Спаси своего принца

— Твоя мама… — рассеянно пробормотал Шон, поглаживая хорька. — Но твоя мама имеет весьма смутное представление об актерской игре… И даже его, насколько я понимаю, составила по твоим словам.

— Множество актеров превосходно играют, хотя этому не учились. — Селина надула пухленькие губки и посмотрела на Шона взглядом, полным мольбы. — Разреши ей хотя бы попробовать… Она подучит текст, отрепетирует какой-нибудь отрывок… Вдруг тебе понравится? Ты ведь сам говоришь, что все равно никого не нашел…

— Ну хорошо, — сдался Шон, — пусть попробует. Только учти: я ничего не обещаю. Если нам с Эмметом она не понравится, не обижайся. Искусство есть искусство — оно не любит дилетантов.

— Да, да, я полностью согласна, — обрадованно затараторила Селина. — А что хотела от тебя Джекки?

— Конечно же — меня…

— Ах ты мой герой-любовник… — рассмеялась Селина. — И ты, конечно, ей отказал?

— Если можно так сказать. Я долго объяснял ей, что не могу с ней встретиться, но внушить что-либо Джекки, у которой в голове засела очередная безумная идея, просто невозможно. Пришлось бросить трубку и игнорировать ее звонки. Но Джекки продолжала трезвонить как ненормальная. Я так разнервничался, что едва не начал задыхаться… Кабоди говорит, мне нужно отдохнуть в одиночестве…

— В одиночестве? — нахмурилась Селина. — Я уже ненавижу твоего психоаналитика. Мы и так почти не будем видеться — ты ведь уезжаешь на съемки…

— Я буду приезжать.

— Иногда?

— Конечно, не так часто, как мне бы хотелось… — Шон бросил на невесту красноречивый взгляд, говорящий о том, что ему вообще не хочется никуда уезжать.

Взгляд сделал свое дело. Селина торжествующе улыбнулась и чмокнула Шона в щеку. Хорек снова недовольно зашипел.

— Пойду к гостям, — шепнула Селина Шону, раздраженно покосившись на хорька. — А то они без меня совсем затоскуют.

— Конечно, — кивнул Шон и хлебнул из стакана виски.

Он и сам уже тосковал. Не столько потому, что Селина направилась к гостям, сколько потому, что вечеринка была невыносимо скучной. Шон терпеть не мог все эти богемные вечеринки: одни и те же лица, одни и те же сплетни, одни и те же предметы этих сплетен… С большим удовольствием Шон скоротал бы этот вечер дома, в одиночестве, как и советовал ему Патрик Кабоди. Но молодой невесте Шона такая идея вряд ли приглянулась. А Шон все-таки уезжал и перед отъездом должен был сделать ей хоть что-нибудь приятное.

Твинсону же было все равно, где находиться, лишь бы быть рядом с хозяином. Шон ласково погладил хорька по мягкой пушистой шерстке.

Нет, Твинса он здесь не оставит. А если хорек затоскует и у него начнется депрессия? А если Твинс заболеет? Нет, ни в коем случае… За Твинсоном должен быть особый уход, и обеспечить его могут только Шон и Грэйс… Грэйс просто обязана поехать с ним: если Шон станет питаться в кафе этого занюханного городишки, то точно отдаст богу душу.

Конечно, Твинсона можно было бы оставить на попечение матери или Селины, но отношения и с той, и с другой у хорька были довольно прохладные. Нет, Шон должен взять его с собой. И точка.

Приняв окончательное решение, Шон немного успокоился. Мысли о судьбе Твинсона, рисковавшего на два месяца остаться без хозяина, вызывали у Шона приступы повышенной тревоги. Теперь ему стало легче, хотя тревога не отпускала его окончательно. Его беспокоила Джекки, его беспокоили звонки Клеманса Гудвина, наконец, загадочные письма, которые Шон получал каждую неделю, и если раньше тревожился из-за самих писем, то теперь — из-за их отсутствия. И это не говоря уже о фильме, картине, на которую они с Эмметом возлагали такие надежды.

Шон почувствовал, как стеснило грудь, стало тяжело дышать. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он нашел глазами Селину. Она стояла рядом со своей подругой Эмми — красивой длинноногой шатенкой, а рядом с ними змеей извивался какой-то молодой щеголь в ярко-оранжевой рубашке.

Шон ненавидел оранжевый, и ему не нравился щеголь. Слишком уж пылкие взгляды бросал этот тип на его невесту.

Интересно, кто он такой? Актер, телеведущий, модельер? Шон нахмурился. Не хватало еще, чтобы этот хлыщ увивался за его невестой, в то время как Шон будет в отъезде… Впрочем, Селина всегда говорила, что предпочитает мужчин старше себя…

Твинсон поднял мордочку и покосился на хозяина своими умными темными глазами.

— Ничего, дружище, — пробормотал Шон, успокаивая не то хорька, не то самого себя. — Мы с этим справимся…

Милано отпустил своего водителя и теперь уже жалел об этом. Пока он ехал в такси, ему снова позвонил Клеманс Гудвин. На этот раз молодой человек не приказывал и не требовал — он попросту угрожал режиссеру.

— Если вы не утвердите меня на главную роль, вы сильно пожалеете! — заявил Клеманс Шону. — Вы еще меня вспомните, я вам клянусь!

— Идите к дьяволу! — в сердцах бросил Шон и выключил телефон.

После этого разговора ему стало совсем не по себе. Грудь стиснул железный обруч, мешающий дышать, думать, говорить. Твинсон почувствовал, что хозяину плохо, и начал метаться по сиденью. Шон одной рукой схватился за горло, а другой полез в карман в поисках спасительного пузырька. Шофер испуганно покосился на пассажира. Еще бы, кому хочется, чтобы клиент отдал концы в его машине. Проглотив таблетку, Шон попросил водителя остановиться. Маленький салон казался теперь совсем крошечным, и Шон спешил скорее выбраться из него.

— Может, позвонить доктору? — спросил водитель.

— Нет, нет, я как-нибудь сам, — буркнул Шон и, легонько потянув за шлейку, подхватил хорька на руки. — Только дверь откройте.

Шофер открыл дверь, Шон выскочил на улицу. Теперь ему и правда стало немного легче… Отдышавшись, Шон понял, что не знает, где находится. Машина уехала, а он стоял с хорьком на руках и растерянно оглядывался по сторонам.

Это место показалось Шону диким и глухим. Вдоль дороги стояли убогие дома со стенами, изрисованными и исписанными всякой похабщиной. Вокруг не было ни души. Тишина, обступившая Шона, казалась тревожной, зловещей.

— Да, Твинсон, — пробормотал Шон, чтобы слышать хотя бы звук собственного голоса, — попали мы с тобой. Из огня да в полымя… И главное — ни одного такси. Как ты думаешь, а здесь вообще знают о существовании такси?

Наконец Шон решил позвонить своему водителю, но, увы, решение было принято слишком поздно. Джекки, Клеманс, его мать и Эммет Мэдлоу умудрились посадить батарейки на обоих телефонах сразу.

— Вот дьявол! — возмутился Шон. — И на кой тогда вообще нужны эти мобильники?!

Оставалось только надеяться на чудо и ждать, что мимо проедет хотя бы одна машина. Машины действительно проехали: их было целых две. Но ни одна не остановилась возле Шона, обе пронеслись мимо, приветливо мигая фарами, а какая-то блестящая тачка даже забрызгала Шону брюки.

— Ну и влипли же мы, Твинсон… — пробормотал Шон. — Может быть, в этой дыре хотя бы автомат есть?

Прижав к себе хорька, Шон свернул в переулок. Бледно-желтые глаза фонарей выпучились на него своим тревожным взглядом. Шон оглядывался по сторонам, но телефонные автоматы как будто попрятались от него.

Позади него послышались торопливые шаги. Шагавших, судя по звукам, было двое. Вначале Шон подумал, что обманулся, но встревоженный Твинсон тоже поднял голову.

Шону пришло в голову обернуться, посмотреть, кто за ним идет, и попросить о помощи, но внутренний голос подсказывал ему, что этого делать не следует. А следует, наоборот, убраться подобру-поздорову и скрыться в каком-нибудь переулке.

Шону немедленно вспомнились рассказы о том, что в кварталах, подобных этому, делают с людьми, подобными Шону. Рассказы были непохожи на сказки со счастливым концом, поэтому Шон припустил вперед, прижав Твинсона к груди так сильно, что хорек начал извиваться в его руках.

Шон и сам не понял, как очутился в темном переулке, а точнее, в тупике. Слева и справа его обступили бетонные стены. Позади тоже была стена. Шон вжался в стену, жалея, что он — не тень.