Пикирующий орел

— Бензин! Вы не покупать бензин; я везу вас бесплатно.

— Вы очень добры, Спирос.

— Не добр. Мне нравится везти вас бесплатно.

Тесса замолчала, и они выехали из гостиницы, оставив Марулу, яркую и беззаботную, в набивном ситцевом платье, стоявшую во дворе и махавшую им рукой до тех пор, пока, свернув на узкую горную дорогу, путешественники не исчезли из вида.

— Думаю, это здесь. Но, может, и нет.

— Здесь? — Оглянувшись, Тесса не увидела ничего, кроме гор слева и моря справа, а между ними — лимонные и оливковые рощи и поля, полыхающие красными маками, которые местами смешивались с ослепительной желтой массой мелких хризантем, в изобилии росших на острове.

— Еще не здесь — я говорить о доме.

— Понятно. Мы еще не приехали?

— Нет еще. Это длинный путь — наверх в гору.

Дорога снова сузилась и превратилась в проселок с голой бурой землей, покрытой там и сям небольшими камнями.

И вдруг она увидела дом. Белый и низкий, с великолепным видом на горы и море.

Волнение переполняло ее; она судорожно сглотнула, еще и еще раз, но комок в горле оставался.

Они подъехали ближе, и наконец Спирос повернул на подъездную дорогу, которая, так же как и основная, не была закончена. Конечно, если Пол никуда не выезжает, зачем ему машина…

— Вы идти и смотреть, здесь ли ваш друг, а я жду.

Тесса стояла, глядя на дом. Никаких признаков жизни.

Повернувшись, она посмотрела вниз.

— Сколько времени займет, если я пойду пешком?

— Назад в гостиницу? — Спирос был поражен. — Я жду, мадам Люсинда, потому что идти около половины часа.

— Полчаса? Всего-то? Тогда я пойду пешком. Не ждите — и большое спасибо, что привезли меня сюда.

— Не надо спасибо! Вы уверены, что идти?

— Конечно! Спасибо, Спирос.

— О'кей! — Он весело согласился, и фургон исчез на дороге в туче красновато-коричневой пыли.

Она обернулась и снова посмотрела на дом. Белоснежный, он казался ослепительным на фоне зеленых деревьев, растущих на горном склоне. Большие окна, выходящие на балконы, были закрыты, и желтые с зеленым ставни тоже закрыты. Везде полно цветов: розы, гвоздики, гибискус, распространяющий сильный аромат. А цветы лимона? Удивительный запах — и все вокруг было им насыщено, потому что лимоны созревают круглый год. Поэтому на одном дереве можно увидеть лимоны от нежно-зеленых до ярко-желтых — и оранжевые цветы.

Тесса долго стояла и несколько раз оглядывалась, как будто хотела убежать, отказавшись от своего плана. Наконец она все-таки добралась до двери и, удивляясь сама себе, твердой рукой нажала кнопку.

Ни звука, только эхо звонка разносится по всему дому. Рядом с ней на ступеньках стояли цветы в горшках, все с сильным запахом. Она снова позвонила, и неожиданно дверь открылась. Наверное, человек там стоял все это время. Он был маленький и смуглый, с неулыбчивым лицом и низким нахмуренным лбом. Она вздрогнула, когда он неожиданно открыл дверь, и, запинаясь, произнесла:

— Мистер Павлос Деметриус — он живет здесь?

Человек с любопытством оглядел ее с ног до головы.

— Да, мадам, — ответил он на великолепном английском языке. — Но чего вы хотите? Мистер Павлос не принимает посетителей.

— Я думаю, что он примет… разрешите мне увидеть его.

— Ваше имя, мадам?

— Меня зовут… меня зовут Люсинда…

— Мадам Люсинда? Я скажу ему. — Он открыл дверь пошире. — Не хотите ли войти?

Тесса вошла, прижав к губам дрожащую руку. Что она сделала? Замок щелкнул. Человек вышел, и она, как завороженная, уставилась на дверь. Эта закрытая дверь вызывала у нее ощущение нависшей угрозы. Сделав над собой усилие, чтобы обуздать волнение, и решив положить конец своим страхам, Тесса огляделась. В холле было темно, однако через закрытые ставни проникало достаточно света, чтобы рассмотреть обстановку. Мебели было немного — несколько стульев и стол, на котором стояла огромная ваза с розами, наполнявшими ароматом помещение.

Шаги… Ее снова начала бить дрожь, потому что они принадлежали другому человеку, не тому, который впустил ее в дом. Она медленно обернулась.

Он стоял в широком дверном проеме — высокий, стройный и очень загорелый. На нем были серые льняные слаксы и белоснежная рубашка с открытым воротом и рукавами, закатанными выше локтя. Тесса посмотрела в его глаза, и у нее перехватило дыхание. Все те же. Правда, лишенные выражения… но как странно, что они казались теми же, хотя их закрыла невидимая пелена. Она перевела взгляд на его руки. Одна была опущена, другой он держал палку. Кожа на них местами выглядела обесцвеченной, и Тесса подумала, что если бы она была светлой, то изменения казались бы еще заметней. А поскольку Пол был смуглым, поврежденные участки не так выделялись и руки его совсем не производили отталкивающего впечатления, как уверяла Люсинда. Однако заметно, что ожоги были тяжелыми, и Тесса решила, что следы от них останутся на всю жизнь.

— Люсинда… Любимый голос!

— Я… Пол, я пришла, потому что ты сказал, чтобы просить… — Невозможно! Боже, что она делает?! Эта ложь была выше ее сил, она хотела повернуться и исчезнуть. Но это было слишком жестоко. — Пол, мне так жаль, но я…

— Жаль?.. — Голос был спокойным, недоверчивым… но, наблюдая за его лицом, Тесса ощущала странное чувство опасности. То ли в этом виновато ее воображение, то ли действительно в его голосе чувствовалась горечь? Он снова заговорил, и это ощущение незаметно рассеялось. — Ты вернулась ко мне? — Он тяжело вздохнул, и Тессе показалось, что этот вздох идет из самой глубины его сердца. — Ты пришла просить… просить о чем, Люсинда? Ты не сказала. — Тесса не могла ни говорить, ни двинуться с места. В этой ситуации чувствовалась какая-то нереальность; у нее было ощущение, будто она находится в фантастическом сне, но скоро проснется и очутится в своей постели, на подушке, мокрой от слез, что столько раз случалось за последние два года.

— Почему ты пришла, Люсинда?

— Просить прощения. Ты сказал, что простишь меня.

— Я это сказал. — Легкая нерешительность. — И я это имел в виду.

— Ты по-прежнему хочешь простить и принять меня? — Ошеломленная тем, что слова без труда слетают с ее губ, Тесса снова была поражена нереальностью ситуации. Создавалось впечатление, что за нее говорит кто-то другой или, вернее, этот другой вкладывает слова в ее губы.

— Я хочу простить тебя, Люсинда. — Голос сильный и твердый, как всегда, но чувствовалось, что он тоже поражен происходящим. — Я хотел, чтобы ты вернулась ко мне, просто жаждал этого иногда, но на самом деле никогда не верил, что это случится. — Он безошибочно положил палку на стул, стоявший рядом, и протянул к ней руки. — Моя дорогая, прекрасная Люсинда! Дай мне обнять тебя.

Тесса протянула ему руки, и он нежно привлек ее к себе. Она чуть не потеряла сознание в его объятиях, страстно отвечая на его поцелуи. Какое значение теперь имело все остальное?! Все ее существо ликовало. Она смогла осуществить обман! Это ее счастье — о, каким счастливым она сделает Пола! Его несчастье пожизненно, но ее любовь облегчит его путь; она будет заботиться о нем и ухаживать за ним. Ее глаза станут его глазами.

Неожиданно у нее потекли слезы, поскольку даже в самых своих необузданных мечтах она не думала, что обретет такое счастье. И Пол, дотронувшись до ее лица легкими трепетными пальцами, ощутил горячие слезы и сказал:

— Угрызения совести, Люсинда?

Она отодвинулась. Что-то неосязаемое вызвало у нее странное ощущение тревоги, которое омрачало этот момент необыкновенного счастья. Как и раньше, это что-то присутствовало в его голосе, заставив ее произнести жалобно и испуганно:

— Ты простил меня, Пол? Ты еще любишь меня?

— Я простил тебя, моя дорогая! — Его губы дотронулись до ее губ, и нежный поцелуй прогнал все страхи. — У нас будет необыкновенная жизнь, Люсинда! И все прошлое должно быть забыто.

— Ты такой великодушный! О Пол, как ты можешь простить так легко? — Ее только теперь поразило, с какой легкостью он прогнал от себя ту страшную обиду, которую причинила ему Люсинда, и с какой любовью принял ее назад без единого слова обиды или упрека. Как же он должен любить ее!