Месть — лучшее лекарство

Энни подала гостье чашку с ароматным чаем и сама сделала глоток, чтобы как-то заполнить паузу и дать Кортни собраться с мыслями.

— Как вы догадались, что речь пойдет о вашем муже? — спросила Кортни.

Ей ужасно не хотелось рассказывать Энни о похождениях Шейна. Кортни представляла, какую боль принесет этой милой женщине известие об изменах мужа. А может быть, она и сама обо всем догадывается? На взгляд Кортни, Энни не выглядела такой уж дурочкой, какой ее описывал Шейн. А уж журналист ее уровня разбирался в людях!

— Вы ведь хотите написать статью о Шейне? На вашей визитной карточке указано, что вы журналист. Не обо мне же вы решили написать! — Энни улыбнулась.

— Почему бы мне и не написать о вас? — искренне удивилась Кортни. Ее журналистский инстинкт подсказывал, что жена Шейна Хэнсона интереснейший человек и для статьи объект гораздо более привлекательный, чем зазнавшийся мистер Хэнсон. Бабник и последняя сволочь, раз смог предать такую женщину!

— Честно говоря, я не считаю себя интересной для читателей персоной. А какое издание вы представляете?

— Я сейчас на вольных хлебах. — Кортни усмехнулась, но ее улыбка померкла.

Можно еще долго беседовать с Энни ни о чем, но ведь она сюда пришла не за этим. Она пришла за союзником. И, если Кортни хоть что-то понимала в людях, Энни ни за что не простит Шейну предательства и измены. Да, ей придется причинить боль приятному человеку, но лучше уж Энни узнает все сейчас, когда еще не слишком поздно и когда у нее есть шанс отомстить.

Кортни вздохнула. Ее лицо стало серьезным, и Энни поняла, что ошиблась, определяя возраст гостьи. Кортни Кебер уже совсем не девочка.

— Но вообще-то я пришла к вам не как журналист.

— Тогда чем же я вам могу помочь? — растерянно спросила Энни.

Она чувствовала легкую досаду. Рассказать о Шейне, показать его дом — это одно, но все эти туманные намеки, даже не намеки, а странные попытки подойти к интересующей теме ее настораживали. Да еще и планы генеральной уборки. Все так не вовремя!

— Помочь вы мне можете, — согласилась Кортни. — Именно за помощью я и пришла к вам.

— Я к вашим услугам.

— Скажите, Энни… Можно, я буду так называть вас? — Получив согласный кивок Энни, Кортни продолжила: — Так вот, Энни, вы доверяете своему мужу?

— То есть?

— Ну вы доверяете ему как мужчине?

— Я не очень хорошо понимаю вас, — призналась Энни. — Шейн замечательный человек и отличный муж. Он заботится о нашей семье и о бизнесе, он содержит меня, но никогда не попрекает этим, он много работает, однако дома всегда старается забывать о работе и уделять мне внимание. Что еще нужно?

— Я понимаю, что задам бестактный вопрос, но не кажется ли вам, что в последние несколько лет ваш муж стал холоден в постели?

Энни вспыхнула.

— Я не буду отвечать на ваш вопрос. Это касается только нас двоих!

Сама она старалась об этом не думать, но ведь страсть — это порыв, нельзя же вечно поддаваться порывам? Сейчас в их семейной жизни наступил спокойный период любви-партнерства, а не любви-страсти. Энни это казалось нормальным.

— Ясно, — тяжело вздохнула Кортни. — Мне так не хочется рассказывать вам об этом, но вы имеете право знать. Шейн вам изменяет.

Энни замерла с чашкой в руках. Она осторожно поставила на стол хрупкий фарфор, выпрямила спину, словно приготовилась принять удар, и в упор посмотрела на Кортни.

— Откуда вы взяли подобную глупость? Мой муж замечательный человек, отличный семьянин. Он не способен на предательство.

— Шейн оказался не таким уж и хорошим семьянином. — Кортни горько усмехнулась. — А мужчиной и вовсе отвратительным. Я точно знаю, что Шейн вам изменяет, по одной простой причине — я спала с ним. Если вы мне не верите, могу привести одно доказательство: на правой ягодице у Шейна родимое пятно в форме бабочки.

Кортни замолчала, ожидая реакции. Энни пристально посмотрела на нее, словно пыталась просканировать. Кортни под этим взглядом почувствовала себя неуютно. Она и раньше встречалась с женатыми мужчинами, и даже общалась с обманутыми женами, но еще никогда Кортни не чувствовала себя так отвратительно, будто, занявшись сексом с чужим мужчиной, она вывалялась в грязи.

Энни встала с дивана и указала Кортни рукой на дверь.

— Вы немедленно покинете наш дом.

Голос Энни оставался твердым, и руки не дрожали, но кто мог знать, чего ей это стоило!

Кортни тоже встала. Она была значительно выше Энни, но рядом с этой женщиной чувствовала себя незначительной, даже скорее недостойной.

— Энни, я просто хотела поговорить с вами.

— Зачем? Чтобы разрушить нашу семью? Вы хотите получить Шейна, заставить его жениться на вас?

— Боже избавь! — Кортни даже рассмеялась. — Я никогда не думала о Шейне как о женихе. Он был для меня просто партнером, немного лучше прочих, но только и всего.

— Вы даже не любите его.

Кортни увидела в глазах Энни разочарование и… жалость. Когда-то она сама жалела близорукую жену Шейна, а вот сейчас эта удивительная женщина жалеет ее. И Кортни вдруг поняла, что у Энни есть для этого причины.

— Да, я никогда не любила Шейна, и все же он сумел сделать мне больно, уйдя к другой женщине. Шейн изменил и мне. И я не уйду отсюда, пока вы не скажете, будете помогать мне или нет.

Энни в изнеможении опустилась на диван.

— Что вы от меня хотите? Разве вы не понимаете, что разрушили мой брак? Я была счастлива рядом с Шейном почти восемь лет.

— Это серьезный срок, — согласилась Кортни. — Но разве было бы лучше и дальше жить, закрывая глаза на его… хм… шалости? Разве у вас нет самоуважения? Вы же сильная женщина, Энни, это видно любому. И если вы сами не начнете уважать себя, никто не будет воспринимать вас всерьез. Я хочу, чтобы вы научились бороться и заставлять уважать вас.

— Шейн плохо отзывался обо мне? — спросила Энни.

Кортни смутилась.

— Не могу сказать, чтобы он плохо говорил о вас, просто он считает вас недальновидной и не очень умной, чем-то вроде домашнего животного, приносящего тапочки.

— Вы мне не лжете, — уверенно сказала Энни.

Ее обостренная интуиция сработала, как и всегда. Почему же она ничего не почувствовала, когда Шейн начал изменять ей? Или почувствовала, просто не решилась признаться в этом самой себе? Может быть, та давящая тяжесть, то предчувствие грозы, что преследует ее вот уже несколько лет, и было подсказкой чутья, того особенного женского чутья, что всегда услышит запах духов другой женщины.

— Все эти годы Шейн вытирал об вас ноги, он даже не хотел присмотреться к тому сокровищу, что досталось ему по чистой случайности. Он недостоин вас, — убежденно сказала Кортни. — Он чванливый баран, который думает лишь о том, чтобы переспать с большим числом самок и загрести как можно больше денег. Может быть, было бы гуманнее ничего не говорить вам об изменах Шейна, но чем дольше это будет продолжаться, тем больнее вам будет вернуться в реальность.

— Вы правы, — согласилась Энни.

Она все еще не могла до конца поверить, что муж ей изменяет. Это казалось таким же нереальным, как и телепортация, но это было правдой. Многие кусочки мозаики, до этого плавающие в пространстве, мгновенно сложились у нее в голове в цельную картину. Ужасную картину.

— И что же теперь делать? — дрожащим голосом спросила Энни. Она больше не могла сдерживать эмоции.

Кортни отвернулась и подошла к окну. Сейчас она должна сказать самое важное и самое трудное. Имеет ли она право толкать Энни на путь ненависти? Слова Барбары все еще звучали в ее ушах.

В конце концов, она взрослая, разумная женщина и сама может решить, как ей поступить, подумала Кортни.

— Когда я поняла, что Шейн смеется надо мной, я решила, что нужно преподать ему урок. Такой урок, чтобы он понял, что на нем вовсе не сошелся клином весь белый свет. Я решила отомстить. Растоптать Шейна, унизить его, отнять у него самое дорогое: деньги и имя.

— Да, дороже этого у Шейна ничего нет. — Энни через силу улыбнулась.