Сладчайший грех

Ник расстроился, значит, Хиби не собирается обсуждать с ним свои отношения с художником. Что ж, Саутерн мог вполне годиться ей в отцы. Возможно, по этой причине она и не хочет упоминать его имя. Но, как бы, то ни было, Ник уже много лет пытался договориться о встрече с Эндрю Саутерном. И ни разу, ни ему самому, ни представителям галереи это не удавалось. И вот, оказывается, Хиби может стать ключом к этой заветной двери.

— Послушай, Хиби, давай попробуем еще раз, хорошо? Согласен, шесть недель назад я переступил некую границу, но ведь и ты тоже, разве не так?

Хиби гневно сверкнула глазами. Если Ник хочет таким образом извиниться за ночь, которую они провели вместе, или за то, что он так и не позвонил ей, то у него плохо получилось.

Все это время Хиби мучила себя мыслями о том, что она сделала не так, раз Ник Кейвендиш не захотел позвонить ей, не говоря уже о том, чтобы увидеться с ней снова.

А теперь он неожиданно изменил свое поведение! Как же мало она о нем знает!

―Это все, что ты хотел мне сказать? — холодно спросила девушка.

―Конечно, нет! — Ник сделал паузу. — Не пойму, ты специально пытаешься меня разозлить?

―Мне кажется, и пытаться не нужно. По всему видно, как я тебя раздражаю.

―Теперь я понимаю, — улыбнулся Ник, — почему той ночью ты показалась мне такой загадочной.

Это было совсем не то, что хотела услышать Хиби. Не здесь. Не сейчас.

Всю первую неделю после отъезда Ника в Нью-Йорк, она провела в мучительном ожидании его звонка.

Хиби влюбилась в него, хотела его, и — о боже! — она ведь не сделала ничего плохого, проведя ночь в постели с человеком, которого считала привлекательным!

Но проходили недели, и эта уверенность таяла с каждым днем.

Сейчас она уже не могла так легко вернуться в прошлое.

— Полагаю, будет лучше, если мы оба забудем об этом, тебе так не кажется?

Ник хотел услышать эти слова шесть недель назад, но сейчас они больно ударили его по самолюбию.

Да, ему не терпелось избавиться от нее после той ночи, и он не позвонил ей, как обещал, но такая готовность с ее стороны забыть обо всем, ранила гордость Ника и вызвала в нем волну глухого раздражения.

Он подошел к Хиби и, заглянув ей в глаза, нежно коснулся ее щеки.

— Неужели меня легко забыть, Хиби? — соблазнительно промурлыкал Ник. — Неужели ту бурную ночь так просто выбросить из головы? — Мужчина знал, что, возможно, совершает очередную ошибку, но холодность девушки вывела его из себя. — А ты не обманываешь меня? Может, до сих пор просыпаешься по ночам, вспоминая ласки, которые мы дарили друг другу?

Хиби взглянула на босса широко раскрытыми глазами. Ее пухлые губы приоткрылись, а тело инстинктивно потянулось к нему.

— Думаю, я прав… — Он провел большим пальцем по ее нижней губе, спустившись к шее и ниже, туда, где заканчивалось ее декольте. Ни на мгновение Ник не переставал смотреть на нее.

Как это могло произойти? — с ужасом и восторгом спрашивала себя Хиби. Почему я позволила ему себя гладить?

Но тут Ник, так же неожиданно, отстранился.

— А тебя легко завести, правда? — Он отошел к столу и, облокотившись на него, стал смотреть, как под блузкой выделяются возбужденные соски.

Мистер Кейвендиш…

О, перестань, Хиби, — насмешливо бросил он, покачав головой. В его глазах плясали веселые чертики. — Ты не можешь называть меня так после того, как отдалась мне.

Хиби почувствовала, как лицо ее заливается краской. Почему он так самоуверенно ведет себя с ней? Неужели ему доставляет удовольствие унижать ее подобным образом?

Точно так же и ты отдавался мне! — со злостью воскликнула девушка, меньше всего думая сейчас о том, что Ник запросто может уволить ее с работы за такое поведение.

Спасибо, что запомнила меня среди всех своих любовников, — только и сказал он, улыбнувшись.

«Всех своих любовников»!.. О чем это он? У Хиби до него был всего один мужчина, да и то пять лет назад. Это давний роман. История уже в далеком прошлом.

Я не намерена отвечать на подобные провокационные выпады.

Давай не будем продолжать эту игру, а? — Ник выпрямился.

С удовольствием! Могу я вернуться к своим обязанностям?

Нет! Проклятье, ты… — Ник не договорил. Он собрал всю волю в кулак, чтобы снова обрести контроль над собой.

Ему вдруг стало совершенно ясно, что Хиби хочет поскорее отделаться от него.

И почему она так себя ведет? Непонятно! Не потому ли, что он знал об ее интимных отношениях с Эндрю Саутерном?

Скорее всего, так оно и есть, ― заключил мужчина. ― Да, художник был легендой своего времени, но факт остается фактом ― ему сейчас за пятьдесят, а Хиби нет даже тридцати. Даже он, Ник, немного староват для такой девушки!

Ладно, Хиби. Согласен, твоя связь с Эндрю Саутерном меня не касается…

Моя… ч-что? — Ее золотистые глаза распахнулись от изумления.

―Это давняя история, я понимаю…

Давняя?! — Хиби тряхнула копной светлых волос. — Повторяю, Ник, я не знакома с Эндрю Саутерном!

Зачем отвергать очевидное?

Очевидное? — эхом повторила девушка. — Слушай, Ник, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Может, у тебя рассудок помутился? Но…

На прошлой неделе я вернулся из Нью-Йорка, Хиби. До меня дошла информация, что на севере Англии, продается, ранее не выставлявшаяся, картина Эндрю Саутерна. — Его рот скривился в усмешке. — Конечно, я не мог позволить, чтобы эта картина досталась кому-то, кроме галерей Кейвендиша.

То есть, кроме, тебя.

Точно. Только представь мое удивление, когда я увидел написанную им картину!

Что ты имеешь в виду? Ты можешь изъясняться яснее?

Это портрет. — Ник не сводил с нее глаз. — Женщины. Очень красивой женщины, кстати.

Наверное, это одна из его ранних работ…

Нет, — заявил Ник с уверенностью. — Могу тебя заверить, эта картина написана недавно. Я бы сказал, в последние пять лет.

Я полагала, Саутерн больше не пишет портреты…

Очевидно, эта женщина настолько вдохновила его, что он сделал для нее исключение.

Хиби с недоумением пожала плечами. Она чувствовала себя неловко под странным взглядом босса.

Насколько мне известно, Эндрю Саутерн не писал портретов почти двадцать лет.

Ты сомневаешься в моем опыте искусствоведа, Хиби? Считаешь, что я мог спутать Саутерна с кем-нибудь другим?

Нет, она не сомневалась. Ник знал живописное искусство так же хорошо, как знал искусство любви!

Устав от пререканий с Хиби, Ник подошел к стеллажу, где стояла картина, сдернул покрывало, и снова посмотрел Хиби в глаза, чтобы увидеть, какой будет ее реакция.

Девушка удивленно уставилась на картину.

Это действительно был ее портрет. Она сидела на стуле в темно-синем платье, и оно так плотно ее облегало, что, казалось, под ним нет никакого белья.

— Кто это?.. — вырвалось у Хиби.

Оба знали, что вопрос прозвучал нелепо.

— О, перестань! — Ник подошел к ней. — Проклятье! Это же ты! — Он взял ее за плечи и слегка тряхнул, будто хотел добиться от нее признаний.

Наверняка Хиби никогда не думала, что этот портрет может стать достоянием общественности. Именно поэтому на ее лице, застыло искреннее удивление.

Судя по тому, с каким чувством был написан портрет, эта девушка лет пять назад была любовницей Эндрю Саутерна, хотя она так яростно и отрицает этот факт.

Хиби дрожащими пальцами коснулась картины, все еще не веря своим глазам.

Кто она?..

Ради бога, Хиби, перестань притворяться, будто ты ничего не понимаешь. Это же ты! Зачем отрицать очевидное?

Это не я! Взгляни повнимательнее, Ник. — Она снова повернулась к нему.

Но это ты! Твои волосы, твои глаза…

Нет! У нее родимое пятно, Ник. Посмотри. Вот здесь, — Хиби указала на левую грудь женщины. — А теперь взгляни сюда, — она немного отвела край своей блузы.

На ее груди не было никакого родимого пятна!

Кем бы ни была эта женщина на портрете, это точно не Хиби. Ник растерялся.