Невинная ложь

Если бы она дала ему пощечину, Грег не был бы так изумлен. Та Линда, которую он знал раньше, прошла бы босиком через весь город, только чтобы угодить ему.

– Но ты по-прежнему нуждаешься во мне, – напомнил он. – Иначе, зачем ты здесь?

– Только на ближайшие две недели. Потом я точно так же рада буду уехать, как ты будешь рад избавиться от меня.

Черт подери! Грег сердито тряхнул головой, когда Линда вышла из комнаты. Разумеется, она держится так вызывающе оттого, что уверена: он не посмеет разоблачить затеянную ею дурацкую игру, пока ее родители будут здесь.

Да, несомненно; не только ее фигура, но и многое другое изменилось с тех пор, как она вошла в мир высокой моды. Что ж, видимо, их расставание пошло Линде только на пользу. Она обрела твердость характера. Эта черта была совсем не свойственна ей прежде. Правда, она, в конце концов, оставила его, но только после того, как он в течение полугода делал все, чтобы вынудить ее к этому.

Линда чувствовала, как ее всю трясет. Показное спокойствие грозило обернуться нервным срывом. Может быть, дело было в жестокой иронии самой ситуации: совсем близко от нее стояла огромная двуспальная кровать, на которую они могли бы рухнуть в порыве страсти, если бы Грег не проявлял столь непреклонную враждебность. Или, возможно, дело было просто в том, что он появился неожиданно и застал ее врасплох. Так или иначе, Линда поспешила уйти, чувствуя, что вот-вот разрыдается.

Она спустилась вниз, в кухню, думая, что он вряд ли последует туда за ней.

Но Грег появился через несколько минут и сообщил:

– Я отнес твои вещи в спальню.

– Я могла бы и сама это сделать, но все равно спасибо, – ответила Линда, доставая из холодильника французский батон, жареных цыплят, банку оливок, упаковку салата и пакет мангового сока.

– Все это выглядит довольно аппетитно, – заметил Грег.

– Хочешь попробовать? – спросила Линда, разрезая цыпленка на куски.

– Не откажусь, спасибо, – Грег открыл банку оливок и принялся рассматривать кухню. – Ты хорошо постаралась. Кухня теперь выглядит совершенно иначе. Очень уютно.

Подавив желание спросить, кто все это время поддерживал порядок в доме – Грег наверняка опять ответил бы, что это не ее дело, – Линда сказала:

– У нее был такой вид, словно ею никогда не пользовались.

– Из-за того, что я убрал весь китайский фарфор и вещи, которые остались после тебя? Зная, как ты бережно к ним относишься, я решил убрать их подальше, чтобы с ними ничего не случилось.

Линда пожала плечами.

– Но ты всегда осторожно с ними обращался. Или ты имеешь в виду, что их мог повредить… кто-то еще?

– На самом деле ты ведь хочешь спросить, не было ли тут какой-то другой женщины после тебя? – Грег достал из навесного шкафчика два высоких винных бокала и поставил их на стол. Затем направился к винному погребку и принес бутылку красного вина. – Да, была. Где-то около месяца, неделю спустя после того, как ты ушла.

В глубине души Линда была потрясена. Ее наихудшие подозрения оправдались. Но внешне она продолжала оставаться спокойной. Нет, никогда больше она не проявит слабость в его присутствии!

– Вот как? Значит, не успели еще остыть простыни на моей кровати, как ты уже уложил туда другую женщину? – ядовито спросила она, продолжая ожесточенно кромсать цыпленка, вымещая на нем охвативший ее гнев. – Что ж, меня это ничуть не удивляет.

– Я этого не сказал, – возразил Грег.

– Ты дал мне это понять со всей очевидностью. – Резко отложив нож, Линда указала на один из выдвижных ящиков стола. – Я видела, что там внутри, так что не пытайся ничего отрицать!

Грег рассмеялся.

– И что же ты там видела, дорогая? Расчлененное тело?

– Не смей издеваться надо мной! – Чувствуя, что ее голос задрожал, Линда огромным усилием воли взяла себя в руки. – Там лежал фартук и тюбик крема для рук.

– Только-то? Если бы там обнаружились женские трусики или чулки, у тебя, по крайней мере, был бы законный повод для беспокойства.

– Для беспокойства? – От ярости Линда с такой силой вонзила нож в несчастного цыпленка, что его крыло отлетело на другой конец стола. – Уверяю тебя, мне есть о чем побеспокоиться помимо того, как и с кем, ты проводишь время!

Внезапно и совершенно неожиданно для себя самого Грег приблизился к ней и одной рукой сильно сжал ее запястье, а другой взял из ее руки нож.

– Предоставь это мне, – сказал он. – Побереги пальцы.

– Какая заботливость!

– Да, я забочусь о своем рационе. Человечина с кровью не входит в число моих любимых блюд.

– Ты бесчувственный, самодовольный тип! – воскликнула Линда, не в силах больше сдерживаться. – Для тебя все это сплошное развлечение! Тебя совершенно не волнует, что при этом чувствуют другие!

– Ты могла бы почувствовать себя не лучшим образом, отрезав себе палец. Но я избавил тебя от подобной участи. – С этими словами Грег мягко отстранил ее от стола и сам начал орудовать ножом за разделочной доской. – Что подумали бы твои родители, если бы ты появилась завтра в аэропорту, украшенная бинтами вместо колец?

– Не преувеличивай, – сухо сказала Линда. – Я всегда отлично управлялась на кухне, и ты это знаешь.

– Тогда, будь любезна, открой это. – Грег кивнул на стоявшую, на столе бутылку вина.

– Сделай это сам, – огрызнулась Линда.

Мысль о том, как быстро он нашел ей замену, по-прежнему не давала ей покою. Она-то все это время хранила ему верность.

– Это называется быть любезными друг с другом? – В голосе Грега прозвучала явная насмешка. Линда молча принялась расставлять тарелки и раскладывать столовые приборы.

– По крайней мере, – сказала она, – я не давала тебе поводов для развода.

– Некоторые считают, что, если жена уходит от мужа, он тем самым дает повод к расторжению брака.

– Тогда почему ты не предпринял никаких шагов, чтобы расторгнуть наш?

Покончив с разрезанием цыплят, Грег принялся открывать бутылку вина.

– Потому что мы пришли к соглашению, что не будем оформлять развод официально, учитывая возраст, здоровье и религиозные убеждения твоих родителей. – Он разлил вино по бокалам. – Но если у тебя появились серьезные причины для скорейшего расторжения брака, то…

– Я не из тех, кто, расставшись с партнером, тут же отправляется искать ему замену, – резко ответила Линда. – По крайней мере, я бы не позволила никому раскидывать свои вещи в моем доме, если бы знала, что ты собираешься прийти.

– Я тоже, – спокойно ответил Грег. Кажется, настроение у него все улучшалось по мере ухудшения ее собственного. – Женщина, которая так тебя беспокоит, шестидесятилетняя домработница, которую я попросил приходить несколько раз в неделю для уборки и готовки. Контракт был расторгнут по обоюдному согласию, поскольку убирать здесь было особо нечего, а готовила она неважно. Фартук и крем для рук она просто забыла.

– Почему же ты этого сразу не сказал? – пробормотала Линда, чувствуя себя совершенно по-дурацки.

– Потому что ты сразу же начала обвинять меня, даже не дав возможности все объяснить. Теперь, когда недоразумение улажено, надеюсь, ты для разнообразия хотя бы улыбнешься и присоединишься к моему тосту. – С этими словами Грег поднял бокал. – За нас, дорогая женушка! Пусть твои родители отбудут домой в полной уверенности, что наш брак самый счастливый на свете!

Полчаса спустя Грег и Линда сидели за круглым стеклянным столиком на западной стороне террасы. Разлитое в бокалы вино бросало на гладкую поверхность стола темно-красные отблески.

Со стороны их можно было принять за одну из тысяч довольных семейных пар, которые проводят вместе вечер, любуясь закатом. Но Линда все еще не могла успокоиться. Отодвинув тарелку с почти нетронутой едой, она все же решила задать вопрос, не дававший ей покою весь день:

– У тебя и в самом деле… не было другой женщины, Грег? Я имею в виду, после меня?

– Почему ты не смотришь на меня, когда спрашиваешь об этом? – сухо поинтересовался он.