Одна жизнь на двоих

Она-то хорошо знала, как губительна для ребенка собственническая, эгоистичная любовь родителей. Постижение детской психологии было призванием Джейн.

Когда они вернулись в палату, то нашли Барби крепко спящей. «Слишком крепко», наверное, решил Билл. Проверив приборы жизнедеятельности, она поспешила сообщить отцу, что с девочкой все в порядке.

— Ваша смена заканчивается в одиннадцать? — спросил он, взяв ее за руку.

Его прикосновение приятно согревало. Нега охватила ее тело. Интересно, он на всех женщин действует так же волнующе? — подумала Джейн, преодолев невольную слабость.

— Да, в одиннадцать. Но не беспокойтесь. Я уже говорила вам — ночная смена будет неусыпно смотреть за Барби. До утра.

— Завтра я очень рано буду здесь. Но в половине десятого мне придется уехать примерно на час. Предстоит важная встреча, и ее нельзя отменить.

Билл Форстер не отпускал ее руки.

— С Барби ничего не случится, уверяю вас, мистер Форстер. По утрам дежурит опытная сестра Мэри Браун. Она работает в больнице уже много лет. — Перехватив недоверчивый взгляд отца, Джейн еще раз заверила его: — Я попрошу Мэри или другую медсестру, чтобы они занимались только Барби. До вашего прихода. Ее ни на минуту не оставят одну.

И все-таки Билл Форстер не был спокоен, зная болезненную застенчивость своей дочери.

— Даже если Барби спокойна, не плачет и ни на что не жалуется — это только иллюзия: ей может быть просто страшно и она страдает.

— Знаете, я приду и сама посижу с ней, — предложила она, стараясь высвободить свою руку.

Его серо-зеленые глаза потеплели.

— Но ведь ваше дежурство начинается в полдень. Когда же вы спите?

— Я посплю до восьми.

— Нет, жестоко злоупотреблять вашим великодушием! Я попрошу свою экономку, чтобы она посидела с Барби. Как я не додумался до этого раньше! Правда, она не отличается терпением. Ей уже почти шестьдесят, и у нее никогда не было своих детей. Поэтому миссис очень нервна и раздражительна, совсем как моя мать. Она в состоянии провести с Барби несколько часов, не более.

— Если ваша экономка не сможет прийти или вы предпочитаете не просить ее об этом, то я с удовольствием посижу с Барби. Как обычный посетитель, а не медсестра.

— Вы уверены, Джейн, что это доставит вам удовольствие? — В его глазах засверкали серебряные искорки. Впервые он назвал ее по имени, и в его устах оно прозвучало по-особенному ласково, вновь заставляя ее сердце замереть в истоме. Но червь сомнения не дремал. Все равно, что бы Билл ни делал, это только ради своего ребенка. Он совсем не думает о ней, как заклинание повторяла Джейн, помня свой обет.

— Конечно уверена, — не колеблясь ответила медсестра, отступив настолько, что Форстер вынужден был отпустить ее руку, и Джейн тут же почувствовала пустоту и одиночество. — Спокойной ночи, мистер Форстер. — С этими словами она быстро вышла из палаты.

3

— Доброе утро!

Джейн, светло, улыбаясь, вошла в палату с полиэтиленовым пакетом в руке. Билл Форстер в элегантном сером костюме, прекрасно подогнанном к его широким плечам и узким бедрам, сидел рядом с Барби. Его дочь полулежала в кровати, укачивая куклу, завернутую в ее любимое драное одеяльце.

— Джейн! — Билл поднялся, и в его ярко-зеленых глазах она прочла откровенную радость: оттого, что она пришла? Или оттого, что на ней не было формы? Вряд ли ему понравился простой свитер, узкие джинсы и распущенные волосы. На работе она всегда собирала их в аккуратный хвост.

Однако Джейн ошибалась. Все было иначе. Ему казалось, что каштановые волны густых волос несколько смягчают ее серьезное лицо, а насыщенно-красная помада и такой же яркий свитер оживляют девушку. Когда они встретились в первый раз, Джейн совсем не показалась ему красивой, но сейчас он понял, что в ней есть определенный шарм и утонченность.

Их глаза встретились, и Джейн залилась ярким румянцем. Он разве не ждал ее?

— Как Барби? — Она посмотрела на девочку.

Малышка взглянула на нее, и в больших бархатно-коричневых глазах промелькнула робкая улыбка. Барби узнала медсестру.

— Кажется, с ней все в порядке, — неуверенно ответил Билл. — Но она какая-то вялая. Только что заходила сестра Браун, чтобы осмотреть Барби, и сказала, что все хорошо. А доктор Грахам придет сегодня днем, чтобы решить, можно ли ее выписать.

Джейн наклонилась к ребенку.

— Видишь, Барби, — улыбнулась она, — я пришла навестить тебя как друг, а не как медсестра. — Она показала на свой красный свитер, на котором были вышиты забавные белые овечки. — И я не превращусь в медсестру до того, как настанет день. — Джейн пыталась объяснить так, чтобы ребенок смог ее понять. — Потом ты пойдешь домой… а я не могла отпустить тебя, не попрощавшись, согласна?

Пора прощаться… Почему же ей так грустно от этой мысли? Потому что она больше никогда не увидит Барби… или Билла Форстера? Напрасно она убеждала себя, что главная причина ее грусти — только Барби.

Заметив, что глаза девочки прикованы к ее полиэтиленовому пакету, она с ловкостью фокусника достала из него непонятное существо, сделанное из шерсти. Оно было желтое, с плоскими лапами, уморительной круглой мордашкой, черным носом и ушами, как у породистого спаниеля.

— Лупоглазик пришел повидаться с тобой, — сказала она, усаживая комичную зверушку на кровать Барби.

— Лупоглазик? — изумленно переспросил Билл Форстер.

— Я так его окрестила — Лупоглазик, — важно ответствовала Джейн. — Потому что он любит строить всем глазки. — Она слегка потрясла это чудо-юдо, оно склонило голову набок, и его глазки-пуговицы сверкнули на солнце. — Видите? Он строит глазки.

Билл Форстер с детским любопытством рассматривал смешную игрушку. Но Джейн опять включила свой «аппарат сомнений»: это была заинтересованность… или презрение? Однако напряженность исчезла с лица Билла, и от вчерашних морщин не осталось и следа. Сегодня утром он выглядел куда более раскованным и общительным.

Джейн обернулась к Барби и ласково объяснила:

— Я сама связала Лупоглазика. Для другой девочки, которая тоже лежала в больнице, но… — Девушка запнулась. — Она была слишком больна, чтобы присматривать за ним. Поэтому он жил у меня дома и ждал другую маленькую девочку, такую нежную, особенную, как ты, к которой он мог бы, не стесняясь, приходить в гости. Потому что только особенные маленькие девочки могут дружить с Лупоглазиком. Он очень любит, когда его обнимают.

Она взяла сказочного Лупоглазика и потискала его.

— Видишь? Ему нравится. А ты хочешь обнять его? — спросила девушка, размышляя, что же о ее ребячьих выходках думает ироничный мистер Форстер.

К радости Джейн, малышка отложила куклу и протянула свои крошечные ручонки. Она отдала шерстяную игрушку и с радостью наблюдала, как девочка прижимает ее к груди.

— Мне кажется, ты ему полюбилась и он, наверное, хочет остаться здесь, с тобой.

— Он мне очень понравился.

Тихий серебристый голосок Барби вызвал в душе Джейн материнское, щемящее чувство.

— Тогда он обязательно захочет поехать к тебе домой, если ты, конечно, возьмешь его. Он мечтает стать твоим любимым Лупоглазиком.

Девочка посмотрела на отца умоляющими глазами, молча прося его разрешения.

— Если Джейн говорит, что Лупоглазик твой, солнышко, то, конечно, можешь взять его. Только ты должна обнимать его почаще… — Его губы дрогнули. Джейн не могла бы с уверенностью сказать, улыбается ли он или скрывает снисходительную иронию к ее стремлению завоевать любовь Барби. — Ты должна поблагодарить Джейн, радость моя.

Малышка перевела взгляд на девушку.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я знаю, Лупоглазик будет счастлив с тобой, — сказала Джейн, стараясь не смотреть на Билла Форстера. — Если вы торопитесь на собрание, мистер Форстер, то можете спокойно ехать, я посижу с Барби, пока вы не вернетесь.

— Спасибо, Джейн.

Билл подошел и встал рядом с ней. От него исходила мощная жизненная сила, которую она всегда ощущала в его присутствии. Форстер был очень хорош: его серо-зеленые глаза лучились, будучи безукоризненно сложенным, Билл являл собой настоящего мужчину-атлета. Он разбудил в Джейн женщину, которая хотела его, только его. Это было сущее наваждение.