Поздний цветок

Пол покосился на веревку у нее на лодыжке. Ступня была узкая, с высоким подъемом, а лодыжка на редкость изящная.

— Узелок на память? — Он кивнул на лодыжку. — Завязали веревку вокруг… пальца и забыли почему?

С неосознанной грацией, которую он нашел на удивление трогательной, Эбби покрутила ступней и потрогала пальцем веревку.

— Вот вы о чем!

Не желая ставить ее в неловкое положение, Пол молча пожал плечами.

— Это для туфель.

— Ну что ж, по-моему, вполне логично.

— А вот Генри вряд ли с вами согласится, — мрачно возразила она. — С его точки зрения, это тупость. А вы пробовали завязать узелок вокруг собственного пальца? Уверяю вас, очень неудобно. А на ноге запросто. И как раз кстати. — Она потрогала лодыжку. — Это чтобы не забыть решить, нужны новые туфли для свадьбы или нет. А если нужны, то постараться заранее их разносить, чтобы потом не ковылять к алтарю с волдырем на пятке.

— Ну и как? Помогает?

— Отчасти. По крайней мере, вспомнила, для чего привязала. — И Эбби ухмыльнулась, да так очаровательно, что у Пола захватило дух.

Он не сводил с нее глаз, пока ухмылка не потухла, и ему пришло в голову, что эта невеселая ухмылка вкупе с взъерошенными волосами и мокрой старенькой пижамкой придают ей столь трогательный и женственный вид, что так и хочется ее приголубить.

Подсознательно Пола всегда влекло именно к таким женщинам. Хотя какая она женщина? Старая дева, учительница младших классов, бесцветная, рассудительная невеста Генри.

Браки вершатся на небесах? Куда же ты смотришь, Боже праведный! Эта женщина и Генри Стэнли Роберт Фэрфакс Третий? Да она его в гроб вгонит! Хэнк еще в детском саду застегивал рубашки на все пуговицы. Пол столько раз таскал для него каштаны из огня, что даже и не вспомнить. И после любой драки, не считая той первой, Генри неизменно выходил сухим из воды. А Пол, хотя в детстве был и ниже ростом, и тщедушнее, всегда возвращался домой весь в ссадинах и кровоподтеках, в изодранной одежде…

А дома его ждала выволочка от матери. Пол предпочел бы еще разок подраться, чем попасть на острый как бритва язычок Дороти Флинт. Боже, упокой ее добрейшую душу! Забавно, стоит встретиться со старым приятелем, как внутри включается какая-то кнопка и воспоминания детства обрушиваются лавиной.

— Генри очень рад, что вы приехали, — прервала его мысли Эбби.

Может, и рад. Пол допускал такое… Хотя в конце концов может и пожалеть о том, что в память о старых добрых временах пригласил друга детства в шаферы. А может, Пол и сам еще пожалеет, что приехал.

— Однако я совсем заболтался. А ведь вам нужно выспаться. Наверняка у вас на завтра длиннющий список дел, так что я…

— Вы правы. Надо помочь Генри. Он хочет разобраться в своем столе. До начала… — Она запнулась. — До начала медового месяца.

Медового месяца? Пол слез с качелей, буркнул «спокойной ночи», с задумчивым видом спустился в сад и полез в заросли живой изгороди.

3

— Любовь не купишь, тарам-тарам, — рассеянно напевал себе под нос Пол. — И не мечтай, детка…

— Старик, при всем моем уважении к твоим вокальным талантам, должен сказать, что с сэром Полом Маккартни тебя роднит лишь имя. — Генри оторвался от утренней газеты и отхлебнул кофе. — Неужто ты все еще вынашиваешь мечту о звездной карьере музыканта?

— Хэнк, к счастью, я повредил спину, а не голову, — усмехнулся Пол, глядя на безукоризненно выбритого Генри. В белоснежной рубашке, сером костюме, светлые волосы гладко причесаны — даже в самую жару Генри Фэрфакс не потел. В этом есть что-то сверхъестественное. — А помнишь гитару? Ту, что была у меня в старших классах? Что с ней случилось?

— Если не ошибаюсь, ты сел на нее в разгар выпускного вечера.

— Да ты что! — Пол покачал головой. — Пожалуй, ты прав. Смутно припоминаю нечто непотребное… Хэнк, нам здорово повезло, что мы тогда выжили. Твоя тачка, за рулем я, потом твоя…

— Моя лодка, и ты ныряешь ночью прямо в лунную дорожку в заливе.

— Генри, ведь я в душе романтик! А в юные годы, да еще будучи влюбленными, все мы романтики.

— Не скажи. Меня этот недуг не берет. Предпочитаю в любом состоянии и возрасте трезвую голову.

Пол хохотнул.

— Это точно! Ну и какие у нас планы на вечер, сэр Трезвая Голова?

— Для начала познакомлю тебя с Эбби. Не возражаешь? — Генри покосился на приятеля. — Может, окажешь на нее благотворное влияние. Вообще-то, Эбби образец деловитости, но последнее время она какая-то рассеянная… По-видимому, сказывается предсвадебная лихорадка.

Пол нахмурился. Что теперь делать? Признаться, что уже познакомился с Эбби, или промолчать и не вмешиваться в естественный ход событий? Хотя, если задуматься, то ничего естественного в ходе событий он пока что не заметил. Скорее напротив. В жизни не встречал менее подходящей пары, чем старина Хэнк и его невеста Эбби!

— Не возражаю. А ты постарайся вернуться пораньше. Откровенно говоря, тебе надо бы уделять побольше внимания невесте. Хочешь, я пока сам к ней смотаюсь и представлюсь? Раз уж ты считаешь, что от меня может быть хоть какой прок.

— Прекрасная мысль! Пол, ты настоящий друг. Я буду тебе очень признателен, если ты сумеешь подвигнуть Эбби довести до конца хоть один пункт из списка свадебных дел.

— Нет проблем. Сбегаю с поручением, успокою нервишки, поговорю о том о сем… Например, о некоторых неприглядных эпизодах из твоего прошлого. Думаю, Эбби будет интересно.

— О каких еще эпизодах?! — возмутился Генри.

— Дыши носом. Это шутка, — успокоил его Пол и, вспомнив, что у друга нет даже намека на чувство юмора, добавил: — Причем не слишком удачная.

— А… Только прошу тебя, будь повежливее с Эбби.

— Хэнк, я могу и обидеться. Если ты считаешь, что я…

— Не обижайся, Пол, просто она совсем не похожа на женщин, с какими ты привык общаться. И вообще, не твой тип.

— Ну да, ты-то мои вкусы знаешь, — пробормотал Пол и тут же пожалел о своих словах.

Сколько воды утекло, и Кэтлин больше нет, а рана все еще болит. Ведь он познакомился с Кэтлин Кэррингтон первым. А потом имел глупость захватить на свидание лучшего друга, и с того злополучного дня они всюду бывали втроем. И в конце концов Кэтлин предпочла надежного Генри с надежным страховым бизнесом. Может, она была права? Что мог предложить ей Пол, кроме большой любви и не слишком звучной фамилии?

Эбби проснулась с тяжелой головой. Наверное, все дело в жаре. А может, не выспалась? После душа она долго не могла уснуть. Ну конечно, все дело в бессоннице. Даже себе она бы не призналась, что голова болит совсем по другой причине: через двенадцать дней она переедет в особняк и разделит постель с Генри. И каждый день будет сидеть напротив него за завтраком и ужином. Достаточно ли сильно она любит его?

И вообще, знает ли она, что такое любовь? С детства родители внушали, что человек должен любить все, что его окружает, — людей, животных, птиц, деревья и цветы… Ведь именно любовь объединяет все кирпичики мироздания в своего рода мистическое братство. Словно всесильный вирус гриппа, любовь живет везде, она неизбежна и желанна. В идеале.

В реальной жизни у Эбби с этой концепцией постоянно возникали неувязки. Чем старше она становилась, тем труднее ей было любить некоторые братские создания. Особенно когда эти братские создания увидели ее повзрослевшую и им понравилось то, что они увидели.

С бабушкой все было намного проще. Разговоров о вселенской любви она не вела, но свято верила в устои и правила, по которым следует жить. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.

Долгое время, как, впрочем, и до сих пор, Эбби могла надеяться только на себя. И думать о любви ей было некогда: приходилось отвоевывать себе место под солнцем. Нет, конечно же она думала о любви, а кто о ней не думает? Только понимают все по-разному. Одни любят пиццу, хорошую музыку, природу, а то и все человечество. А как любить одного, конкретного человека? Того самого ближнего?