Еще раз о любви

— Черный хлеб очень полезен. — Шарлот Чендлер слушала свою восьмилетнюю дочь вполуха. Она опаздывала на работу и не хотела спорить о том, с чем лучше делать бутерброды. Не желала она и читать лекцию о вреде шоколада. — Где твой портфель, Джина?

— В комнате.

— Сладкая, беги и принеси его скорее! О боже! — нетерпеливо воскликнула женщина, бросив быстрый взгляд на часы.

В такие моменты Шарлот начинала думать в стиле «а что, если», и это ее угнетало.

Что, если восемь лет назад все сложилось бы по-другому? Что, если бы я не решила, следуя глупому порыву, приехать к Рикардо с неожиданным визитом? Что, если я просто дождалась бы его возвращения в компании двух подруг, с которыми почти не общалась? Что, если бы он любил меня так же, как я его? Что, если, что, если, что, если…

Она научилась класть все грустные воспоминания и боль в воображаемую коробку и выбрасывать ее. Когда Джина была совсем маленькой, Шарлот приходилось много работать. Надо было не только платить за квартиру, но еще и покупать быстро растущему ребенку многочисленные ползунки и подгузники. Иногда она так изматывалась, что падала без сил на кровать и тут же засыпала.

Теперь, когда дочка подросла, проблем поубавилось. А воспоминания, которые должны были бы давно кануть в Лету, всплывали в голове все чаще.

Джина вернулась в кухню. У нее за плечами был портфель. Шарлот убрала со лба дочери темный локон.

— Ничего не забыла?

— Нет.

— Точно?

— Сто процентов!

Они улыбнулись друг другу и вместе вышли из дома.

Еще один понедельник. Недолгая поездка до школы и долгое стояние в пробке на четвертой магистрали. Шарлот вздохнула и погрузилась в воспоминания.

Она, конечно, знала, почему так получилось. Это все из-за Бена. Шарлот наконец-то решилась вернуться к нормальной жизни. Снова начать встречаться с мужчинами вместо того, чтобы со стороны наблюдать, как жизнь проходит мимо, и придумывать тысячу отговорок, когда друзья пытаются вытащить ее куда-нибудь в выходные.

И вот спустя восемь лет Шарлот снова думала о Рикардо. С кем бы из мужчин она ни знакомилась, она всегда всех сравнивала с ним.

Несправедливо! Память — странная штука, с годами она как бы сглаживается, образы прошлого идеализируются. Прошло восемь лет. Я уже не могу достоверно вспомнить, каким был Рикардо.

У меня нет его фотографий. Впрочем, за это, пожалуй, стоит скорее поблагодарить судьбу. Я помню его улыбку. Ленивую, сексуальную улыбку, с которой он каждый раз смотрел на меня при встрече. Его прикосновения, от которых так бешено колотилось глупое сердце…

Шарлот проехала поворот на Хитроу и съехала на двадцать пятую магистраль. Она так хорошо знала дорогу, что могла бы проделать весь этот путь с закрытыми глазами.

Пока Чарли пыталась подумать о Бене — чудесном, милом Бене, — ее мысли все равно возвращались к Рикардо. О, как он был ошеломлен, увидев ее на пороге своего дома! Как будто она была громоздкой, неудобной посылкой, доставленной к тому же не по тому адресу.

Тогда ее звали по-другому. Не Шарлот — Чарли. Впрочем, она сама до сих пор иногда так себя называет. Беззаботная Чарли, влюбленная и слегка сумасшедшая. Она-то, наивная, думала, что ее любимый так же любит ее, как она его. Он ведь хотел ее, разве нет? Он миллион раз говорил об этом! А как можно заниматься любовью с нелюбимой женщиной?

Поиски дома его матери были настоящим кошмаром. Стоял жаркий день, один из тех, в которые Чарли всегда тошнило. Утром она надела брюки и футболку, которые теперь прилипли к ее потному телу.

Даже спустя восемь лет Шарлот отлично помнила, как чувствовала себя в тот день по дороге во Флоренцию. Ей нужно было попасть в окрестности города. Девушка плохо помнила адрес. Память все-таки ее подвела.

Чарли потратила слишком много денег на еду. Она жутко устала, ей хотелось домой, свернуться калачиком и спать. Ее ломаный итальянский в сочетании с явно не итальянской внешностью заставляли ее чувствовать себя беззащитной. Попивая кофе в придорожном кафе, девушка невесело размышляла, насколько Рикардо защищал ее от ненасытных мужских взглядов. Посетители кафе просто пожирали ее глазами. Она уже почти жалела о своем решении отправиться на поиски возлюбленного.

Но пути назад не было. И кроме того Чарли хотела познакомиться с матерью Рикардо, хотела доказать ему, что любит его, несмотря ни на что. Он нужен ей, даже вопреки его желанию не заводить пока серьезных отношений.

В конце концов Чарли повезло. После нескольких часов скитаний она нашла таксиста, который согласился поискать нужный дом. Она назвала ему фамилию Рикардо ди Наполи, и это оказалось ключом от всех дверей.

Таксист знал эту фамилию. И более того, точно помнил, где находится тот самый дом. Мужчина поглядывал на Чарли с любопытством, но тогда она почти не замечала его взглядов.

Девушка добралась до места поздно вечером. Но даже в темноте можно было понять, что дом принадлежит людям далеко не бедным.

— Вы уверены? Это здесь? — удивилась Чарли. — Может, речь идет о каких-то других ди Наполи? Их ведь, наверное, тысячи!

Поместье поражало своими размерами. Огромный дом с колоннами, рядами окон и дверей, балконами и башенками. Вокруг шикарный парк с подстриженными деревьями и клумбами с восхитительными цветами.

Таксист говорил слишком быстро. Чарли смогла разобрать только имя: Елена ди Наполи и поняла: она прибыла по назначению.

У Шарлот в животе что-то сжалось, когда она вспомнила, как ей открыла дверь пожилая женщина. Нет, она была всего лишь горничной, не матерью Рикардо. С того самого мгновения мечта девушки превратилась в кошмар.

Шарлот включила радио, но отвлечься не получилось. Увидев ее, Рикардо был в шоке. И пока она сбившимся голосом бормотала, что она хотела сделать ему сюрприз, он смотрел на нее взглядом незнакомца. Он говорил с ней по-английски, переводя для матери на итальянский.

Мать Рикардо была высокой и стройной, с аристократичным носом и холодным, спокойным взглядом. Она смотрела на Чарли, как на побитую собаку.

Как только девушке удалось остаться с Рикардо наедине, она тут же потребовала объяснений. Она хотела знать, почему он солгал, сказав, будто у него нет ни гроша за душой.

— Я не врал тебе, — ответил он. — Просто позволил самой строить догадки о том, кто я такой. Мне не хотелось ничего усложнять.

Шарлот сделала музыку погромче. Воспоминания становились все более невыносимыми.

Какая же дура! Я тогда бросилась к нему, умоляла объяснить, почему он так холоден со мной. Я даже плакала перед ним! Господи, я была еще так юна! А ведь уже тогда я понимала, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Рикардо родился с серебряной ложкой во рту, отсюда вся его уверенность в себе. И все же до последнего момента я надеялась, что его деньги не помешают нашей любви. Любви… Да, он соврал мне, но я бы простила его за это. Какой вздор!

Туман только сейчас начал рассеиваться. Стоял один из тех январских дней, когда на солнышко можно не рассчитывать. Было холодно. И даже печка, включенная на полную мощность, не согревала.

Дорога до офиса занимала около полутора часов. Приезжая на работу, Шарлот обычно успокаивалась. По ней невозможно было сказать, что совсем недавно ее мучили воспоминания о прошлом.

Обри, владелец агентства и еще пяти филиалов по всей стране, рассыпался перед ней в извинениях:

— Прости, что снова вытащил тебя в такую погоду из теплого лондонского офиса, но ты единственный эксперт по большим и старым домам.

— Не нужно объяснений, Обри. Нет проблем. На самом деле проблем по горло. У Шарлот скопилось много работы. Документы, пара продаж, которые требуют ее присутствия. Но Обри помог ей в начале карьеры, и она никогда не забывала, чем ему обязана. Тогда не многие соглашались даже говорить с ней, узнав, что она на четвертом месяце беременности, к тому же студентка и без всякого опыта работы по продажам недвижимости. А он ее выслушал.