Сюрприз Купидона

Джудит вошла в гостиную. На тумбочке горел ночничок, на полу валялись детские игрушки. Луиз и близнецы спали вместе, на одном диване. Джудит взглянула на них, и у нее комок подступил к горлу. Пышные каштановые волосы сестры разметались по подушке, длинные шелковистые ресницы отбрасывали тень на бледные щеки. Спящая Луиз сама казалась ребенком, хотя была лишь на год моложе Джудит. И она, и хрупкие светловолосые племянники вызывали столь острую жалость, что Джудит захотелось раскинуть руки и обнять всех троих, защитить от жестокостей жизни, — что она по мере сил и делала.

— О Господи, что же с вами будет? — прошептала Джудит и тихонько вышла из комнаты.

Она на цыпочках вошла в ванную, разделась и, стараясь не шуметь, начала мыться. Возвращаясь со светских вечеринок, Джудит нередко чувствовала себя Золушкой, но не сейчас. Тем более что сегодня на ней было особенное платье: шелковое, темно-зеленого цвета, на тоненьких бретельках, плотно облегающее бедра и расширяющееся книзу. С ярлыком от известного кутюрье, хотя Джудит вытащила его из корзины на одной из распродаж. Почти весь ее гардероб был с распродаж и из близлежащих магазинов, поскольку приходилось экономить каждый шиллинг. И все же она ни за что не наденет больше эти злосчастные лодочки.

Джудит с неприязнью взглянула на свое отражение: она выглядела несколько старше двадцати пяти лет, должно быть, сказались усталость и тревоги последних дней. Если и дальше так пойдет, Луиз скоро станут принимать за ее дочь. До чего же странно: волнения и заботы делали Луиз похожей на хрупкую девочку, а Джудит старилась за обеих.

Между сестрами было большое внешнее сходство. Только волосы у Луиз каштановые с рыжинкой, а у Джудит полыхают ярким огнем. Луиз смотрела на мир доверчивыми, широко открытыми глазами, а глаза Джудит частенько превращались в ледышки, когда она оценивала какую-нибудь ситуацию, а также мужчин, время от времени входивших в ее жизнь. Впрочем, мужчин она никогда не принимала всерьез и не допускала, чтобы отношения с ними обретали глубину и осложняли жизнь.

Отражение в зеркале превратилось вдруг в темное расплывчатое пятно, и Джудит поняла: если она сейчас не ляжет, то просто свалится на пол. В постель, в постель, сказала себе Джудит, тем более сегодня я могу лечь в своей спальне.

Кровать в маленькой комнатушке была узкой и не слишком удобной, но Джудит с удовольствием растянулась на холодной простыне и тут же начала догружаться в сон. Однако отзвук далекого выстрела — по-видимому, где-то запустили фейерверк — вывел ее из этого приятного состояния. И мысли Джудит вернулись к праздничному костру в «Розен-хаусе».

Она вновь увидела стоящего рядом с ней Роберта Хилла. Рука, обнимающая ее плечи, была легка, но в сонной полудреме Джудит вдруг представилось, как эта рука крепко, до хруста, прижимает ее к себе, и неожиданно пуховое одеяло показалось невыносимо тяжелым. Однако лица Хилла она не видела. Возможно, лица у него и не было — только ни о чем не говорящая маска. И затуманенное сном сознание подсказало: если он захочет ее видеть, лучше не соглашаться, лучше сразу найти какой-нибудь убедительный предлог и отказаться.

Можно сказать, например, что у нее есть любовник, которому она очень предана. В окружении Роберта Хилла сколько угодно женщин, ищущих его благосклонности, и вряд ли он станет разузнавать о сердечных привязанностях какой-то репортерши.

Стоп! А с чего она вдруг решила, что Роберт Хилл позвонит? Скорее всего, когда она напомнит ему об обещанном интервью, Хилл откажет. А может, лучше всего…

Мысли Джудит начали путаться. Еще какое-то время она беспокойно ворочалась, а потом крепко уснула.

Джудит проспала бы и дольше, если бы не странный звон. Он пробился сквозь тугой кокон предутренних сновидений, бесцеремонно растолкав их. Джудит приподнялась и с закрытыми глазами тряхнула головой, прогоняя назойливого гостя. Звон стих. Она опустилась на подушку, полежала немного и медленно открыла глаза. В комнате уже царствовал дневной свет, но Джудит захотелось натянуть на голову одеяло и снова погрузиться в сон.

До чего же скверное утро! В горле сухо, за дверью громко кричат племянники. Если она немедленно не выпьет чашку кофе и не примет пару таблеток аспирина, рабочий день начнется с головной боли. Но прежде чем отправиться в редакцию, нужно подняться с постели, а это ох как нелегко.

Дверь спальни открылась, и появилась Луиз, за ней прыгали близнецы.

— Разве ты не слышала, как звонили? — спросила сестра. — Это тебе. — Она положила на кровать огромную коробку конфет. — С карточкой.

Джудит с трудом оторвала от подушки голову и уставилась на карточку: «Без ромовой начинки. Интервью в моем офисе в двенадцать».

— Коробку принес шофер. В серой униформе, в фуражке с высокой тульей… От кого, интересно?

Луиз сгорала от любопытства, но Джудит молчала, уставившись на белый изящный прямоугольничек. Она никогда не видела этого почерка, но сразу поняла, что он принадлежит Хиллу: четкий, ровный, без всяких там завитушек, с острым завершением прописных букв.

— Роберт Хилл. Я познакомилась с ним вчера вечером. Он согласен дать мне интервью.

— Похоже, ты произвела на него впечатление, — с некоторой почтительностью проговорила Луиз. — Никогда не видела такой большущей коробки конфет.

Услышав знакомое слово, Лойал радостно потянулся к коробке.

— Даже не думай об этом, — пресекла его поползновения мать. — Забыл, что с тобою было прошлой ночью?

Нужно бы объяснить Луиз, что к чему, пока до нее не долетели слухи. Пусть бы посмеялась, подумала Джудит, но тут же сообразила, что уже опаздывает на работу. К тому же нужно покрасивее уложить волосы и сделать хороший макияж. Конечно, получить интервью у знаменитости большая удача, но лучше бы не встречаться с Хиллом так быстро, пока ночные грезы еще не выветрились из головы. Вот через неделю — другое дело. Но в данном случае от нее ничего не зависит. Джудит уже была у дверей, а Луиз все еще пыталась убедить ее съесть хотя бы тост.

— Некогда, — отмахнулась Джудит. Мысль о том, что скоро ей предстоит увидеть Хилла, вызывала нервный спазм в горле.

Редакция «Ньюс» располагалась в пяти минутах ходьбы от квартиры Джудит — только перейти площадь. Едва она влетела в приемную, сидящая за столом секретарша подняла голову:

— Привет, привет… Говорят, вчера вечером ты времени зря не теряла, а?

— О черт! — Джудит остановилась, чтобы перевести дух. — Фред наболтал? Он бы лучше сделал пару лишних снимков, чем сплетни собирать. Можешь мне поверить, слухи сильно преувеличены, — сказала Джудит и открыла дверь в редакционный отдел.

Все головы дружно повернулись в ее сторону: коллегам не терпелось услышать еще одну версию событий. Переубедить циничных газетчиков, учуявших сенсацию, было делом безнадежным, и Джудит ограничилась коротким заявлением:

— Что бы ни наплел тут Фред, все это чепуха.

— Да ладно, — отмахнулся фотограф. — Вы с Хиллом пылали, как тот костер. Да нет, что там костер?!. Как большой дом. А потом скрылись наверху.

— Мистер Хилл показывал мне особняк.

Фред присвистнул:

— Ха! Осматривали комнаты с кроватями эпохи какого-то там Людовика?

Спальни действительно входили в программу осмотра, и каждый раз, входя в очередную спальню, Джудит ощущала мощную сексуальную притягательность идущего рядом мужчины.

— Все видели, как вы поднимались наверх, но никто не видел, как вы спускались вниз, — не унимался Фред.

— В доме есть и другие лестницы, — ехидно заметила Джудит.

— А-а… Значит, черный ход. И когда же вы ушли?

— Перед тобой, — ответила Джудит и, не желая больше обсуждать эту тему, спросила: — Есть интересные снимки?

— Самые интересные моменты я пропустил, — с искренним огорчением признался Фред. — Ты на руках Хилла, вы поднимаетесь по лестнице…

— Что-то не похоже на Хилла, — наконец-то проявил любопытство и Джоул Хантер, главный редактор. — С чего бы это?