В двух шагах от счастья

— Но, мой дорогой друг, у меня нет никакого права для вмешательства. В лагере должен быть свой врач.

— Он немец, и больной не желает его видеть, — терпеливо объяснил Дэвид. — Пожалуйста, окажи мне услугу, приезжай завтра днем в Августинберг и нанеси частный визит в лагерь. Не могу описать, как я буду благодарен и, какое облегчение это мне принесет.

— Конечно, если так… — В трубке послышалось какое-то бормотание, очевидно, Робин с кем-то советовался. — Ладно, я приеду. Как называется твоя гостиница? «Три кроны»? Буду к трем часам.

Дэвид повесил трубку, чувствуя себя необычайно счастливым. Он спустился в холл и тут же столкнулся с Селией.

— Дэвид, — начала она, — ты не должен считать меня бесчувственной, но мне нужно было отвлечь маму от этой темы. Ты не знаешь, на что она способна, стоит ей только узнать про какого-нибудь англичанина, замеченного на континенте.

— Все нормально, дорогая. Думаю, это из-за Мартина?

— Да, конечно. — Селия вздохнула. — Бесполезно убеждать ее быть благоразумной. Исчезновение сына стало для нее огромной трагедией, и она годами искала любое объяснение, пусть даже самое невероятное. Ей не важно, что в последний раз Мартина видели на Балканах, а семья, о которой ты говорил, жила в России. На какое-то время она успокоилась, но все необычное и трагическое по-прежнему действует на ее воображение.

— Прости меня, — с чувством произнес Дэвид. — Боюсь, я ее расстроил. Но мне надо было все рассказать.

— Ничего, не переживай. Просто я должна была тебе объяснить. И если мама начнет с тобой говорить на эту тему, просто прерви разговор, ладно? Мягко, но твердо. Иначе она захочет поехать в лагерь, чтобы лично увидеть… Аню.

— Конечно, я постараюсь этого не допустить, — пообещал Дэвид.

Кажется, Селия осталась довольна, и они стали говорить о другом, но где-то в подсознании Дэвид отчетливо, словно на сцене, представлял, как русский наклоняется к нему и произносит: «Аня не моя дочь, месье. Она — дочь англичанина».

В тот вечер Дэвид сумел избежать разговора с миссис Престон. Но на следующее утро, когда он рано спустился к завтраку, та уже сидела в столовой, потягивая кофе и с отсутствующим видом намазывая маслом булочку.

Миссис Престон приветствовала его радостной улыбкой:

— Присоединяйся ко мне, Дэвид, я хочу поговорить с тобой.

Он присел за ее столик, и женщина немедленно затараторила, словно у нее было мало времени:

— Это насчет той девушки из лагеря. Селия считает, что я веду себя безумно, и я уверена, что ты тоже так считаешь, но у меня такое чувство, что здесь скрыто что-то очень важное. Пожалуйста, не смейся и не сердись.

— Ни в коем случае, — заверил ее Дэвид. — Что вы хотели сказать мне про Аню?

— Только то, что ты должен выяснить, кто ее отец. Понимаешь… — Она замолчала и посмотрела на Дэвида с такой мольбой, что он понял: ей очень, нужна помощь.

— Миссис Престон, — мягко начал он, — я знаю, что, стоит вам услышать про какого-нибудь неизвестного англичанина на континенте, как вы приходите к выводу, что это ваш пропавший сын Мартин. Верно?

— Д-да, я ничего не могу поделать…

— Это совершенно естественно. Тот, кто испытал подобное потрясение, вас всегда поймет. Только вот шансы на то, что Аня имеет отношение к вашему сыну, практически равны нулю.

Мгновение миссис Престон молчала. Потом очень тихо произнесла:

— Умом я понимаю, что ты прав. Но сердце отказывается это принять.

— Позвольте вам напомнить, что в последний раз о Мартине слышали на Балканах…

— В Болгарии.

— Очень хорошо, в Болгарии. А родители Ани жили в России. Когда Аня родилась, они перебрались в Прагу. Здесь нет никакой связи, правда же?

— Мартин мог поехать в Россию. Он мог знать мать Ани, даже жениться на ней и умереть до рождения девочки.

— Конечно, мог. Все возможно. Но вы же понимаете, что шансы сто тысяч против одного?

— Но по Европе бродит не так уж много неизвестных англичан.

— Верно. — Дэвид рассмеялся. — Но отец Ани необязательно бродил. Он мог быть обычным работником в обычной русской фирме.

— Да, это так.

— Но в любом случае обещаю, что сегодня же все выясню, когда отправлюсь в лагерь с Робином Драммондом.

— Дэвид! Ты, правда думаешь, что тебе это удастся?

— Почему нет? Вчера этот несчастный был совершенно измучен разговором. Но сегодня, как только его осмотрит Робин, я смогу задать ему все важные вопросы. Это не займет много времени, и я думаю, что ему тоже не терпится все рассказать.

— Спасибо тебе, Дэвид. Но не говори ничего Селии, ладно? Она замечательная девочка, но не понимает ничего, что противоречит, по ее мнению, здравому смыслу.

— Я ничего не скажу, — пообещал Дэвид. И тут впервые ему пришло в голову, что если ты собираешься жить с человеком всю жизнь, то должен понимать даже те его порывы, которые противоречат здравому смыслу. Или, по крайней мере мириться с ними. Но он тут же отмахнулся от этой мысли.

На этот день не планировалось никаких экскурсий, так что Дэвид мог с нетерпением ожидать приезда Робина Драммонда, который, как и обещал, прибыл около трех часов. Это был высокий человек лет тридцати, внешний вид которого вызывал доверие.

Он внимательно выслушал все подробности истории, о которых Дэвид не сумел поведать по телефону, и в конце сказал:

— Вообще-то у меня нет права на профессиональное вмешательство. Конечно, я могу навестить его как друг. Но если он действительно нуждается в серьезной помощи, то нам надо будет поговорить с лагерным врачом.

— Конечно. — Дэвид готов был согласиться на все, лишь бы Робин пошел в лагерь. — Возьмем мою машину. Охранник знает ее и помнит меня. — Он не просто хотел увидеть Аню — волнение миссис Престон охватило и его, ему не терпелось узнать правду.

У ворот их остановил тот же человек в униформе, но, услышав про Аню, тотчас поднял шлагбаум.

— Господи, что за ужасное место! — с чувством воскликнул Робин Драммонд.

— Мрачноватое, — вздохнул Дэвид и тут заметил Аню.

Она сидела на ступеньках крыльца, а при виде «бентли» вскочила на ноги, бросилась к ним, и Дэвиду показалось, что ее щеки стали более румяными, а движения — энергичными. Он почувствовал радость и ужас от того, что, возможно, этому помогли деньги, на которые она купила себе еду.

— Как хорошо, что вы приехали, господин доктор! — Аня обратилась к Робину Драммонду с нежной, благодарной улыбкой. — Пожалуйста, проходите, папа отдыхает, заснул час назад, но он будет рад вас видеть.

Доктор собрался последовать за ней, а Дэвид, вспомнив про тесную обшарпанную комнату, сказал:

— Лучше мне подождать здесь. Когда Драммонд его осмотрит, сообщите мне, и я с ним тоже поговорю. Я обещал, так что успокойте его, передайте, что я приехал, хорошо?

Оставшись в одиночестве, Дэвид подошел к машине и закурил. Стоял прекрасный полдень, и, скорее всего, большинства жильцов не было дома. Из подъезда вышла женщина с ведром и вылила воду в сточную канаву. Она с любопытством посмотрела на незнакомца и, без слов, без улыбки, вернулась в дом. Ярко светило солнце, и даже в этом мрачном дворе над пучками жесткой травы порхали пестрые бабочки. Дэвид сел в «бентли», раздумывая, как долго Робин будет осматривать больного и что он сам узнает, когда придет его черед. Это будет странная история…

И тут, к своему удивлению, Дэвид увидел своего друга. Выглядел Робин спокойным, как обычно, но что-то, возможно необычная серьезность его лица, заставило Дэвида выйти из машины и устремиться ему навстречу.

— А ты недолго, — констатировал он.

— Нет, мне не понадобилось много времени.

— Хочешь сказать, что он очень болен?

Робин задумчиво потер подбородок.

— Я хочу сказать, дорогой друг, что этот бедняга мертв. Должно быть, он умер примерно час назад, когда девушка решила, что он заснул.

Глава 3

Потом Дэвид со стыдом вспоминал, что первой его реакцией было разочарование и раздражение. Он опоздал всего на несколько часов и не успел узнать тайну рождения Ани. Но трагедия этой девушки тотчас заслонила все его личные переживания, и Дэвид взволнованно спросил у Робина Драммонда: