Грешные ангелы

— Ты не спала с этим парнем.

— Это — не — твое — дело, — отчеканила Алексис.

— Но я поражен твоей логикой. Или ее отсутствием. Что ты вытворяешь, Алексис?

— Слушаю разум, а не сердце. Если бы люди чаще думали головой, а не другим местом, мы бы лишились работы. Это же твои слова.

— Ну и? Продолжай.

— Сам знаешь эти первые моменты страсти, когда люди не могут оторваться друг от друга…

Дилан, сглотнув, кивнул.

Алексис резко сменила тон, разрушив ауру эротичности:

— Это не длится долго. И тогда ты остаешься с разбитым сердцем. Ты оглядываешься по сторонам и говоришь себе: «Черт, я не могу так жить. О чем я думала?» А потом понимаешь, что вообще не думала. Жила иллюзиями. На этот раз я сама выбрала себе мужчину. Разожгу страсть позже. — Алексис соблазнительно улыбнулась. — Ты же знаешь, что я могу.

— Лучше убедись, что у тебя хорошие дрова, — парировал Дилан.

— Не будь грубияном.

— Эй, я всего лишь заметил, что, если хочешь огня, придется найти хорошие щепки.

— А почему тебя так беспокоят мои щепки?

— Просто хочу знать, станет ли тенденцией то, что успешные деловые женщины будут продаваться за статус высокооплачиваемых жен.

— Я рассматриваю это как возможность защитить себя и своих детей в будущем. Видишь ли… — Алексис замялась.

— Продолжай. С удовольствием послушаю.

Дилан весь превратился в слух, а Алексис очень хотелось, чтобы он ее понял.

— Я хочу детей. Дело в том, что в наши дни женщинам приходится жертвовать многим ради карьеры. Как только живот становится заметен, ситуация выходит из-под контроля. Она злится? Гормоны. Ей грустно? Гормоны. Она агрессивна? Гормоны. И чтобы не задавить будущую маму работой, ей дают только легкие дела. Ей не достаются долгосрочные контракты, потому что скоро в декретный отпуск. А потом она надолго отходит от дел и теряет сноровку. Ведь дети болеют, их нужно воспитывать, кормить и одевать. И женщина чувствует вину. Я видела такие случаи сплошь и рядом. По каким-то причинам у мужчин их не возникает. Им достаточно один раз поговорить с боссом, и он уже любящий и заботливый отец. Я не хочу выбирать между детьми и карьерой. Поэтому я рожу детей и вернусь к работе, когда они станут старше. Это прописано в контракте. Так что не говори мне о том, что я забрасываю карьеру. Я просто отложу ее ненадолго.

Дилан подошел ближе, сел на стул рядом с ней и посмотрел прямо в глаза.

Алексис чувствовала себя неловко под его взглядом. И Дилан был слишком близко. Она осознавала, что, несмотря ни на что, все еще хочет его. После стольких лет тело предало ее самым бессовестным образом.

— Ты его не любишь, — заключил Дилан.

— Откуда ты знаешь?

— Я помню твои глаза, они другие, когда ты влюблена.

Удар ниже пояса. Она действительно была в него влюблена. Алексис считала, что Дилан — тот самый, единственный.

— Кто-то сказал мне однажды: «Любовь бывает разная, и не всякая приходит вместе с кольцом». На этот раз у меня будет кольцо.

Дилан говорил такие слова. Да. Такие тоже.

— Это не кольцо. — Он кивнул на контракт. — Это петля.

— Я знаю, на что иду.

— Алексис, Алексис, Алексис, — покачал головой Дилан.

— Что?

— Это не одно и то же. Вспомни, мы много работали. И собирались работать в разных городах, помнишь? Ты осталась в Остине, я отправился в Хьюстон. — Странная догадка мелькнула в голове. — Ты же не пошла в «Свайнхарт» потому, что она…

— Нет, конечно! — оборвала его Алексис.

— Мы не могли пожениться тогда. Мы были не готовы… — Он был не готов. — И я решил, что ты это знаешь. Но ты вдруг восприняла все слишком серьезно.

— Это произошло не вдруг. Я ожидала чего-то совершенно другого в тот день. Думала, ты собираешься сделать мне предложение.

— Прости, я собирался. Но если бы мы тогда остались вместе, мы не были бы вместе сейчас. Не имели бы такой карьеры, которая у нас за плечами. Брак все только испортил бы. И ты понимаешь это. Ну же, признайся.

Алексис скрестила руки на груди.

— Ты прав. Счастлив теперь?

Нет. Совсем нет. Интуиция подсказывала ему, что Алексис сейчас совершает большую ошибку и он должен остановить ее. Он никогда раньше не полагался на интуицию. Брак с ним был бы ее ошибкой тогда, а брак с Винсентом — ошибка сейчас.

— Все мои отношения с мужчинами с тех пор разваливались. А брак с Винсентом будет основан на взаимоуважении и на одних и тех же интересах. Если возникнет страсть, хорошо. Но страсть не вечна. По крайней мере я буду знать, что у нас крепкий фундамент.

— Да, который укрепляется с каждым годом.

— Хватит иронизировать, Дилан. — Алексис взглянула на часы. — Ну где же они? У меня скоро встреча с администратором отеля по поводу проведения церемонии.

— Сможешь ли ты с этим жить? — Дилан взял контракт и указал на страницу, которая, по его мнению, могла заставить ее передумать.

Алексис даже не взглянула.

— Мы не можем обсуждать контракт в отсутствие моего адвоката.

— Мы и не будем обсуждать, просто прочти внимательно, Алексис. — У Дилана возникли сомнения по поводу работы Маргарет. Пункт, который он хотел указать Алексис, можно было интерпретировать как разрешение Винсенту иметь любовниц при определенных обстоятельствах. Почему ни сама Алексис, ни ее адвокат не обратили на это внимания?

— Почему ты так беспокоишься?

— Потому что я не хочу, чтобы ты оспаривала этот пункт в суде, когда поймешь, что именно подписала.

— Что ты имеешь в виду?

Дилан и так сказал уже слишком много.

— Посмотри на это с другой стороны. Ты знаешь, что получишь, но спроси себя: что получит Винсент?

— Меня, — улыбнулась Алексис.

Поразительно! Это самое впечатляющее, что она слышала в жизни. И в смерти. Сто тысяч долларов в год. Конечно, доллар уже не стоит столько, сколько при жизни Саншайн, но из того, что Розбад узнала из газет, можно понять: Сто тысяч долларов в эти дни — кругленькая сумма.

Темноволосая женщина с ужасной стрижкой не только уговорила седовласого мужчину жениться на ней, он еще и заплатил за эту привилегию. Отлично сработано. Саншайн похлопала ей в ладоши, хотя Алексис и не могла услышать ее. Всегда приятно увидеть сестру по греху. А женщины далеко продвинулись в этом деле.

Саншайн села на стул позади Дилана — милое уэльское имя — и помассировала ему шею и плечи. Он не чувствовал ничего, кроме легкого расслабляющего ощущения, но Саншайн заключила, что даже такая малость ему, бедняге, не повредит. Парень определенно испытывал что-то к Алексис, и Саншайн хотела это выяснить.

Однако ее задача состояла в том, чтобы убедиться, что у жениха и невесты не возникнет проблем в постели. Это значило, что они будут счастливы. Ведь если двоим хорошо в постели, то это почти гарантия того, что они вообще будут счастливы. Но как бы там ни было в спальне, Саншайн думала, что Алексис может быть счастлива со ста тысячами в год.

Дилан сидел один в конференц-зале и разглядывал великолепный вид из окна, который не мог оценить по достоинству. Да что с ним такое творится? Алексис ушла на свою встречу, а он ожидал возвращения Винсента и Маргарет. Им этот брачный договор казался совершенно обычным, тогда как Дилан носом чуял подвох. Он потер шею и волшебным образом почувствовал мгновенное облегчение. Честно говоря, договор составлен очень грамотно, и, будь невестой какая-нибудь другая девушка, он бы лично поаплодировал такому союзу.

Но невестой была Алексис.

Алексис распласталась на кровати в комнате, обставленной в викторианском стиле, очарования которой она сейчас не замечала.

Девушка закрыла глаза и приняла аспирин, чтобы избавиться от головной боли, вызванной напряженными попытками казаться компетентным специалистом в глазах бывшего возлюбленного, который теперь решал ее будущее. Хотелось бы ей посмотреть на женщину, у которой от всего этого не разболелась бы голова.