Вернуться навсегда

— Она симпатична, — признала тогда Лиэнн. — Но даже у самых красивых роз есть шипы, которые жалят до крови. Ты интересен ей только потому, что ей хочется сделать что-то наперекор отцу, попробовать жизнь среди низших слоев. Ты в нее влюбишься, а когда надоешь, она сотрет твое сердце в пыль.

Но с идеализмом, свойственным молодым, Мэтт не прислушался к словам Лиэнн. Ведь она не знала Сьерру, а он думал, что знал. В конечном счете Лиэнн оказалась права. Мэтт не знал ее вовсе. Он смог продержаться все эти годы, только напрочь выбросив Сьерру из головы.

— Я не собираюсь здесь оставаться. Сьерра тут ни при чем. Просто я уже не чувствую себя здесь дома. Ясно?

Лиэнн печально улыбнулась.

— Прости, Мэтт. Зря я затеяла этот разговор. Но я каждый раз злюсь, как ее вижу, вспоминаю, что она тебя обманула. Ведь пока ты был Бог весь где, Сьерра тут разгуливала королевой.

— Если думаешь, что я начну упаковывать вещи только потому, что она объявилась, выбрось эту мысль из головы. Я обещал тебе, что буду здесь, пока Джерри не встанет на ноги, и сдержу слово.

На глазах Лиэнн показались слезы.

— Если он встанет…

Он резко повернулся к ней, положил руку на плечо:

— Встанет. Кстати, я так и не успел спросить, как он себя сегодня чувствует?

— Вспыльчивый как медведь. Он ненавидит свою беспомощность.

Мэтт кивнул. Нелегко смотреть, как быстро стареет твоя младшая сестра. Едва услышав о несчастном случае с ее мужем, он рванулся в город, который старательно избегал почти всю свою взрослую жизнь, чтобы узнать, чем он сможет помочь. Мэтт всегда заботился о Лиэнн, даже когда она была совсем маленькой, а он ходил в детский сад. От семьи остались такие крохи, и он чувствовал ответственность за сестру, добившуюся его возвращения в эти места. Он презрел осторожность и уехал из Уоминга, бросив там маленькую квартиру и работу гида, которая его вполне устраивала, если не считать необходимости подстраиваться под вечно ноющих богатеньких туристов.

Лиэнн, закусив нижнюю губу, покачала головой. Ей пришло на мысль другое.

— Этот администратор в больнице сегодня спросил, не могу ли я оплатить хотя бы часть счетов. Это надо же! Муж лежит пластом, а они гоняются за мной по коридорам, будто я хожу с пачкой денег в руке. И врачи еще говорят, что Джерри придется несколько месяцев заниматься физической терапией, чтобы окончательно поправиться.

Мэтт слушал и начинал медленно закипать.

— Ты знаешь, я пробуду здесь столько, сколько потребуется. Не надо так волноваться, а то от тебя не будет никакой пользы ни детям, ни Джерри.

Лиэнн долго молчала.

— Извини. Я просто напугана, а детям этого показать не хочу. Все не верю, что ты вернулся. Я не знала, кому еще позвонить. Ты не приехал на мамины похороны, и я уже решила, что никогда больше тебя не увижу.

— Ради кого-то другого я не приехал бы. А почему я не был на похоронах, ты знаешь.

Лиэнн закусила травинку.

— Отец тоже не приехал. И слава Богу, маме меньше всего этого хотелось бы. Я обрадовалась, когда он наконец нас бросил.

— Все держалось на маме. Как ни тяжело ей приходилось, как ни надолго исчезал отец, она всегда верила, что все образуется. Она так верила своим гадальным картам и гороскопам! Почти так же, как в Бога. Я бы рискнул навестить маму, знай я, что она больна.

Мать неоднократно говорила ему, что он у нее особенный, что ждет его счастливое будущее, потому что родился одновременно с восходом солнца. Мэтт до сих пор будто слушал, как она описывает охватившее ее прекрасное чувство в тот момент, когда он появился на свет. Она даже забыла о боли. И хотя рожала мать в палате без окон, она позднее заглянула в справочник и убедилась, что солнце взошло именно в этот момент. И хоть всю жизнь они еле сводили концы с концами, мать верила, что обязательно разбогатеет.

— Никто не знал. Она ведь никогда не жаловалась. Наливала кофе и упала в обморок. Разве не странно: такая большая семья, а мы чувствуем себя одинокими?

Мэтт взглянул на нее. Он узнал, что такое одиночество, когда за полтора года до него уехал из дома старший брат Дилан. Так что он не находил в этом ничего странного, давно привык.

— У тебя семья, дети, родители мужа.

— Родители Джерри — замечательные люди, но я с ними не росла. Знаю, я эгоистка, но мне не хочется, чтобы ты уезжал, когда Джерри поправится.

Мэтт поднял взор к небу!

— Наверное, нам, Роллинзам, не следует слишком много вспоминать. Останусь по возможности подольше. Я ведь не из-за одной Сьерры уехал.

— Знаю. Почему отец так тебя ненавидел? Он всегда был с тобой жесток.

Мэтт пожал плечами.

— Наверное, потому, что я не Дилан. Эй, перестань переживать. Мы выжили!

— Тебе не надоело мотаться по свету? — Глаза ее загорелись. — Ты вернулся… Не надо уезжать! Это ведь и твой дом, Мэтт. Разве тебе не хочется назвать какое-то место своим? Ты раньше только об этом и говорил. Оставайся, построй себе дом.

Мэтт расправил плечи. Он вернулся вовсе не затем, чтобы вспоминать свои юношеские мечты, хотя ему казалось, что ветерок с прерий нашептывает их ему на ухо.

— Легко говорить, когда не соображаешь что к чему. Мне хотелось бы чего-то получше, но пока ничего не попалось.

— Тогда кончай искать и оставайся. Сэлли и Тэннер обожают дядю Мэтта. И я по тебе скучаю.

— Это твоя жизнь, Лиэнн, не моя.

— Ты можешь обосноваться здесь, как и в любом другом месте. Отец ведь не вернется.

— Меня он больше не волнует. Полагаю, мы его никогда не увидим. Но ведь я не только из-за него уехал. Это место для меня связано с плохими воспоминаниями. Начинать надо не здесь.

Лиэнн подбоченилась, задрала подбородок и прищурилась.

— Ты это говорил десять лет назад, и с тех пор я две страницы в записной книжке исписала, стараясь уследить за твоими передвижениями. Умолять тебя, что ли? Ты мне здесь нужен. И не только сейчас, когда моя семья в беде. Может быть, мы разыщем Дилана и остальных…

— Дилан не хочет, чтобы его нашли. Ты же умная девочка, Черепашка, и не станешь предаваться мечтам о дружном клане Роллинзов, сидящем у камина и жующем курицу с картошкой.

Она не обратила внимания на свое детское прозвище.

— Пора нам перестать винить друг друга в том, как туго нам пришлось в детстве. Но дело-то не в этом. Ты не хочешь жить поблизости от Сьерры, вот и все. Кстати, что ей было нужно?

— Она предложила мне работу.

Лиэнн удивленно посмотрела на него.

— Но ведь ты собирался работать на Сэма, разве не так?

— Сэм уже довольно стар. Наймом занимается его внук, он вообще сократил дело. Данк сказал, что у него сейчас рабочих хватает, но он даст мне знать, если что-то наклюнется.

— Так ты ей отказал?

— Сказал, что, может, временно соглашусь, пока она не найдет кого-нибудь.

— Не надо, Мэтт. От нее у тебя всегда одни неприятности. В городе есть пожилая пара, которым нужна экономка на часть недели. Я могу там поработать, пока ты ищешь.

Он потряс головой:

— Нет.

— Не могу же я взвалить все на тебя.

— Ты должна заниматься Джерри и детьми, а не рваться на части.

— День-два значения не имеют. Поищи другое ранчо.

— Я уже не мальчишка. На меня не действует ее потрясная внешность и происхождение. Нам нужны деньги. Я решил заработать их побыстрее, а если удастся при этом еще и доказать, что она мне теперь безразлична, я убью сразу двух зайцев.

— И все же я против, — с беспокойством сказала Лиэнн.

— Придется с тобой не согласиться.

— Тогда пошли в дом, здесь холодрыга, как на Северном полюсе. Дети смотрят по видео мультфильмы. Ужин уже в духовке. Потом я бы вернулась в больницу, если ты присмотришь за детьми. Мне бы не хотелось тащить их снова к родителям Джерри, они и так за ними весь день приглядывали.

— Я присмотрю, — пообещал он.

Позднее, уложив племянницу и племянника, он набрал ее номер. У нее сын на руках, у него — семья Лиэнн. Мэтт зажал свою гордость в кулак, как это сделала раньше Сьерра.