, упала на колени и начала судорожно рыться в беспорядочной куче корреспонденции. Под телефонным счетом лежало то, чего она боялась, — конверт с обратным адресом живущего во Флориде хозяина дома.

Внутри находилось официальное сообщение, из которого следовало, что у нее тридцать дней на то, чтобы найти себе новое жилье.

О, нет! Дана чувствовала себя так, словно у нее отнимают последнюю опору в жизни.

Пирсон-хаус с его тремя этажами, причудливо-пряничным фасадом и облупившейся краской стал для нее родным. Арендная плата была низкой из-за слухов о привидении старой леди Пирсон, которая исчезла девяносто лет назад. Дана же воспринимала доносившиеся до нее порой странные шаги как часть души этого жилища.

Она расписала по трафарету стены гостиной, соскоблила слой воска со старого линолеума, а теперь должна вернуть дом человеку, который покинул его за два года до ее возвращения и у которого есть замечательный дом во Флориде. Ну, разве это справедливо?

Дана лежала на полу, раскинув руки, и, не отрываясь, смотрела в потолок, который покрасила в мерцающий золотисто-желтый цвет. Она не была уверена, что требование домовладельца законно, но выяснение этого потребует дополнительных затрат. Взносы за развод были цветочками по сравнению со ссудой, взятой ею на обустройство «Женских тайн». Ладони становились потными всякий раз, как она вспоминала об этой сумме. А каких еще расходов потребует тяжба?

Наверняка больше, чем она может себе позволить.

Дана перевернулась на бок и свернулась калачиком среди каталогов. Может, просто остаться лежать здесь в знак протеста? Когда Вандервурт приедет, он обнаружит ее хладный труп. И поделом ему.

К утру воскресенья Кэл чувствовал себя заложником в собственном доме. Он пережил аварию с минимальными потерями: всего лишь шишка и погнутое крыло, из-за которого пришлось оставить машину в ремонтной мастерской.

Все бы ничего, если бы не проблема по имени Дана Дивайн и тот факт, что он остался «без колес».

Вчера вечером он отогнал мысли о Дане и проигнорировал настоятельную потребность укрыться в охотничьем домике и как следует выспаться. Потребность вернулась сегодня. Кэл стоял посреди старого амбара с кофейной кружкой в руке и оценивающим взглядом рассматривал платформу на колесах, на которой его семья выезжала на ежегодный карнавал. До минувшего лета, когда Бруэр-старший отправился посмотреть мир, тут также стоял отцовский «корвет».

Кроме того, здесь находился серый «додж» восемьдесят четвертого года. Самым привлекательным в нем была афиша какого-то старого фильма, прикрепленная внутри кабины скотчем.

Еще имелся в наличии трактор неопределенной модели.

Кэл забрался в «додж». Ключи торчали в замке зажигания с самого лета. Поразительно, но двигатель завелся с первой попытки. Кэл забрал назад свои язвительные замечания по поводу внешнего вида грузовичка.

Хорошенько прилепив скотч, чтобы плакат не свалился ему на голову, он дал задний ход и выбрался из амбара. Съехав по наклонным мосткам, он поставил машину на тормоза, вышел и начал закрывать двери сарая. Его работа была прервана резким свистом, донесшимся с крыльца дома.

Кэл знал, что это Митч, но не потрудился обернуться. Едва ли брат разыскивает его, чтобы сообщить, что он выиграл в лотерею или что в Сэнди-Бенде нашли золото. Наверняка Митч намеревается попотчевать его какой-нибудь плохой новостью, причем с работы, поскольку тоже служит в городской полиции.

— Эй, ты что, оглох? — прокричал брат.

Признав поражение, Кэл обернулся.

— Ну что?

— Жена Роба Лоримера рожает.

— И?.. — Он уже знал ответ, и этот ответ ему не нравился. Кэл рассерженно пнул ногой сугроб.

— Он говорит, что по графику ты должен его подменить.

Кэл поморщился.

— Ты нужен ему немедленно, — не унимался Митч.

Кэл действительно обещал в случае чего подменить Роба. Итак, с мыслью уехать в охотничий домик и как следует выспаться, придется распрощаться. По крайней мере, на ближайшее время.

Кэл завел грузовик обратно в амбар и подумал, что неплохо было бы и самому тут закрыться. Собственно, отец именно для этого и поставил внутренний замок. Когда кто-нибудь из детей выкидывал фортель, Бад Бруэр, восстановив справедливость, уходил в амбар и возился со своим «корветом». Для него это было средством выпустить пар.

Мысль об отце вызвала у Кэла улыбку. После смерти жены Бад самостоятельно растил детей. Он так сильно любил их мать, что и слышать не хотел о повторной женитьбе. Кэл тоже надеялся когда-нибудь вот так же полюбить.

— И не вздумай запереться там, — прервал его размышления голос Митча. — Я запросто пролезу в окно. Кроме того, я сегодня добрый — довезу тебя до города.

Кэл стряхнул остатки плохого настроения: все-таки чертовски здорово, что он любит и своего брата, и свою работу!

Раннее воскресное утро застало Дану на ногах. Ночью ей снились кошмары, и теперь глаза были опухшими, а голова — как в тумане.

Она пила кофе и думала, что можно было бы позвонить мистеру Вандервурту и попросить его немного подождать с возвращением, только это ничего не изменит — ей все равно придется начинать все сначала. Опять.

К семи часам Дана сделала примерно десять из ста ежедневных наклонов, съела йогурт, бутерброд с сыром и надела старые джинсы и рубашку. Теперь она готова приступить к ремонту «Женских тайн».

Как обычно Дана шла пешком пять кварталов от дома до парикмахерской. Сунув руки в карманы своей любимой зимней куртки и пряча лицо от холодного ветра, она попыталась представить, что хорошего есть у нее в жизни.

Первое: замечательная подруга, которая все для нее сделает.

Вернее, не столько «для нее», сколько «с ней», учитывая стремление свести Дану с Кэлом.

Второе: хорошее здоровье.

Если не считать происшествие в Чикаго проявлением чистейшего безумия.

И третье: у нее есть свое дело.

Дана улыбнулась — к этому пункту не придерешься. Именно работа помогает ей доказать окружающим, что она уже не та нерадивая школьница, которая несла чепуху в ответ на все вопросы учителей.

Время показало, что Дана обладала и умом, и способностями, просто проявились они не сразу. Она круто изменила свою жизнь, и удача улыбнулась ей — «Женские тайны» стали прямым тому доказательством.