Соловьиная бухта

Марго тепло улыбнулась.

Она проехала по новому дорожному туннелю и выехала на равнину с чуть видимыми вдали шпилями Крайстчерча. Внизу, словно белая цепь обледенелых вершин, вздымались Южные Альпы.

На следующий день Марго была в пути. Из канадской осени она ступила в прекрасную новозеландскую весну! Деревни, нет, городки отстояли на большом удалении друг от друга. Марго пришлись по душе дикие холмы, искрящийся воздух и ощущение свободы.

Девушка зашла в придорожную закусочную под названием «Черный тюльпан», взяла чашку кофе, и официантка сказала ей, что дорога от Геббиз-Пасс ведет к Литтдтону. В старину, по этой дороге товары переправляли на эту сторону бухты, а потом в Литтлтон, или Порт-Купер, как его тогда называли.

Да, верно, прошлое здесь было только вчера. Марго охватило непонятное желание — ей захотелось, чтобы все здесь показывал ей Пьер Лаверу. Как нелепо! Ведь в ее сердце должна быть одна мечта — чтобы Джонатан мог насладиться этой красотой с ней. Но она почему-то не могла представить его рядом с собой. Марго допила кофе, расплатилась и вышла. Справа от нее было озеро Эллемир — сверкающее зеркало, доходящее почти до моря. На нем точками чернели лебеди, напоминая австралийских черных лебедей.

У подножия каждого холма лежали богатые, плодородные долины с огромными усадьбами, пристроившимися наверху. Все фермы выглядели добротно, сверкали белой и светлой красками, рядом с каждой был огромный сарай для стрижки овец, и коровник. Крошечные, полуразвалившиеся домики с зияющими окнами — бывшие хижины первых поселенцев — нередко служили для хранения сена.

Дорога свернула налево, в холмы, пробежала мимо сонного городка Литтл-Рнвер и начала подниматься в гору. Солнце палило нещадно. Через пять миль машина взобралась на вершину холма и остановилась у отеля «Хидлтоп», откуда открывался великолепный вид на гавань Акароа. Марго вышла из машины и огляделась. У подножия древних серых холмов покоилась гавань, переливалась всеми оттенками зеленого и голубого, а под водой мерцали полосы темно-красного, винного, цвета — то ли тени, то ли водоросли.

Очертания бухт были мягкими и изящными, и в воду вдавался длинный полуостров. Марго подумала, что эта земля тысячи лет знала, только мир. Легкий ветерок обдул ее горячие щеки. Сердце у нее учащенно забилось. Как прекрасно остановиться здесь, где обрывается дорога. Место, чтобы остаться навсегда. Боже, о чем она думает? Ее отец построил себе новый дом, завел новую семью.

Дорога спускалась к воде, едва касалась бухты Берриз и вновь поднималась вверх, обрываясь у берега Дювошель — сонной бухты, над которой стоял сладкий аромат деревьев и где почти не было зданий, только почта и совет графства.

Внезапно Марго нажала на тормоза. Совет графства? Возможно, там есть инженер? Она войдет и о чем-нибудь спросит. Например, можно попросить карту полуострова. Внешне спокойная и сдержанная. Марго вошла в здание. За столон сидела симпатичная женщина.

— Добрый день, чем могу вам помочь? — с улыбкой проговорила она.

— Я туристка из Англии и слышала, что полуостров очень красив. Мне бы хотелось осмотреть его.

Женщина улыбнулась:

— Значит, вы намерены остаться на несколько дней? За сутки его нельзя как следует осмотреть.

— Судя по тому виду, что открывается из отеля «Хиплтоп», здесь можно прожить и целый месяц. Я здесь на неопределенное время, приехала поработать и отдохнуть. Ненавижу поверхностные экскурсии.

— Согласна с вами. Надеюсь, вам понравится в Новой Зеландии, особенно в Акароа. В мире есть всего два места, где я хотела бы жить, и раз я не могу жить в Англии, то предпочитаю оставаться в Акароа. Я только что заварила чай. Придется пить в одиночестве, потому что секретарь сейчас занят с инженером. Составите мне компанию?

Какое дружелюбие и гостеприимство царит в этих маленьких городках, где нет бешеной суеты! И это волшебное слово «инженер»! Фрэнсис Найтингейл был инженером. Конечно, надежды мало, но один инженер может знать другого, и было бы неплохо выяснить имя этого человека.

— Вы очень добры. Я с удовольствием составлю вам компанию. От морского воздуха у меня разыгрался аппетит.

В окна врывались пение птиц, отдаленные детские голоса и шелест волн, и все это перекрывал шепот ветра в кронах деревьев. Сонный, волшебный День, в который может произойти все, что угодно.

Они пили чай, беседуя об Англии и местах, где обе побывали. Потом появились карты — одна улиц Акароа другая полуострова. К этому времени Марго узнала, что Пруденс Шератон была потомком одного из английских поселенцев.

Карта была испещрена бесчисленными бухтами с замечательными названиями.

— А Соловьиной бухты здесь нет? — поинтересовалась Марго.

Мисс Шератон удивилась:

— В Новой Зеландии не водятся соловьи. Может, вы имеете в виду Голубиную бухту?

— Нет, уверена, что не Голубиная. Вообще-то я знала, что в Новой Зеландии нет соловьев. В корабельной библиотеке была превосходная книга о птицах. Мне казалось, кто-то упомянул Соловьиную бухту, и я решила, что ее назвали в честь человека по фамилии Найтингейл.

Мисс Шератон покачала головой:

— Нет, человека с такой фамилией здесь нет. Но мне кажется, люди с таким именем живут в Крайстчерче. Если не ошибаюсь, это какая-то компания.

Марго махнула рукой:

— Наверное, я не так поняла. Возможно, это в другой части Новой Зеландии. Или даже в Канаде. Я только что оттуда. Но мне казалось, что есть бухта Лаверу. Я ее здесь не вижу.

— Да, она есть, но теперь мы называем ее бухтой Лаверик. Первоначально ее назвали в честь капитана Шарля Лаверу. Это красивая, узкая бухта, там много минералов. Думаю, ее можно было бы назвать Патридж-Бей, так как капитан Шарль Лаверу принял имя Чарли Патриджа. — Женщина совершенно забыла о соловьях. В это время в дверь вошел секретарь в сопровождении инженера. Мисс Шератон весело сказала, — Вам это будет приятно слышать. Вот туристка из Англии, которая собирается прожить здесь месяц.

Она представила их. Марго уже знала, что инженер не мог быть Найтингейлом, но, по крайней мере, это уже начало. Позже она постарается встретиться с ним еще раз, и, кто знает, может, он сообщит ей, что в городке бывал инженер по фамилии Найтингейл. Внезапно в сердце Марго вспыхнула надежда, когда он произнес:

— Я тоже собирался прожить здесь месяц, а потом остался. И живу здесь уже три года.

Если бы только она знала девичью фамилию матери своего отца! Ясно, что Найтингейл — английская фамилия.

Но как бы там ни было, садясь в машину. Марго знала, что у нее появился друг в лице мисс Шератон.

Дорога вилась мимо бухт, застроенных старыми и суперсовременными домами, стоявшими посреди старой плантации миндальных деревьев. Побережье кишело чайками, куликами и зуйками. Залив Робинсона, Такаматуа, потом Акароа со странными магазинами коттеджами, о которых говорил Пьер, со светлыми деревянными домиками, так похожими на европейские, с остроконечными крышами, мезонинами, цветущими кустарниками, пением птиц и жужжанием пчел… Заметив вывеску «Мотели Акароа», Марго остановилась. Ей нравились мотели Новой Зеландии. Они были недешевы, но обладали бесценным преимуществом — уединением. Никаких посиделок в общей гостиной. Можно было самому готовить, хотя при желании подавали завтрак. Номер привел Марго в восторг. За окнами журчал маленький ручеек, как раз в том месте, где, по словам владельца, высадились французы. Огромные стеклянные двери выходили во внутренний дворик со столом, солнечным зонтиком и стульями, которые затеняли бурно разросшаяся розовая и красная герань, плющ и душистые лианы.

Весь вечер Марго изучала буклеты, составляла план действий. Единственную нить к разгадке происхождения своего отца, а может, и своего собственного, она обнаружила в старой шляпной коробке своей тетки. Там лежали шкатулка из красного дерева, перетянутая резинкой, и старая табакерка; украшенная французской эмалью. Восемнадцатый век. Эти вещи могли попасть в Англию с предками ее отца во время французской революции. Наверное, они были эмигрантами. Также она нашла красивую цепочку с жемчужным крестиком. Марго подумала, что, скорее всего, ее привезли с Таити. Пьер говорил, что часть французских поселенцев покинула Акароа и отправилась на Таити. Были еще поздравительная открытка и четки. Открытка чуть пожелтела от времени, но видно было, что выбирали ее с любовью. На ней была изображена гирлянда красных роз, а поперек сделана надпись: «Море. Моя любовь подобна этим красным розам. Фрэнсис».