Фотография с обложки

Но пока она видела двоих, занимающихся любовью. И партнершей, увы, была не она. Ольга почувствовала, как сжалось ее сердце. Ну зачем, зачем она смотрела на это? Гораздо проще было бы убежать, не дожидаясь, пока Федор и Галина сольются в любовном экстазе. Она что, приклеилась к этому месту?

Ольга тяжело сглотнула, прижав руки к горлу, быстро отошла от двери. Еще никогда она не видела подобной сцены в реальной жизни. Разве что по телевизору… Но тогда она стыдливо прятала глаза и смотрела в сторону, чувствуя свою ущемленность. Так почему же она, как приклеенная, наблюдала за теми же движениями сейчас, и отнюдь не на экране? Ей стало неловко за себя.

— Эй, — окликнула ее проходящая мимо Линда.

Ольга вздрогнула и воззрилась на модель. Та облизала перепачканные шоколадом губы, поинтересовалась:

— У тебя есть что-нибудь пожевать? А то у меня ПМС, такой жор напал…

Ольга отрицательно качнула головой и пошла на свое место. Наверное, у Линды ежедневно был ПМС, иначе чем объяснить ее стабильный и изумительный для хрупкой модели аппетит?

Быстрее подальше от студии Федора, скорее забыть все, что она видела, погрузиться в работу с головой!

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Ольга схватила плащ и бросилась к выходу. Теперь ее охватил стыд. Она представила, что кто-то мог увидеть, как она подсматривала в щелочку за Федором и Галиной, и краска стыда залила лицо. Она испытывала чудовищную неловкость, вновь и вновь вспоминая увиденное.

Она вышла из лифта, по привычке замешкалась возле охранника, поболтала с ним. Павел Александрович отличал Ольгу от всех и привечал ее. Она не понимала, что в ней привлекает уже немолодого секьюрити, но с удовольствием перекидывалась с ним парой фраз. Сегодня она буквально силком выталкивала из себя слова, чувствовала, что Павел Александрович заметил ее напряжение.

— Что с тобой? Ты не больна? — встревожился он.

— Нет, — покачала она головой. — Просто… просто мне надо идти. До завтра!

Ольга выскочила из здания, и словно специально перед ней промелькнула Галина в ярко-розовой легкой курточке. Она усаживалась в машину Федора.

Ольга проводила их глазами — красивых людей в красивой машине. Федор недавно приобрел автомобиль. Ольга не разбиралась в моделях, но машина была просто потрясающе красивой. Ярко-синей, как глаза Федорчука. Автомобиль взревел, сорвался с места и мгновенно исчез из поля зрения. Она вздохнула, постояла минуту и направилась домой по привычному маршруту. Никогда этот маршрут не менялся, изо дня в день Светлова преодолевала один и тот же путь. Иногда ей казалось, что так будет всегда, что она рождена для того, чтобы сегодняшний день сливался с днем вчерашним и завтрашним и в череде этих бесконечных дней проходила такая же серая, незаметная жизнь…

Ольга медленно прошла к троллейбусу, идущему к метро, встала на подножку. Народ, как обычно в час пик, ломился во все двери. Проехав десять минут в жуткой давке и с трудом вытащив свой плащ, застрявший между двумя упитанными тетками, она выскочила на улицу, вдохнула свежий воздух. Странно, что здесь, почти в самом центре Москвы, неподалеку от троллейбусной линии и станции метро, воздух казался свежим и чистым. Может быть, это из-за большого парка, который находится неподалеку от их офиса?

Сидя в метро, закрыла глаза и стала мечтать: вот уже она в своем легком плащике грациозно усаживается в автомобиль Федора. Они едут… куда же они едут? В ресторан конечно же! Федор ей нежно улыбается, а Ольга, наполненная счастьем по самую макушку, отворачивает от него лицо, чтобы он не увидел застывших в глазах слез радости. Они приезжают в небольшой, уютный ресторанчик после наполненного событиями трудового дня. Федор обегает машину и открывает дверцу с ее стороны, чтобы Ольга чувствовала себя королевой. Под руку они шествуют в красиво декорированное помещение. Отдают верхнюю одежду швейцару, суетящийся рядом официант ведет их к самому лучшему столику. Ольга на секунду замялась, вспоминая, что, как правило, лучшие столики отдают почетным гостям, VIP-персонам. Почему же их ведут к самому лучшему? Ах да, они же здесь часто бывают, и весь персонал знает их! Все им улыбаются, Ольга повсюду видит знакомые лица. Она тоже улыбается и машет рукой.

Они присаживаются за столик, и, не открывая меню, Федор делает заказ:

— Утиную грудку в брусничном соусе, спаржу, а для моей очаровательной спутницы — салат «Цезарь», цветную капусту в кляре, фисташковое мороженое. А пить мы будем красное вино и коктейль «Космополитен».

Ольга даже зажмурилась от удовольствия и начала причмокивать, словно наяву смакуя коктейль. Почему именно «Космополитен»? Ну, разумеется, из-за героини знаменитого сериала, который Светлова смотрела раз семь и с удовольствием будет смотреть восьмой.

Все подруги Керри Брэдшоу пили этот коктейль! Ольга давно мечтала его попробовать, да все как-то не удавалось. В самом деле, не пойдешь же специально в бар ради коктейля! Вот если бы вдвоем с кем-нибудь… Но как-то так получилось, что подруг у Ольги не было. Разумеется, остались какие-то связи со школы, но ничего особенного, никакой крепкой дружбы. То ли она не умела дружить, то ли попросту оказывалась неинтересна сверстницам. Ольга не сплетничала, не обсуждала шмотки окружающих, не могла похвастаться очередным бриллиантом или новым любовником. И вправду, о чем с ней было говорить?

Она нахмурилась, попыталась вернуться в придуманный ею ресторан. Вот он, салат «Цезарь», посыпанный сверху хрустящими сухариками, красиво разложенный на листьях салата «айсберг».

Она с вожделением берет в руки столовые приборы. Но не успевает донести содержимое ко рту, как появляется официант с «Космополитеном». Ставит бокал перед Ольгой и уходит. Но вдруг, не сделав и шага, цепляется ногой за стул Ольги, падает, неуклюже толкает ее. От удара она открывает глаза, но губы, еще не успев отреагировать, машинально шепчут: «Ничего, ничего страшного».

Ольга пришла в себя. Никакого официанта рядом, никакого коктейля! Да и откуда взяться «Космополитену» в метро?

Рядом с ней стоит грузная тетка с грязной сумкой. Ольга видит грязное пятно на своем плаще. Видимо, тетка толкнула ее сумкой, и плащ испачкался. Получается, что она сказала «ничего страшного» не официанту, а этой вот тетеньке!

— Конечно, ничего страшного! — вдруг завопила женщина. — Расселась тут как королева! Закрыла глаза, как только увидела, что я вошла! Что за люди — нет, чтобы место старшим уступить, так они еще делают вид, будто спят! От чего ты умаялась, бедная? Попаши с мое на хлебозаводе с утра до ночи. Руки болят, ноги гудят, глаза слипаются! А тут еще и в метро некуда приткнуться, никто ведь места не уступит!

Ольга растерянно слушала гневную тираду. Вокруг нее сидели такие же молодые люди, как и она сама. По их каменным лицам можно было догадаться, что никто не собирается уступать место скандальной тетке с хлебозавода. Так чего же она прицепилась именно к Ольге? Нашла в ней слабину — длинный нос? Поняла, что именно эта девушка не будет возражать? Или тетка — вампирша и легко определила жертву, понимая, что Светлова промолчит, ведь куда проще уступить место, чем ввязаться в отвратительный скандал?

Ольга вздохнула и поднялась с места. Двери распахнулись, она выскочила в них, хотя еще не доехала до своей станции. Ничего, все равно ей некуда торопиться.

Ей предстояла обычная дорога домой. В обычную московскую квартиру, в которой, кроме нее, еще живут мама и бабушка. Три хозяйки на одной кухне — слишком много, непозволительно много. Ольга предпочитала обходиться скорым ужином и скрываться от женского коллектива в своей комнате. Под осуждающими взглядами бабушки она наскоро глотала, обжигаясь, картофельное пюре с котлетой. Под откровенно жалеющим взглядом матери мыла руки и неслась к себе. Только в своей комнате Ольга могла перевести дух и расслабиться, не ожидая провокационных вопросов насчет замужества. Она знала, что мать с бабулей, сидя на кухне, будут с упоением обсуждать любимую тему — почему у их дочери и внучки нет кавалера, по-нынешнему бойфренда, который дарил бы ей цветы, водил на концерты, в Большой театр и рестораны? Или хотя бы любовника. Который ничего бы не дарил и никуда не водил, зато сделал бы ее, наконец, женщиной! Не в плане банального лишения девственности, а в более глобальном смысле. И даже, может быть, женился! Да и вообще, разве нормально, что у девушки нет парня? Ведь не какая-нибудь она уродина, не корявая, не кривая, не калека… Ну подумаешь, не красавица, так ведь не всем же быть красавицами. И потом, даже поговорка существует: «Не родись красивой, а родись счастливой». У Ольги же, по молчаливому определению матери и бабушки, не было ни того ни другого.