Хрупкое сокровище

— Зачем ему выдумывать про это письмо и приезжать сюда, чтобы доказать то, о чем говорится в письме? Это имеет смысл, только если он считает, что может доказать утверждаемое. А уж это имеет смысл, только если кто-то — вроде его корреспондента — убедил его в том, что есть какие-то улики против меня.

Но это абсурд, потому что она никогда не спала с мужчиной.

Ни разу.

— У меня нет ни тренера по теннису, ни тренера по плаванию, — продолжала она. — Я регулярно нанимаю только одного мужчину — Бенни и то для случайной работы, чтобы доставить удовольствие Глории. Я регулярно вижусь с Джеком, моим поверенным, но все знают, что он недавно женился и скоро станет отцом.

— И ты видишься со мной.

Она остановилась как вкопанная и покачала головой с видом внезапного озарения. Обычно они встречались в стенах «Двенадцати дубов», в одной из официальных комнат для встреч или в библиотеке, либо гуляли по обширному участку, который занимал приют.

Но иногда они действительно встречались в соседнем городе, Лексфорде, за ленчем или за кофе. А также раза два здесь, на берегу, где жил Энди.

— Ты думаешь, какая-нибудь сплетница могла увидеть… — она помахала рукой между ними, не в состоянии вымолвить «нас» тоном, который придал бы их дружбе неплатонический характер, — и неправильно это истолковать?

— Вполне возможно.

Ванесса уставилась на него, широко раскрыв глаза. Потом у нее вырвался смешок.

— Забавно, да? — проронил Энди.

— Извини. Я не хотела тебя обидеть. Ты знаешь, что я люблю тебя, как брата.

— Я это знаю, но как насчет того, кто за нами наблюдает? Я никогда не мог взять в толк, почему ты скрываешь Лу и держишь в тайне твои визиты в «Двенадцать дубов». Если бы добрым людям Иствика было известно о твоем брате, они бы понимали, почему тебе нужно так часто сюда приезжать и встречаться со мной.

Как обычно, Энди был прав. Но до сих пор она считала; что незачем разглашать эти самые важные сведения о своей жизни. Только Стюарт, а также несколько доверенных врачей и некоторые старые друзья доиствикской поры ее жизни знали о Лу. Вместе они решили никому не говорить о его долгом пребывании в «Двенадцати дубах».

— Ты стыдишься…

— Конечно, нет! Если бы это помогло, я бы заплатила за публикацию в «Нью-Йорк таймс». Но в чем был бы смысл? В результате ограниченные люди, которые ничего не понимают, только стали бы вести досужие разговоры и показывать пальцем.

— И это общество, в котором ты хочешь жить?

— Нет. Это общество, жизнь в котором я выбрала, когда вышла замуж за Стюарта.

Потому что в этот выбор входили первоклассный приют «Двенадцать дубов», где Лу были обеспечены прекрасная окружающая обстановка, надлежащее лечение и все, что ему требовалось, чтобы расти и развиваться как личность. До встречи со своим будущим мужем она даже не мечтала о такой дорогостоящей возможности. Если на то пошло, она уже исчерпала все возможности и просто не знала, как быть с Лу, с его все чаще проявлявшимся буйством, когда он превращался из мальчика в мужчину.

— Кроме того, — продолжала она, — не все в Иствике люди недалекие. Если бы мои друзья знали о Лу, они бы захотели навещать его, помогать, а ты ведь знаешь, как Лу относится к новым друзьям и переменам в своем заведенном порядке. Я счастлива, навещая его и выполняя безвозмездную работу, и не буду счастливее, если об этом станут говорить по всему городу.

Они снова зашагали. Энди молчал, явно несогласный с ней. Неужели она вела себя как эгоистка, оберегая свою легкую жизнь? После смерти Стюарта ей хотелось довериться друзьям, потому что она чувствовала себя такой одинокой. Впрочем, у нее была Глория, женщина с таким же происхождением, как у нее самой, знавшая Лу. Плюс Энди. Два лучших друга, ведь в отличие от ее иствикских друзей они помнили ее еще просто Ванессой Котцур.

— Мне нужно увидеть это письмо, — сказала она со спокойной решимостью, возвращаясь мыслями к своим сегодняшним проблемам.

Энди мрачно кивнул. И произнес:

— Тебе также нужно объяснить ему про меня.

Ванесса воспротивилась всем своим существом. Она едва передвигала ноги, когда вместе с Энди приближалась к улице, где припарковала свою машину.

— Возможно, мне удастся это сделать, не упоминая о Лу, — наконец нашла она компромиссное решение. — Я скажу, что безвозмездно работаю в «Двенадцати дубах». — Что было правдой! — Скажу, что мы вместе разрабатываем программу… музыкальной терапии, которую я собираюсь финансировать. И что я интересуюсь верховой ездой в качестве терапии.

Она действительно собиралась сделать очень значительные пожертвования из имущества Стюарта, когда его получит, чтобы помочь с осуществлением обеих этих программ, а также хотела оплатить пребывание в приюте подростков из семей с низким доходом.

Но оказалось, она не убедила Энди.

— Он ищет доказательство супружеской измены, Ванесса. Он постарается получить о тебе сведения.

— И что выяснит? Что я езжу в Лексфорд два-три раза в неделю, езжу в приют для детей с особыми потребностями, где я в списке работающих безвозмездно?

— В приют, где живет человек с такой же фамилией, как у тебя. Любой детектив, если он не совсем дурак, усмотрит здесь связь.

Неужели ему никогда не надоедало быть таким спокойным, логичным и правым? Но она сама уже подумала о следующей взаимосвязи, которую мог бы усмотреть профессиональный детектив — или его зоркий работодатель.

Лу Котцур переехал в «Двенадцать дубов» в том же месяце, когда его сестра Ванесса бросила два места официантки, чтобы выйти замуж за Стюарта Торпа. Человека, который использовал свое влияние, чтобы молодой Лу попал в тот приют, и оплатил его пребывание там.

Фатальная неизбежность разоблачений. Она поняла это даже раньше, чем Энди заговорил, когда они остановились возле ее машины.

— Как я вижу, у тебя две возможности, Ванесса.

— Мне лучше самой выбрать?

Он не ответил улыбкой на попытку проявить неуместную веселость.

— Или ты позволишь Торпу провести расследование, а значит, рискуешь, что он станет распространять неприятные для тебя сведения о том, почему ты скрываешь брата от своих новых светских друзей. Или ты все расскажешь ему сама и объяснишь свои мотивы. Вот твой выбор, Ванесса.

Глава третья

Не было выбора. Сидя в машине, наблюдая, как Энди размашистым шагом удаляется в направлении пристани для яхт, Ванесса ясно поняла, что ей следует делать. Ей надо быстро проглотить свой яд, пока не успела подумать о том, каким горьким он окажется.

Она вытащила из сумочки сотовый телефон. Уставилась на кнопочную панель и смотрела на цифры так долго, что они поплыли у нее перед глазами. Тогда она закрыла глаза, выжидая, пока не откатит волна ужаса.

Это не имеет к тебе отношения, принялась внушать ей ее миз Прагматик. Подумай о Лу. Подумай о том, как мучительно это будет для всех в «Двенадцати дубах», если детектив поедет туда и станет допрашивать «с пристрастием» персонал и постоянных обитателей приюта.

У нее не было номера сотового телефона Тристана, но в ее телефонном справочнике значилось несколько иствикских отелей. Насколько трудно будет его найти?

Оказалось, что не очень трудно.

На второй попытке портье в отеле «Марабелла» сразу соединил ее с его номером люкс. Она уже не могла изменить свое решение или сделать что-либо еще, кроме как глубоко вдохнуть и мысленно застонать: «Почему «Марабелла»?» Почему он выбрал этот отель в средиземноморском стиле, ресторан которого ей так нравился?

Но может быть, этот отель выбрала его секретарша. Или агент бюро путешествий.

— Алло.

Ванесса так сильно вздрогнула, что едва не уронила телефон.

Когда она пришла в себя и прижала к уху сотовый телефон, Тристан повторял свое приветствие и спрашивал, есть ли связь. Да, это был его голос, глубокий, низкий, с протяжным произношением, голос, на который наложили отпечаток годы, проведенные Тристаном в Австралии. Его голос так хорошо сочетался со слегка выгоревшими на солнце кончиками его густых каштановых волос, с темной от загара кожей, но явно не соответствовал его осторожному и пристальному взгляду.