Белая ворона

Входя в подъезд высотного дома, где жили Энни с матерью, Элизабет испытывала самые противоречивые чувства. Вчера она не смогла отказать Энни в просьбе снова позаниматься с ней математикой. И только по счастливой случайности ей удалось сегодня после обеда ускользнуть из дома, не сказав Джессике, куда идет. Ведь если сестра узнает, что она опять помогает Энни Уитмен, последствия даже страшно себе представить.

«Почему — если? — тут же подумалось Элизабет. — Джессика наверняка узнает и воспримет это как государственную измену».

Уже миллион раз за свои шестнадцать лет Элизабет убеждалась, что два абсолютно одинаковых на вид человека могут быть совершенно разными по характеру.

«И все-таки я поступила правильно», — сказала она себе, поднимаясь в лифте на четвертый этаж.

Энни отворила дверь, не дожидаясь звонка.

— Привет, Лиз. Входи. А я увидела тебя в окно. Просто представить себе не можешь, как ты меня спасаешь! — возбужденно заговорила она, ведя Элизабет в гостиную.

— Да ладно тебе, — засмеялась Элизабет. — Можно подумать, я спасаю тебе жизнь, а не объясняю, как решать задачки!

— Это одно и то же, Лиз! Если учесть, что до конкурса осталось так мало времени, это абсолютно одно и то же!

От этих слов в душе Элизабет зашевелилась тревога. К чему-то стремиться — это хорошо, но надо обязательно быть готовой и к поражению, ведь на пути всегда может возникнуть такой противник, как Джессика Уэйкфилд.

— У вас очень уютно, Энни, — заметила Элизабет, оглядывая маленькую гостиную, со вкусом обставленную ультрамодной мебелью. Ей еще не приходилось бывать в гостях у Энни, потому что та предпочитала заниматься в школе после уроков.

— Неплохо, — согласилась Энни, — если любишь маленькие квартиры и много народу.

— Я думала, ты живешь вдвоем с мамой.

— Еще с Джонни, — неприязненно пояснила Энни.

Элизабет вопросительно взглянула на нее. Как, у Энни есть брат?

— Джонни — Друг моей мамы. Он живет у нас. Так что мы одна большая счастливая семья.

Элизабет пожалела, что разговор ушел так далеко от математики. Обсуждать личную жизнь миссис Уитмен казалось ей неудобным.

Отразившееся на ее лице смущение было трудно не заметить, и Энни виновато сказала:

— Извини, Лиз. Ты, наверное, думаешь — вот болтушка, говорит что ни попадя. Я понимаю, тебе нет дела до моей жизни.

— Почему же, — запротестовала Элизабет. — Я очень интересуюсь твоей жизнью, просто…

И тут же подумала: «Просто — что? Не хочу с ней связываться? Так ведь уж связалась! А вдруг ей необходимо с кем-то поделиться?»

— А, брось, — сказала Энни. — Давай лучше займемся делом. Не будешь же ты сидеть здесь со мной до ночи. Пойду принесу учебники.

Глядя ей вслед, Элизабет подавила внезапный прилив жалости к этой хорошенькой темноволосой девочке.

«Прости, Джес, — мысленно обратилась она к сестре. — Я, кажется, по уши увязаю в этом деле!»

— Послушай, я говорю совершенно искренне, — сказала Элизабет, когда Энни с удрученным видом вернулась в комнату. — Я с удовольствием позанимаюсь с тобой, раз тебе это нужно. И не думай, что для меня это пустая трата времени.

Энни только усмехнулась в ответ, но ее зеленые глаза благодарно вспыхнули. Девочки устроились на софе.

— Если у тебя есть какие-то трудности в жизни, скажи мне, Энни, — предложила Элизабет. — Я буду внимательно слушать.

— Да? — с сомнением спросила Энни.

— Конечно. Я никуда не тороплюсь. Энни поднялась и отошла к окну, сунув ладони в задние карманы джинсов.

— Ты когда-нибудь чувствовала себя одинокой, Лиз? То есть, совсем-совсем одинокой, так что и словом не с кем перемолвиться?

— Это с каждым бывает, — ответила Элизабет, пытаясь припомнить, случалось ли ей быть совсем-совсем одинокой.

Она живет в семье. К тому же у нее есть любимая подруга — Инид Роллинз, с которой можно говорить обо всем на свете. И есть Тодд Уилкинз — верный друг, звезда баскетбольной команды «Гладиаторы». Если бы у Энни был такой друг, как Тодд, она и думать забыла бы о других парнях.

Энни повернулась к Элизабет. В ее глазах стояли слезы.

— Лиз, у меня в целом мире нет ни одного настоящего друга.

Элизабет хотела возразить, но Энни махнула рукой.

— Только не говори мне, пожалуйста, что у любой девочки есть самый близкий человек — мама. Ты не знаешь, какая у меня мама. Она… не такая… Понимаешь, она абсолютно другая.

И тут Энни прорвало, как нефтяной фонтан. Все впечатления ее пятнадцатилетней жизни, которых Элизабет даже вообразить себе не могла, хлынули безудержным потоком.

— Мама родила меня, когда ей было шестнадцать лет. Представляешь, всего шестнадцать, как сейчас тебе. Хорошеньким подарочком я была для нее в такие годы! Отцу было семнадцать. Он женился на ней, но они никогда нормально не жили. Твои родители живут нормально, Лиз?

Неожиданность вопроса заставила Элизабет слегка вздрогнуть. Она все еще переваривала мысль о возможности иметь ребенка в шестнадцать лет.

— Да, конечно. — И она ощутила непонятную вину перед Энни, что у нее самой такие замечательные родители.

Трудно представить, какой была бы ее жизнь без отца или матери. Она так гордилась своим высоким темноволосым обаятельным отцом. Он самый известный адвокат в округе, и, несмотря на это, у него всегда есть время для всех домашних. Разве можно жить без его теплого участия, не говоря уж о потрясающем чувстве юмора?

А мама? Говорила ли ей Элизабет хоть когда-нибудь, как она дорожит всем, что мама для нее делает? Наверное, не говорила. Элис Уэйкфилд очень любит свою работу, но если ее детям что-то нужно, она всегда окажется рядом. И когда люди говорят, что они с Джессикой похожи на маму, Элизабет всегда преисполняется гордостью.

— Когда мне было два года, родители разошлись, — продолжала Энни. — И, видимо, отец не взял на себя никаких обязательств…

Энни на год моложе Элизабет, а рассуждает так, словно на несколько лет старше.

— А дедушка с бабушкой? Они разве не могли вам помочь? — спросила Элизабет.

— Дед с бабушкой? Ты, наверное, воображаешь себе этаких милых старичков, которые постоянно сажают внучку к себе на колени? От моих такого не дождешься. Они считают маму плохой. С чего они станут помогать ей?