То осень, то весна...

Мистер Ван дер Эйслер сказал, что понимает.

— Думаю, что в Ислингтоне не так уж много возможностей устроиться на работу.

— Особенно там, где живет ее бабушка. Такая скукотища, все дома одинаковые, все окна занавешены. Они живут на Сильвестер Креснт. Так называется эта улица.

Тяжелые веки мистера Ван дер Эйслера скрыли огонек, вспыхнувший в его глазах. Он протянул ей последнюю стопку папок, подождал, пока Дебби расставит их и вернется к столу, заказал нужную ему папку, с доброй улыбкой выслушал ее благодарность и удалился с папкой под мышкой.

Дебби, надевая кофту, обратилась к аккуратно уставленным папками полкам:

— Вот это вам настоящий джентльмен. Приятно было поболтать. Кто бы знал, какая тут теперь скукотища.

Мистер Ван дер Эйслер обсудил намеченные на завтра дела со старшей сестрой хирургического отделения и операционной сестрой. Выжав из последней обещание начать завтрашнюю операцию в восемь часов утра, а не, как это обычно бывало, часом позже, одарил ее улыбкой, заставившей сердце немолодой уже женщины забиться быстрее, и ушел.

— Этот человек выжал бы слезу даже из камня, — объявила она. — Совершенно не понимаю, почему я согласилась…

Старшая сестра рассмеялась.

— Если бы он попросил, вы открыли бы операционную и в шесть часов. Он прекрасный человек и первоклассный хирург. Пробыл у нас всего несколько недель и показал несколько новых методов, поработал над своими идеями вместе с мистером Дженксом. Они считают, что довели его методы до совершенства. Посмотрите на миссис Элизу Браун!

— По-моему, он скоро уезжает.

— Да, и мистер Дженкс на пару недель уезжает вместе с ним. — Она направилась к выходу. — Но я не сомневаюсь, что он вернется. Его репутация уже стала международной. Неплохо для человека в тридцать шесть лет.

Она выглянула из окна и увидела серый автомобиль мистера Ван дер Эйслера, выезжавший из ворот больницы.

— Интересно, куда он поехал, — заметила она вслух.

Мистер Ван дер Эйслер ехал на улицу Сильвестер Креснт. Терпеливо прочесав несколько одинаковых улиц с одинаковыми домами, он наконец нашел нужную и проехал по ней до еще открытого магазина мистера Патела.

В магазине мистер Ван дер Эйслер, у которого никогда не возникало необходимости закупать продукты для своего превосходно содержавшегося дома, купил банку тушеной фасоли и завязал с мистером Пателом разговор. Вполне естественно беседа привела к обсуждению достопримечательностей Ислингтона вообще, и Сильвестер Креснт в частности.

— Тихое место, — заметил мистер Ван дер Эйслер. — Сплошные частные коттеджи, и, вероятно, обитатели все пожилые.

— Вы правы, сэр. — Мистер Пател был рад разговору. — Масса пожилых леди и джентльменов. Эта улица не для молодых, и к тому же отсюда ужасно неудобно добираться на работу. Есть у нас тут мисс Хардинг, которая живет с миссис Фицгиббон, своей бабушкой, в двадцать шестом доме, но теперь я встречаю ее каждое утро, и мне кажется, что она больше не работает. — Он вздохнул. — Такая приятная молодая леди.

Мистер Ван дер Эйслер в ответ пробормотал что-то соответствующее теме, заметил, что мистер Пател и его магазин, должно быть, являются истинным благом для соседей, сделал вид, что доволен покупкой, заплатил за нее и вернулся к машине.

Номер двадцать шесть находился в середине выстроившихся в ряд домиков, и между плотными занавесками на окнах пробивались полоски света.

Затем он доехал до тихой, респектабельной улицы близ Слоан-сквер и, войдя в свою расположенную на первом этаже квартиру, был встречен в холле домашней хозяйкой.

— Вы запоздали, сэр. Ужин давно готов и, если мне будет позволено сказать, не сможет простоять и пяти минут.

— Превосходно, Бекки. — Он похлопал ее по пухлому плечу и добавил: — Вот тут есть кое-что, что позабавит вас.

Он протянул ей сумку, и она заглянула в нее.

— Мистер Хасо, что вы еще придумали? С каких это пор вы едите тушеную фасоль? — Она посмотрела на него с подозрением. — Для чего вам понадобилось покупать это?

— Мне нужно было кое-что выяснить, а где это можно было лучше сделать, как не в местном магазине?

Мисс Ребекка Потс, постаревшая и давно оставившая работу медсестра, в периоды его пребывания в Лондоне охотно занималась домом и слишком хорошо знала молодого хирурга, чтобы спрашивать, что он хотел выяснить.

— Сейчас я накрою, — чопорно сказала она. — Вы можете пока что-нибудь выпить.

Он забрал свою сумку, прошел через холл в рабочий кабинет, устроился в кожаном кресле рядом с камином и, пока Бекки не постучала в дверь, в молчаливой задумчивости сидел с бокалом в руке.

Прежде чем у мистера Ван дер Эйслера появилась возможность вернуться на Сильвестер Креснт, прошло два дня. Он не знал, что собирается предпринять, только смутно надеялся на то, что сможет повстречать Оливию по дороге в магазин или прийти с визитом в дом под каким-нибудь надуманным предлогом, касающимся Дебби. Может быть, угрюмо подумал он, после новой встречи ему удастся выбросить ее из головы.

Как только машина свернула на Сильвестер Креснт, он увидел ее, одетую в поношенные кофту и юбку, со светлыми волосами, ярким пятном выделяющимися на фоне унылых домов. В руках у нее была корзинка для продуктов. Он уменьшил скорость и, когда она поравнялась с машиной, остановился.

Увидев его, Оливия вспыхнула, но голос ее прозвучал спокойно:

— О, доброе утро, мистер Ван дер Эйслер. Визит к пациенту?

Мистер Ван дер Эйслер, человек прямой и добропорядочный, в случае необходимости, однако, мог лгать без зазрения совести и решил, что в данном случае подобная необходимость наступила.

— Нет-нет, просто у меня появилось несколько часов свободного времени. Я подыскиваю подходящий коттедж для друга, на несколько месяцев приезжающего в Лондон.

Он вышел из машины и встал рядом с ней.

— Какая приятная неожиданность, что я встретил вас. Как раз позавчера мне пришлось заглянуть в регистратуру, и Дебби рассказывала, как ей не хватает вас. Она сказала, что вы нашли другую работу. Какая удача…

— Правда? — Оливия поймала его взгляд, и что-то заставило ее добавить: — На самом деле это не так. Я уверила ее в этом потому, что она боялась, что ее уволят. Как у нее получается?

— Более или менее нормально. — Он улыбнулся, и в этой улыбке было столько доброты, что ей внезапно захотелось рассказать ему о бабушке, ядовитые подковырки которой по поводу неудачных попыток найти работу отнюдь не облегчали ее жизнь. Но вместо этого Оливия сухо произнесла:

— Приятно вас увидеть, но не хочу мешать вашим поискам.

Однако мистер Ван дер Эйслер оказался не тем человеком, которого можно так просто сбить с толку.

— Что до этого… — начал было он, но был остановлен появлением Родни, выскочившего из машины и схватившего Оливию за руку.

— Оливия, я должен был тебя увидеть…

Оливия убрала руку.

— Зачем? — холодно спросила она.

— Ну, все-таки мы старые друзья и все такое, понимаешь? Мне не хотелось, чтобы ты думала обо мне плохо, ты тогда так разозлилась. — Он с интересом взглянул на возвышающегося над ним мистера Ван дер Эйслера. — Я полагаю, — продолжил Родни, — что это и есть тот счастливчик? — Улыбаясь, он пожал ему руку. — Оливия сказала мне, что собирается замуж и очень хорошо описала вас. Все получается отлично, правда? — Он похлопал Оливию по плечу. — Не можешь себе представить, как я рад видеть тебя счастливой. Слушай, мне пора бежать. Привет твоей матери. Пока, старушка.

Он улыбнулся им обоим, сел обратно в машину и, не оглядываясь, укатил прочь.

Оливия потупилась, желая скрыть краску стыда, а мистер Ван дер Эйслер любовался ее волосами.

— Я могу объяснить. — Оливия по-прежнему не поднимала головы. — Я не описывала ему вас, а просто сказала, что он высок, имеет серьезное занятие и много денег. — И сердито добавила: — Разве так не сказала бы любая девушка?

Мистер Ван дер Эйслер, привыкший иметь дело с капризами своих пациентов, постарался коснуться этого вопроса как можно более деликатно.