Окно во вчерашний день

Почему она назвала ее женой Шона? Ведь Шон ей не муж. Ее муж Патрик.

Или нет?

Алисия встряхнула головой.

Нет.

Патрик — это часть сна. Герой ее бреда.

Неужели это был только сон?

— Почему ты нахмурилась? — обеспокоенно спросил Шон. — Ты чувствуешь боль?

Алисия закусила губу, чтобы не расплакаться. Патрик задал ей похожий вопрос, когда она упала в обморок в день их встречи. Неужели это был только сон?

— Алисия, о чем ты думаешь?

Встревоженный голос Шона вывел из задумчивости. Она должна собраться, если хочет, чтобы ее отпустили домой.

— Ты сказал ей, что мы женаты? — спросила Алисия, внимательно следя за выражением своего лица.

— Да, — ответил Шон. — Действительно, здесь все думают, что мы женаты.

Он вздохнул.

— Я расскажу тебе обо всем по пути домой. Мне хочется поскорее забрать тебя отсюда. Но сперва… — он запустил руку в карман брюк. — … нужно вернуть эти штучки на место.

Он достал руку из кармана и разжал ладонь. На ней лежали две золотые цепочки.

Алисия тихо всхлипнула, когда он застегнул их вокруг ее шеи и запястья.

Собравшись, они отправились в аэропорт. Им повезло. «Пан Америкэн» в тот день не бастовал. Рейсы следовали по расписанию. Во время короткого перелета Шон объяснил ей кое-что из случившегося.

— Таково было стечение обстоятельств, — ответил он на вопрос, почему назвал ее женой. — Когда тебя привезли в приемное отделение, дежурному врачу потребовалось разрешение родственников на твое лечение. Я был единственным, кто мог выступить в этом качестве.

Он пожал плечами.

— Я пытался дозвониться до твоих родителей, но бармен в ресторане твоего отца сказал мне, что они отправили в путешествие по Карибским островам.

Алисия кивнула. Она припомнила, что родители сообщали ей о своих планах.

— У меня не оставалось выхода, — продолжал Шон. — Им нужно было разрешение. Я назвался твоим мужем и подписал необходимые бумаги.

— Понимаю, — проговорила Алисия, играя цепочкой. — А как ты узнал об аварии? Ведь дома никого не было. Карла и Эндри должны были уехать.

— Как я узнал? — улыбнулся он, беря ее руку в свою. — Когда сержант из дорожной полиции не дозвонился тебе домой, он связался с колледжем. Ректор, разумеется, не знал, о ком идет речь, и перезвонил декану факультета истории, профессору Рэтману. Я ужинал у него, когда это случилось.

Он криво усмехнулся.

— Боюсь, Рэтман принял меня за сумасшедшего. Я выглядел именно так.

Алисия подпрыгнула в своем кресле.

— Рэтман! Факультет истории! Шон, твои лекции, как они прошли?

— Никак.

— Никак? — удивленно переспросила Алисия. — Но почему?

— Почему? — воскликнул Шон. — Да я просто отменил их. Не мог же я читать свои идиотские лекции, зная, что ты лежишь с проломленным черепом в госпитале.

Он усадил Алисию в кресло и придвинулся ближе.

— Никогда больше не оставлю тебя. Я люблю тебя, Алисия. Будь моей женой.

Не дождавшись ответа, он поспешно добавил.

— Мне известно твое мнение о браке, любви и прочей мерзости… Я не хочу давить на тебя и требовать ответа прямо сейчас. Но подумай об этом, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Алисии не нужно было время, чтобы обдумать предложение Шона, но она не хотела отвечать прямо сейчас, в самолете.

Едва заметно улыбнувшись, она припомнила голос другого мужчины, произнесшего такие же слова. Шон или Патрик? Патрик или Шон?

Наконец Алисия оказалась дома. Все было так чудесно: Шон, Карла, Эндри, знакомая обстановка, внимание друзей, вздохи, слезы, объятия.

Но ее разрывало между двумя мирами.

Она скучала по Летти и тетушке Кэролайн.

Она тосковала по Патрику.

Ее одолевали сомнения.

В некоторые мгновения она испытывала странное чувство. Ей казалось, что душа и дух Алисы замещают друг друга. Она задавала себе один и тот же вопрос.

Быть может, ее душа вселилась в тело Алисы на то время, пока дух Алисы обитал в ее собственном теле, прикованном к больничной кровати?

Ответ был ей неизвестен.

Но опыт невероятного перемещения во времени многое в ней изменил.

Всего за несколько часов до аварии Шон просил ее выйти за него замуж. Перед самым столкновением Алисия думала об этом, не зная, как отнестись к его предложению.

Но во сне, или в том, что казалось сном, она без колебаний отдала себя Патрику.

Почему так случилось?

Ни на один из этих вопросов Алисия не могла ответить. Но она знала, что скажет Шону, когда он вернется к разговору, состоявшемуся во время перелета.

Утром погожего майского дня Алисия стояла радом с Шоном перед алтарем университетской церкви. Карла и Эндри были рядом с ней. На первом ряду сидели ее родители, наблюдавшие за церемонией со слезами радости. Когда пастор сделал условный жест, Алисия подняла голову и взглянула в голубые глаза, которые любила больше всего на свете.

Шон спокойно и уверенно произнес слова клятвы.

— Я, Шон Патрик Хэллорен, беря в жены…

Его голос вихрем ворвался в сознание Алисии.

Шон Патрик Хэллорен!

Разве это может быть?

Шон сжал ее ладонь в своей руке.

Алисия моргнула.

И все вновь возвратилось на свои места.

— …пока смерть не разлучит нас.

Лежа рядом с Шоном в постели. Алисия вздрагивала от сладостных прикосновений его губ и рук. Она больше не задавалась вопросом: Шон или Патрик, Патрик или Шон. Это не имело смысла. Они были разными. Они были одинаковыми. Неужели только в неуловимом сне? Но и это не имело для нее значения. Она была с мужчиной, которого любила. Лишь это имело смысл.

Шон целовал ее, нашептывая на ухо:

— Я люблю тебя, Алисия. Мне кажется, я всегда любил тебя. И я знаю, что всегда буду любить тебя.

И он скрепил эту клятву долгим поцелуем.

Их союз был совершенен настолько, насколько это позволено смертным.

Засыпая в объятиях мужа, Алисия слышала сквозь дрему голос, доносившийся из другого времени, тихо обещавший ей:

— Навсегда, любовь моя. Навсегда, любовь моя.