Влюбленная в принца

Небрежность в одежде можно стерпеть. Но голый живот, тесные, в обтяжку, платья…

— Не знаю, ваше высочество. — Наконец она оставила в покое подол футболки.

— Вы не знаете, что он близко подошел к апартаментам короля Эдуардо? Или вы не знаете, где он нашел вазу? — Принц старался, чтобы голос его не звучал резко. Не хотелось обижать молодую женщину. Но ему надо знать, внимательно ли она смотрит за Артуро. Не первый раз Мона теряла его из виду. Маленькому принцу нежелательно бродить одному по коридорам дворца. Он может нечаянно забрести в офис отца и прервать важную государственную встречу. Или выйти из зоны безопасности и оказаться на улице перед запертыми дверями.

Или еще хуже — присоединиться к одной из туристских групп, которым разрешено осматривать парадные помещения дворца на первом этаже. Тогда с ним может случиться все что угодно. Его сфотографируют. Будут задавать вопросы о личной жизни членов семьи. Похитят или что-нибудь еще хуже.

Гораздо, гораздо хуже.

Федерико старался не думать о возможных страшных последствиях.

— Не знаю, ваше высочество, — повторила Мона. Она разнервничалась, даже голос дрожал. — Я несла Паоло, потому что он устал после прогулки. Артуро шел сзади, но совсем близко. Когда я оглянулась, чтобы задать ему вопрос, он исчез. Я подумала, что он, наверное, отвлекся и пошел в детскую другой дорогой. Но когда мы пришли в ваши апартаменты, страж сказал, что не видел его.

— И вы не обратились к персоналу? — Волна страха обдала Федерико. — Не позвонили мне? Я же дал вам номер мобильного телефона в лимузине.

— Когда я говорила со стражем, из-за угла вышел Артуро с вазой на руке. — Лицо у нее стало багровым. Глаза наполнились слезами. — Простите. Я знаю, мне надо было позвонить. Обещаю, больше это не повторится.

Федерико подавил свой гнев. Все же няня во дворце новенькая. Ей и самой только девятнадцать.

— Ладно, Мона. Но, пожалуйста, в будущем не спускайте с мальчиков глаз, ни на минуту. Вы их главный защитник, когда меня нет рядом. И не у всех, кто в случае необходимости вызовется помочь им, будут чистые намерения. Если это повторится, нам придется расстаться.

— Понимаю, ваше высочество, — кивнула Мона.

— Спасибо. — Его тон смягчился. — Я ценю ваше старание. Если я могу что-нибудь сделать для облегчения вашей работы, дайте мне знать.

Она ответила, что так и сделает. И в этот момент раздался победный клич обоих мальчиков. Доктор высоко поднял вазу.

— Видишь, Артуро? Если ты хотел освободить руку, надо было отпустить солдатика.

Федерико провел рукой по лицу. Облегчение и раздражение переполняли его. Артуро держал солдатика в кулаке? Как могла няня не понимать этого?

Как он мог не понимать этого? Что он за отец?

Артуро растирал покрасневшую руку, под медленным массажем к ней возвращался нормальный цвет.

— Как мне вытащить моего солдата? — Артуро поднял голову и посмотрел на доктора. — Нельзя же оставить его там!

Доктор засмеялся, повернул вазу вверх дном и несколько раз встряхнул. Злосчастный солдатик выпал из вазы прямо в подставленные ладони Артуро.

— Вот так. Но, мальчики, будьте осторожнее. Договорились?

Малыши кивнули. Если не на глазах у няни, то уж в присутствии отца им хотелось хорошо вести себя.

— Да, доктор.

Врач еще раз осмотрел руку Артуро, нет ли на ней ссадин и порезов, улыбнулся Федерико и ушел.

Федерико опустился перед мальчиками на корточки. Пусть он не сумел высвободить сыну руку, но он не собирался оставлять без внимания более серьезные стороны случая с вазой.

— Паоло, Артуро, что я вам наказывал?

— Слушаться синьорину Феннини, — в унисон ответили они.

— А еще?

— Не уходить от нее. Не исчезать из виду.

— Правильно. — Федерико перевел взгляд на Артуро. — Ты не послушался?

— Да, папа. — Мальчик поднял глубокие карие глаза и встретил взгляд отца. Он крепко сжимал в кулаке солдатика, словно боялся, что отец заберет его. — Обещаю никогда больше так не делать. Обещаю!

— Ну что ж. Поверю твоему слову. — Федерико обнял обоих сыновей, потом повернулся к Моне: — У меня обед с инвесторами университета в Сан-Римини. Если вам что-нибудь понадобится, телефон при мне.

— Я прослежу, чтобы Артуро хорошо себя вел, — успокоил его Паоло.

— Проследи за собой, Паоло. Твой брат сам будет хорошо себя вести. Он обещал.

Федерико направился к двери, на минуту остановился, чтобы поправить ряд детских книг, и в дверях обернулся бросить на мальчиков последний взгляд. Артуро водрузил своего солдатика на лампу, где тот рискованно балансировал рядом с креслом-качалкой. Это означало, что солдатик собирается прыгать с самолета. Последнее время мальчики увлекаются этой игрой. Паоло нырнул в огромную коробку с игрушками и искал, чем бы сбить солдата с лампы.

Няня помогала ему.

Федерико покачал головой, ин не сомневался, что в конце вечера найдет лампу разбитой. Когда он закрыл за собой двери детской, всякое желание присутствовать на обеде пропало. Как бы ему хотелось отпустить няню и провести вечер со своими сыновьями! Пиа Ренати на сто процентов права. Он больше времени отдает выполнению долга перед другими, чем перед собственными детьми.

Когда он вошел в главный холл, секретарша моментально пристроилась к нему и засеменила рядом. Без всякого вступления Теодора начала читать длинный список мероприятий, на которых он должен присутствовать в следующие несколько дней. Федерико слушал вполуха. Даже представить невозможно, что бы сказала Пиа, если бы слышала перечисление этих дел. И неважно, шла ли речь о предстоящей встрече с лидером национальной ассоциации рыбаков или о торжественном приветствии, которое, как предполагается, он произнесет на открытии нового правительственного здания.

Интересно, сумела бы красноречивая кудрявая блондинка с такой же легкостью предложить решение его дилеммы, с какой обозначила ее.

В этом он сомневался.

— Я здесь уже две недели и совсем не убеждена, что и вправду нужна тебе, — проворчала Пиа, доставая бутылку воды из маленького холодильника. Его хитроумно встроили в старинный шкаф дворцовых апартаментов, которые принцесса Дженнифер разделяла с принцем Антонио. — Клянусь, в

этом дворце больше прислуги, чем в Белом доме и на Даунинг-стрит, 10, вместе взятых.

— Но здесь и больше представителей королевской семьи. А чем больше семья, тем больше нужно персонала, больше охраны и всякого такого. — Дженнифер со своими огненно-рыжими волосами и кожей цвета слоновой кости выглядела как королева красоты даже на девятом месяце беременности. Но стон у нее вырвался не очень красивый. Она пошевелила пальцами на ногах.

— И нет никого, кто бы взбил принцессе подушку? — поддразнила ее Пиа. — Бедная малышка.

— Ха, ха. — Дженнифер посмотрела на подушку, на которой лежали ее ступни. — Даже если собрать весь персонал мира, ты единственный человек, которому я могу пожаловаться на отекшие лодыжки. Или на тот факт, что я заключена в этой комнате навсегда. С тобой мне так же удобно, как когда я одна.

— Не уверена, что это комплимент.

Пиа отвернула крышку на бутылке с водой. Дженнифер многозначительно смотрела на нее.

— Это комплимент. Когда ты здесь, я не чувствую себя так, будто кто-то вторгся в мой внутренний мир. Я просто болтаю с подругой. И самое лучшее в этом, что ты не жмешься к стене, будто я какая-то икона, на которую прямо боязно взглянуть. Скажу тебе, что эта жизнь заставила меня ко многому привыкнуть.

Дженнифер приподнялась на кровати, чтобы поправить подушку. Но Пиа протянула ей бутылку с водой, и она оставила попытку.

— Совсем не похоже на Хаффали, правда, Джен? — Пиа сама взбила ей подушку, чтобы ноги лежали повыше. — Я имею в виду, что у тебя прекрасные маникюр и прическа. И отекшие у тебя лодыжки или нет, но выглядишь ты как настоящая принцесса. Никто не догадается, что совсем недавно ты управляла лагерем беженцев в зоне военных действий.