Этот день наступит

Выпрямившись, она отступила на шаг. Пытаясь говорить спокойно, ответила:

— Давай проясним ситуацию. Ты хочешь, чтобы я разыграла роль твоей невесты или жены, а ты взамен окажешь мне какую-нибудь услугу?

— Любую, — прошептал Джейс. Он повторил это слово, но по его лицу скользнула тень сомнения, словно он уловил что-то необычное в ее словах и интонации.

К счастью, она унаследовала от своих родителей не только голубые глаза и стройные ноги. Собрав все свое достоинство и гордо вскинув подбородок, она объявила:

— Я не согласилась бы на фиктивный брак, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле, и не могу поверить, что ты предлагаешь мне это после стольких лет дружбы.

Голос ее начал дрожать, когда она добралась до середины своей тирады, а к концу и вовсе ей изменил. Она схватила пальто и поспешила к выходу.

Ей стоило большого труда вставить ключ и завести машину. Пытаясь смахнуть слезы боли и унижения, она подняла глаза и увидела, что Джейс держит дверцу.

Впервые в своей жизни она не нашлась, что ему сказать. Впервые она чувствовала себя неловко в его присутствии. Они смотрели друг на друга в темноте ночи, и молчание было таким же напряженным, как и выражение их лиц. У Джейса ходили желваки, подчеркивая складки у рта, растянутого в подобии усмешки.

— Приезжай завтра в гараж, я посмотрю, что это за стук у тебя в моторе.

Гэррет зажмурилась, чувствуя, что внутри у нее все обмякло. Она отказалась от его безумного предложения, а он на нее не злится! Открыв глаза, она кивнула и неуверенно улыбнулась.

Джейс захлопнул дверцу. Она увидела, что мрачное выражение на его лице сменилось улыбкой.

Этот небольшой изгиб его рта чуть не обернулся для нее гибелью, но она сделала над собой героическое усилие, чтобы сдержать душившие ее слезы. Только после того, как, включив задний ход, Гэррет выехала на дорогу, она дала волю слезам.

Джейс застыл на месте. Затем, словно почувствовав холодный ветер, трепавший волосы и одежду, он повернулся и не спеша направился в дом.

Сидя за рулем, Гэррет смотрела прямо перед собой. И хотя взгляд ее был устремлен на дорогу, внутренним взором она видела улыбку Джейса, а в памяти все еще звучал его голос.

Он попросил ее об одолжении, а она отказала. И сделала это в не очень лестных выражениях. А он, вместо того чтобы рассердиться, предложил починить машину. Как, черт возьми, может женщина сердиться на такого мужчину? И как может разлюбить?

Гэррет подъехала к дому родителей и припарковала машину возле гаража, но, увидев мини-грузовичок одной из своих невесток, хотела было снова уехать. Не потому, что она имела что-либо против своих невесток. Обе они, Лиза и Сьюзен, были замечательными. Просто ей не хотелось вдаваться в подробности и объяснять, почему у нее размазана тушь.

Она и так почти час колесила по городу, обзывая себя всяческими ругательными словами, подбирая такие, в которых было бы больше четырех букв. Ты размазня, Гэррет Флетчер. Дуреха и размазня.

Чем больше она вспоминала сегодняшний вечер, тем глупее себя чувствовала. С того самого момента, когда она вошла в дом Джейса, ей следовало понять, что Джейс все еще любит Лорел Энн. Он сам сказал, что ни к чему не притронулся с тех пор, как они развелись. Джейс все еще любит свою жену, несмотря на развод, несмотря даже на то, что она умерла. Все говорило об этом, а она не обратила внимания.

Ясно, что она дура. Тупая, влюбленная, мечтательная дура.

Входная дверь распахнулась, и Гэррет услышала голоса невесток, которые вели своих закутанных отпрысков к грузовичку Сьюзен. Гэррет сделала глубокий вдох и вышла из машины.

— Клянусь, твои братья на все готовы, лишь бы не сидеть с детьми, — крикнула Лиза, но в голосе ее было больше любви и теплоты, чем раздражения.

Гэррет кивнула в знак согласия, но поняла, что возразить ей нечего. Пятилетняя Эми, отделившись от остальных, подбежала к ней и закричала:

— Тетя Гэррет, знаешь, у меня выпал первый зуб!

Взяв девчушку за подбородок, Гэррет внимательно посмотрела на щербатый ротик племянницы.

— Как же ты выросла!

Эми важно кивнула и побежала к остальным. Глядя ей вслед, Гэррет решила, что потеря Эми одного зуба не может быть причиной нового потока слез, застилавших ей глаза. Выезжая со двора, Сьюзен посигналила, и Гэррет помахала рукой. Постояв еще немного на холодном ветру, она медленно пошла к дому.

Гэррет на цыпочках вошла в гостиную, чтобы не мешать родителям, которые смотрели по телевизору свою любимую комедию.

— Как Джейс? — спросила Мэри Флетчер.

Стараясь оставаться в тени, Гэррет ответила:

— Нормально, мама.

— А он сказал, как чувствует себя Куп? — поинтересовался отец.

— А как он должен себя чувствовать?

— Несколько месяцев назад он упал с лесов, — пояснил Арт Флетчер, не отрываясь от телевизора. — Здорово поломался. Какое-то время даже думали, что он не выживет. Бедняге Джейсу пришлось работать и вечерами, и все субботы и воскресенья, чтобы помочь брату удержать на плаву их строительный бизнес…

Арт умолк и снова уставился в телевизор, но от глаз матери Гэррет не удалось укрыться.

— У тебя от ветра глаза мокрые, детка?

— Эми мне только что сообщила, что у нее выпал первый зуб. Я не знала об этом.

— Я всегда забываю передать тебе, кто о чем мне говорит, — понимающе кивнула мать.

Гэррет не винила своих родственников. У них была своя жизнь, и они не могли держать ее в курсе всех событий в Стоуни-Крике. Они рассказывали ей только о самых важных. Например, Глория тут же позвонила ей, как только узнала, что беременна, а Грант — когда получил последнее повышение по службе. Однако до сего дня она не знала, что Патрик в первый раз влюбился, что Эрик сделал первые шаги, а у Эми выпал первый зуб.

— Я тоже многое упустила.

— И что ты будешь делать?

— Еще не знаю, мама. Но я все время об этом думаю.

Гэррет не сомневалась, что мать ее понимает. Мэри Флетчер никогда не задумывалась над условностями. Если ей хотелось надеть белые туфли в День памяти погибших в войнах [2], она их надевала. Родители Гэррет с самого начала договорились, что имена всех их детей будут начинаться с буквы «Г». Первых четверых назвать было легко, но после того, как уже были названы Гвен, Глория, Грег и Грант, оставалось только одно имя, которое нравилось Мэри. С годами Гэррет полюбила свое необычное имя. Но еще больше она была благодарна родителям за то, что они воспитали в ней индивидуальность, внутреннюю стойкость и чувство уверенности в себе.

— Я предлагаю тебе распаковать чемоданы и пожить немного дома.

Понимание и тепло в глазах матери притягивали Гэррет так же, как освещенное окно влечет к себе усталого путника. Гэррет улыбнулась. Флетчеры славились неожиданным проявлением своих чувств.

— Может, я так и сделаю, мама.

Поднявшись в свою спальню, Гэррет огляделась. Все чемоданы лежали открытыми, но ни один не был распакован. Она не удивилась, что мать уже все поняла.

Кровать Гэррет все еще была застелена старым сиреневым покрывалом с оборкой. За исключением выцветших обоев, комната была такой же, какой она оставила ее девять с половиной лет тому назад.

Воспоминания нахлынули на Гэррет. В этой комнате прошли ее девичьи годы, здесь она мечтала, строила планы, а когда Джейс признался ей, что влюблен в Лорел Энн, проливала горькие слезы.

Гэррет могла бы переехать в комнату Гвен и Глории, когда те уехали в колледж, а потом вышли замуж: она была больше и из окна открывался красивый вид. Но Гэррет предпочла мансарду: здесь было уютно и она принадлежала ей одной.

Обхватив по привычке себя руками, Гэррет обошла комнату. Что-то сегодня было не так, и дело не только в выцветших обоях. Эта комната была ее пристанищем, якорем, а дом — гаванью в любую бурю. Почему же тогда у нее такое чувство, будто якорь уже не держит и ее куда-то сносит?