Память любви

Но сейчас перед ним стояла совершенно другая женщина.

– Где ты был, Лусио? – неуверенно спросила она, смотря ему прямо в глаза.

– Я уезжал.

Улыбка слетела с ее лица, глаза потухли.

– Ты сказал, что никогда не покинешь меня.

Он нахмурился, озадаченный ее словами.

– Мы же решили…

– Быть вместе, – закончила она за него и попыталась улыбнуться.

Лусио видел, что это дается ей с трудом. Она старалась, чтобы между ними все выглядело гладко, но внутри страдала и злилась.

– Теперь я здесь, – ответил он, не зная, что еще сказать. Она сама прогнала его, но сейчас это уже не имело значения. Он понял, что у Аны помутился рассудок, и чувствовал, что ее нужно защитить, уберечь от болезненных воспоминаний. – Теперь все будет хорошо.

Со слезами на глазах Ана отвернулась, кусая губы.

– Слишком поздно, – грустно сказала она.

– Что поздно?

Она поникла и вздрогнула.

– Они делали ужасные вещи, Лусио. Я даже не могу тебе об этом рассказать.

У него замерло сердце. Внезапно он вспомнил предостережение доктора – Ана больше не была самой собой, и ее память тоже.

Должно быть, она говорила о своей болезни. Никто не мог ее обидеть. Он не любил ее семью, но они любили ее. Данте же обожал Ану.

– Конечно, мне ты можешь рассказать, – мягко сказал он. – Расскажи мне обо всем. Ты ведь всегда рассказывала.

«Когда-то, – мысленно поправил он себя. – Когда-то ты мне все рассказывала. Тогда мы были так близки, как только могут быть близки два человека.

Но это было давно, много лет назад, когда мы были открытыми, свободными, сгорающими от любви друг по другу».

– Ты сказал, чтобы я ждала тебя в кафе. Я ждала, ждала, но ты так и не пришел. Что случилось? Я испугалась, а потом меня забрали домой.

Он молчал.

Только однажды их разлучили, насильно, но это случилось давно… Это было самым мрачным воспоминанием в его жизни, когда, казалось, все было потеряно.

Она шагнула вперед и засунула руки в карманы джинсов.

– Ты знаешь, как себя чувствуешь, когда тебя бросают посреди ночи? – спросила Ана, выпрямив спину. Она по-прежнему была очень красива, с большой упругой грудью, тонкой талией и пышными бедрами. – Я не знала, что делать. Я ждала тебя, ждала, что ты вернешься за мной.

И он вернулся за ней. Три с половиной года назад он снова нашел ее, и они переехали в этом дом, где позже поженились. Вот только их счастье длилось недолго. Ни в первый, ни во второй раз ничего не получилось. Их страсть и привязанность друг к другу не могли противостоять грубой действительности.

Но это было очень давно. Она ничего не помнила, начиная с той ужасной ночи пять лет назад.

– Ты сказал, что будешь ждать меня, – прошептала она, яростно и осуждающе сверкая глазами. – Ты мне солгал. Тебя не было рядом, когда ты был мне так нужен!

– Теперь я здесь.

Их глаза встретились. Она с напряжением всматривалась в его лицо, сжав губы. Он не знал, что она ищет и что надеется найти.

– Ты останешься? – медленно спросила она.

Он стал задыхаться, словно в его легких закончился воздух.

– Я останусь до тех пор, пока ты этого хочешь.

– Я хочу, чтобы ты остался навсегда.

Ее слова, сказанные с детской прямотой и непосредственностью, обожгли Лусио. Его грудь горела, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет.

Она прогнала его, напомнил ему внутренний голос. Она настаивала на разводе.

Но сейчас все это не имеет значения, подумал он.

Сейчас он был ей нужен. И только это было главным.

Она теребила отворот его кожаной куртки.

– Посмотри на меня, – приказала она, глядя ему в лицо. – Посмотри мне в глаза и обещай, что останешься.

Он нагнулся и поцеловал ее в голову.

– Я останусь, Ана, – прошептал он. – Обещаю.

Внезапно Лусио осознал, что они все еще стоят перед домом. Рядом ждал шофер. Сиделка в белой форме смотрела на них с крыльца дома. Они были у всех на виду. Ничего не скроешь, с горечью подумал он.

– Можно мне войти? – спросил он, беря ее за подбородок и смотря ей прямо в глаза. – Ты позволишь мне войти, снять куртку и остаться с тобой?

Под взглядом его черных глаз Ана смягчилась.

Он всегда на нее так смотрел, и так страстно и убедительно любил. Это был Лусио, который должен был приехать за ней.

– Да, – сказала она, чувствуя себя счастливой. Пойдем в дом, но предупреждаю тебя, это один из тех домов, которые ты ненавидишь.

– Он не так уж плох, – ответил он сдавленным голосом.

Ана видела, как он сжал губы. Она знала, что он любит простые вещи, а эта вилла была воплощением аристократического образа жизни семьи Гальванов.

– Да, он вычурный. Здесь много антиквариата, дорогих безделушек и картин. Но мы останемся здесь ненадолго.

Она взяла его за руку и повела за собой в дом.

– А куда мы поедем?

Ана хотела пожать плечами и сказать что-нибудь простое и беспечное, но на душе у нее было тяжело.

Она чувствовала какую-то одержимость в себе.

– Ана? – мягко спросил он.

Она сжала руки в кулаки.

– Я хочу вернуть его. Я должна вернуть его!

Лусио изумленно поднял брови, их глаза встретились.

– Кого, Ана? О ком ты говоришь?

– О ребенке.

– Каком ребенке?

– Нашем ребенке.

В отчаянии она прижала руки к груди.

– Ана, у нас нет никакого ребенка, у тебя был выкидыш, – сказал он, осторожно дотрагиваясь до ее щеки.

– У меня не было выкидыша.

– Был. У нас нет детей.

– У нас мальчик.

Она с трудом сдерживалась.

– Детка, послушай меня!

– Как ты мог забыть? – Она внимательно посмотрела на него, стараясь уловить хоть намек, что он помнит. – Лусио, что с тобой случилось? Мы должны найти нашего ребенка. Мы должны спасти его.

Лусио молчал. Не зная, что сказать, он опустил руку Дела обстояли гораздо хуже, чем сказал доктор.

Намного хуже. Доктор предупредил, что нужно быть готовым, но как можно быть готовым к такому?

Лусио проглотил комок в горле, пытаясь оправиться от шока. Это была не Анабелла. Это не могла быть Анабелла.

Она захныкала.

– Может, сядем где-нибудь в тени? Пожалуйста, хрипло попросила она.

– У тебя болит голова, – сказал он, дотрагиваясь до ее лба. От прикосновения его холодной руки, она сморщилась.

Он обернулся и увидел, что в комнату тихо вошла сиделка.

– Здесь сиделка.

– Со мной все в порядке, мне просто нужно сесть. – Она вся сжалась от звука собственного голоса и втянула голову в плечи.

Лусио не мог смотреть на ее страдания. Он взял ее руки в свои. Казалось, что ее боль была живым существом, которое двигалось по ее телу, обжигая и овладевая каждой клеткой. Боль была под кожей, в жилах, в голове.

Он обнял ее и, взяв на руки, отнес наверх, в спальню.

– Тебе нужно принять лекарство, – сказал он, опуская ее на шелковое покрывало.

– Я ничего не хочу. – Ана повернулась на бок и взглянула на него тусклыми глазами. – От лекарства я хочу спать, но я не должна сейчас спать. Мне нужно подумать.

– Как ты можешь думать, когда у тебя так болит голова?

– Но я должна. Я должна собраться и отправиться за ним.

За ним. Снова этот бред. Лусио подавил вздох. У него было ощущение, словно вокруг него густой туман. Но ему необходимо выбраться. Он должен найти способ помочь ей.

Лусио подошел к окну и задернул шторы. В комнате стало темно.

– Так лучше? – спросил он.

– Немного. – Ана с трудом улыбнулась, но он видел, как ее тело содрогается.

Он вернулся и сел рядом с ней. Она прижалась к нему, положив руку ему на колени.

– Останься, – прошептала она устало, но с облегчением.

– Конечно, я останусь.

– Ты не сердишься?

Она вся измучилась, подумал Лусио. Дикий мустанг чуть было не растоптал ее. Он улыбнулся ей успокаивающе, обнадеживающе.

– Зачем мне сердиться? Ты ничего плохого не сделала.

– Но ребенок… – Она запнулась, покачала головой, с укоризной и трепетом взглянула на него. Но в ее глазах появилось кое-что еще. Доверие.