Дневник актрисы

Они встречаются только четыре месяца. Но ужин по субботам стал частью ее жизни, так же, как поход в театр или в кино в середине недели.

– У меня совсем не останется свободного времени, – с нажимом произнесла она. – У меня занятия каждый день, остаются только выходные. Конни предложила мне приезжать к ней на выходные и работать над книгой у нее. Если я, конечно, соглашусь.

– Конечно, согласишься, – убежденно кивнул Джонни. – Подумать только, ты ее называешь просто Конни!

Он готов был еще разок пройтись по «богатым и знаменитым», но вдруг выражение его липа изменилось.

– О, Дани, ты беспокоишься... из-за нас?

Дани с досадой почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Он сказал – из-за нас! Конечно, они встречаются лишь несколько месяцев, и она понятия не имеет о том, как относится к ней Джонни. Но она точно знает, что ей он очень нравится. Она ждет встречи с ним всю неделю! Не потеряет ли он к ней интерес, если они будут видеться лишь раз в неделю после работы? Он ободряюще улыбнулся.

– Слушай, но ведь это не навсегда. Пара месяцев, не больше. Я потерплю, обещаю тебе. Или тебя что-то другое беспокоит?

По непонятной причине Дани даже не упомянула сына Конни, отвратительного Оливера Ковердейла. Она испытывала к Оливеру такую же неприязнь, как и он к ней. Но если его отношение можно было как-то объяснить, то чем объяснить то, что Дани даже думать о нем спокойно не может?

Она не спросила у Конни, приехал ли Оливер на выходные или он постоянно живет вместе с ней. Но если он живет там постоянно, то им придется видеться очень, очень часто. Может быть, каждую неделю.

– Я просто еще не решила, Джонни, – вздохнула Дани. – Я не уверена, что хочу этим заниматься. У меня какие-то смутные опасения.

Совершенно смутные, и, тем не менее, она не может выбросить их из головы. Смутные, но настолько сильные, что несколько часов назад ей хотелось забыть о лестном предложении и бежать из дома Конни без оглядки.

– А Конни, она все такая же красивая? – с интересом спрашивал Джонни.

Дани улыбнулась. Ни одна фотография не передаст этой теплоты, доброты, живой силы, которая так и льется из глаз Конни.

– Да, – подтвердила она. – Конни – истинная красавица. И знаешь, одиночество ей никак не повредило. На лице ни единой морщинки.

– Не думаю, что все эти годы она обходилась без мужского общества, – с недоверием покачал головой Джонни.

– Но ведь рядом всегда Оли... – Дани осеклась и поспешно поправилась: – Ее сын.

– Я имел в виду совсем другое мужское общество, – наклонил голову Джонни.

Дани покраснела, а Джонни засмеялся.

– Обещай мне, Дани, что ты хорошенько подумаешь над этим предложением. Оно того стоит, не спорь.

И спорить нечего, вздохнула Дани. Она подумает, разумеется. До следующей субботы она вряд ли сможет думать о чем-то другом.

– Ты, кажется, очень удивлена!

Оливер Ковердейл собственной персоной стоял на ее пороге. Стоял и холодно смотрел на нее сверху вниз.

Удивлена! Сказать удивлена – значит, не сказать ничего! Она стояла, словно громом пораженная! Прежде всего, откуда он взял ее домашний адрес? У Конни? Но Конни и сама знала лишь номер телефона кафедры в университете! И главное... вчера он ясно дал понять, что видеть Дани не доставляет ему никакого удовольствия!

Нет, это не главное! Главное – она совершенно не готова к приему гостей, каких бы то ни было. На ней старые выцветшие джинсы, старая майка, такая застиранная, что Дани и сама забыла, как раньше назывался ее цвет.

Не дождавшись от нее никакой реакции, гость вопросительно поднял брови.

– Что вам угодно, мистер Ковердейл? – надтреснутым голосом выдавила она из себя.

Какого черта! Это ее дом, и ее свободное время, и она вовсе не собиралась в воскресный вечер принимать незваных гостей. Да еще таких, которые ведут себя, словно делают кому-то одолжение! Впрочем, судя по ее краткому знакомству с этим типом, он действительно считает, что мир создан для него одного!

– Разве ты не собираешься пригласить меня войти? – Насмешливые брови изогнулись. – Или, может быть, это составит какую-то проблему?

– Каким образом, мистер Ковердейл, это может составить для меня проблему, объясните.

– Возможно, тебе неудобно приглашать меня войти, если... если, скажем, внутри уже находится другой гость?

– Я живу одна, мистер Ковердейл, – процедила она, намеренно распахивая дверь пошире.

Он без колебаний шагнул вперед.

– Одинокая молодая женщина вполне могла пригласить в гости одинокого мужчину. В воскресный вечер, – бросил он через плечо.

Не успел он войти, как стены словно сдвинулись, а потолок опустился – такой маленькой показалась Дани ее уютная квартира. И она вдруг почувствовала себя до странности беззащитной. И ответила резче, чем это было необходимо:

– Прошу вас не судить всех по своим правилам, мистер Ковердейл.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь в голосе усилились саркастические нотки.

– Ты, я вижу, лишена воображения. Вот Конни это не смутило бы.

Дани прикусила язык.

– А вы... постоянно живете со своей матерью?

Он пожал плечами.

– Большую часть времени именно там. У меня есть квартира в городе, но я редко ею пользуюсь.

– Как мило, что вы можете это себе позволить, – язвительно заметила Дани.

Большая часть ее жалованья съедала плата за квартиру. Причем квартиру вовсе не такую роскошную, как, несомненно, мог позволить себе Оливер Ковердейл.

– Не понимаю, почему мои жилищные проблемы вызывают у тебя такой нездоровый интерес.

– Ни в малейшей степени, – поспешно ответила Дани. – Не угодно ли пройти в гостиную?

Он язвительно прищурился.

– Я уж потерял надежду, думал, так и продержишь меня в прихожей.

Дани бросила на него взгляд, полный ярости, и шагнула в гостиную. Слава богу, в комнате относительный порядок. Дани прибиралась всегда по воскресеньям, но сегодня не успела добраться до гостиной. Но, кажется, все вещи на своем месте и пыли не видно, вот только вчерашняя газета валяется на полу у дивана.

Комната просторная, нарочито лаконичная обстановка. Никакой лишней мебели, никаких безделушек и украшений, лишь на полу разноцветные плетеные циновки да на кремовых стенах – несколько репродукций Моне. Дани наклонилась и подобрала газету.

– Не хотите ли кофе? Или еще чего-нибудь?

Оливер наклонил голову.

– Кофе, спасибо. Для чего-нибудь еще, как ты выражаешься, еще рано.

Он с сомнением смотрел на изящный тонконогий стул.

– Как ты думаешь, ножки подо мной не сломаются?

– Даже если и сломаются, – едко заметила Дани, – для вас не составит проблемы оплатить мне новую мебель.

Он лишь взглянул на нее насмешливо, и Дани почувствовала, как краска заливает ей щеки. Возьми себя в руки, приказала она себе самой. Он, конечно, не подарок, и вел себя отвратительно, когда она вчера приехала к Конни. Но нельзя же позволять себе опускаться до его уровня!

– Пойду, сварю кофе, – неловко пробормотала она.

Она метнулась в кухню, и только там смогла перевести дух.

Господи помилуй! Что Оливер делает здесь, у нее дома? Зачем он приехал?

К чему эти вопросы, и так все ясно. Конни рассказала ему, что предложила Дани писать книгу. И теперь он явился, чтобы ее отговорить. Даже не отговорить, запретить! Да одного этого достаточно, чтобы Дани обеими руками ухватилась за предложение Конни! Только для того, чтобы сделать ему назло!

Как ребенок, отругала сама себя Дани. Ей уже двадцать девять лет, она успешно защитила диссертацию, коллеги уважают ее как преподавателя с глубокими знаниями и нестандартным подходом к обучению. А вышедшая в прошлом году биография Лео Гарди, если и не пользовалась шумным успехом, то, по крайней мере, получила благожелательные отзывы критики.

Но для Оливера Ковердейла, похоже, все это никакого значения не имело.

– Вот, прошу вас, – с напускным радушием произнесла она, устанавливая на кофейном столике поднос. – Сливки? Сахар?