Семейство кошачьих (СИ)

      Пока Петр плескался в ванной, я сразилась с раскладушкой, выиграла этот нелегкий бой и застелила ее и удивленно посмотрела на оставшуюся на диване вещь...

      - Маша, дай, пожалуйста, полотенце. Кажется, я его на диване забыл. Да не кажется, а точно забыл! Ну и как?! Он же там голый. Весь. - Маш, я шторкой закрылся. Несешь?

      Я схватила полотенце, нерешительно помялась перед ванной, чуть-чуть приоткрыла дверь и сунула внутрь наполненной паром комнаты руку. Целиком я туда ни за что не зайду, хоть четвертуйте меня!

      - Держи, - потрясла полотенцем.

      - Где?

      - Да вот! - я снова тряхнула. Что-то скатилось с бортика ванной.

      - Где? Ыйть?!!! Ать!!!

      Грохот, звук рвущейся ткани, падающей пластиковой палки, шкафчика с принадлежностями и, наконец, самого шкафчика и раковины.

      Тишина.

      - Петр, вы живы? - я осторожно заглянула в ванную. Между моими ногами протиснулась кошка, потерлась о левую и вошла в комнату, обнюхивать валяющиеся на полу предметы.

      Шторка в ванной пошевелилась.

      - Наверное, - мужчина снял с лица штору. - Да, - после некоторого молчания. - Отделался синяками, - он отдернул ткань и выпрямился.

      - Ой! - пискнула я, мгновенно развернулась, наступила на что-то живое и мяукающее, отскочила, поскользнулась на баночке с кремом и перелетела через бортик ванной.

      - Маш, а Маш, - через минуту обратился ко мне мужчина. - У тебя веревка с мылом есть?

      - Зачем? - выдохнула я мужчине в пупок.

      - Да вот думаю, мне проще сразу повеситься, чем умирать долго и, видимо, мучительно...

      Взмах хвостом седьмой.

      Я покраснела. Оперлась руками на шершавую поверхность ванны, по вернула корпус тела, крепко зажмурила глаза, чтобы не смущать мужчину и не смущаться самой, оттолкнулась от бортика и вылезла. Переступила через разбросанные по полу осколки и молча вышла, приуныв дверь.

      - Полотенце! - донеслось с поля боя, где обе армии были разбиты в пух и прав обстоятельствами.

      - Я же принесла! - пришлось вернуться к месту собственного позора.

      - Если я вытрусь тем, что ты принесла, то суше от этого не стану, - вздохнул Петр.

      С моих губ сорвался похожий. Я открыла шкаф, пошарила взглядом по полкам, вытащила не сей раз не то, которое не жалко, а то, которое не любила, приоткрыла дверь ванной и аккуратно повесила его на ручку. Найдет, если захочет. Я завернула на кухню, поставила чайник, бросила в чашку пакетик малинового Grinfild и два кусочка сахара.

      Щелкнула щеколда. Я развернулась к коридору и подсознательно напряглась. Воображение нарисовало полуголого мужчину с влажными зачесанными к затылку волосами, один завиток спускает на лоб, его бедра обернуты полотенцем, которое сидит так низко, что видны выступающие косточки. Конец полотенца заткнут так небрежно, что одно движение и оно сползет к его ногам...

      Чайник вскипел. Не отрывая взгляд, я нащупала ручку, сняла его с контактной площадки и наклонила над чашкой. Облизнула губы. И?! Где зрелище выходящей из морской пены Афродиты?

      - Все-таки коротковат, - констатировал факт мужчина.

      Ногу обжег ручеек горячей воды. Чертыхнувшись, я поставила чайник, на одной ноге допрыгала до раковины и схватилась за тряпку, радуясь возможности спрятать улыбку от Петра. 'Прекрасное видение', поразившее меня до глубины души, никоим образом не соответствовало образу, почерпнутому из многочисленных любовных романов, обложки для которых я частенько рисовала. Голова моего гостя стала похожа на ощетинивашегося иглами дикобраза, хоть и прямые, три несчастные волосинки на тонких прямых ногах слиплись в полосочки, вызывая ассоциации с плешивым кошаком.

      - Спасибо, - услышала я.

      - За что?! - с удивлением обернулась.

      - За чай, - ничтоже сумняшеся ответил он.

      Высохшая до состояния черствой хлебной корочки салфетка хрустнула в моей руке. В руке Петра моя чашка! И как теперь из нее пить?! Это между прочим подарок был!

      - Маша, все в порядке? Вы на меня так смотрите, словно вспоминаете, где в вашей квартире хранится оружие, причем крупнокалиберное...

      - Нет, ничего подобного, - в мыслях с просто устраивала любимой посуде пышные похороны и варила в кипящем масле виновника ее смерти. - У меня оружия.

      - Действительно, зачем оно тебе, если ты сама как оружие массового поражения, - мужчина лукаво улыбнулся.

      Я решила обидеться.

      - Иди вы... спать, Петр.

      И ушла убираться в ванной. Собрала осколки раковины, вынесла их в прихожую, заткнула слив тряпками для уборки и обвязала полиэтиленовым пакетом, чтобы ни одна вредоносная бактерия не смогла проникнуть в дом из канализации, поставила к стене шкафчик, разместила на нем самые нужные флакончики, достала забористое средство с хлором и замочила ванну. Заодно унитаз. Кто знает, чем Петр тут в одиночестве занимался?!

      Оставив ванну на пять минут, я опять поставила чай. Мужчина возился на до ужаса скрипучей раскладушке. Ага, значит пошел... спать. Интересно, мне жалобные стоны пружин всю ночь слушать или всего половину? Завтра за компьютером носом по клавиатуре стучать буду, а не пальцами.

      Нацепив желтые перчатки, я вооружилась жесткой щеткой и отправилась надраивать ванну. Вжик-вжик, вдик-вжик, выбежать, глотнуть воздуха и опять за работу. Блин, Петр линяет что ли?! С какого места у него столько волос насыпалось?!

      - Маш, а Маш, зачем ты генеральную уборку на ночь глядя затеяла? - спросил мужчина, когда я в очередной раз выскочила подышать воздухом. Он не спал - сидел на раскладушке и чесал развалившуюся на его коленях Сиа. Та жмурила глазищи и довольно урчала. На кухне копошились семь покинутых молодой мамашей детишек.

      - Да я так... - смущенно пробормотала. - Просто люблю порядок в доме.

      - Так логичнее было навести его после твоей помывки, - прищурил глаза Петр. - Разве нет? - я молчала и остервенело чесала взмокшее под перчаткой запястье. - Ты думаешь я чем-то таким неприятным болею?

      - Девяносто девять процентов людей являются носителями вируса герпеса. Я вхожу в тот самый несчастный один процент, у которого вируса нет. Какой шанс, что вы тоже?

      - Это все из-за какой-то простуды?! - изумился мой гость.

      - Какой-то?! Не какой-то, а вполне способной уложить человека на милые шелковые простыни в уютную дубовую кроватку с крышкой! - парировала я, невольно выдавая свои страхи. - Кроме того, есть еще цитомеголовирус и вирус папилломы человека! И все они опасны...

      - Маш, да на улицу выходить опасно...

      - Нет, если принимать меры безопасности и вирус не подцепить тоже можно, если быть осторожной...

      - Вот ты и осторожничаешь, так?

      - Я... - он поймал меня! - А хоть бы и так! - скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на мужчину. - Ничего плохого в осторожности нет, и если вас это обижает, то прощу прощения, но меняться специально для вас не буду. Кроме того, именно из-за вас сегодня передавали вторую часть Марлезонского балета в нашем исполнении. Вы внесли в мою жизнь суматоху и еще и обвиняете меня в этом!

      - Напомнить, кто мою машину удачно припарковал? И кстати, поцарапал оба бампера, - вздернул левую бровь мужчина.

      - Не я.

      - Не ты 'что'?

      - Бампер, - мотнула головой. Естественно, его столбик поцарапал! Как выскочил, как прыгнул и давай когтями бедную машину полосовать...

      - Ясно! - ядовито ответил Петр, переложил кошку на пол, лег на раскладушку на бок и отвернулся к стене.

      Фыркнув, я вернулась к прерванному занятию. После приняла душ, ровно пять минут чистила зубы, пространство между ними, язык, прополоскала горло, одела домашние штаны из Oyscho, симпатичную майку с кружевными бретельками, проверила на кухне все приборы, выключила пилоты, закрыла форточку, выключила свет на кухне, проверила входную дверь, в комнате и легла на диван.