Охранник для дочери (СИ)

— Каким образом, интересно? — он сощурился.

Копируя его, хотелось ответить «Не твоего ума дело». Я в жизни ему не признаюсь, что я писатель. А ещё если он узнает, что именно я пишу, так точно увериться что у меня ещё детский ум.

Но надобность отвечать отпала, когда к Фрэнку неожиданно подошел мужчина.

— Старина Фрэнк! Не ожидал тебя здесь увидеть, — голос его был какой-то странный. Говорил он явно с подтекстом.

Фрэнк походу не очень обрадовался его появлению, так как нахмурился ещё больше.

— Чего тебе надо, Макс? — я ещё не слышала в голосе Фрэнка такой злости.

Я поежилась. Фрэнк стал, впереди загораживая меня от Макса. У меня сложилось впечатление, что он хочет защитить меня. Что же это за человек?

— Соскучился, — послышался мерзкий голос. — А, что это за штучка с тобой? Первый раз вижу тебя с девкой. Днем, конечно, — он довольно заржал.

— Тебя это не касается, — в голосе Фрэнка слышалась угроза.

Смех Макса прекратился, так же резко, как и начался.

— Трахаешь её? Ну и как киска? — от его слов краска залила мое лицо.

Фрэнк резко схватил его за лацканы рубашки.

— Вали отсюда, гнида поганая. Не то получишь новую пулю в подарок. Да, и нос твой, я смотрю, только зажил. Если чего надо — разберемся наедине, — он с силой отшвырнул Макса и, схватив меня за руку, буквально впихнул в машину на переднее сидение.

Мотор резко взревел, и мы помчались по городу. Я молчала, понимая, что Фрэнк слишком зол, что бы приставать к нему с вопросами. Но меня раздирало любопытство.

Вдруг он затормозил, съехав на обочину. Повернулся ко мне и резко потянулся рукой в сторону двери. Я испугано отскочила. Но оказалось, он взял ремень безопасности. Молча, застегнул его и так же молниеносно рушил с места.

Он был в такой ярости, что не в силах был даже сказать мне, чтобы я сама его пристегнула?

Мы приехали домой и, я поняла, что в банк мне сегодня не попасть.

— Кто это, чёрт возьми? — спросила я у дома.

— Старый знакомый, — буркнул он, отстегивая мой ремень.

— На выход, — грубо бросил он, когда ремень был отстегнут.

— Послушай, Фрэнк, — зло сощурилась я, — я не какая-нибудь безмозглая кукла. Ты бросаешь мне команды как проворному пекинесу. Так вот я не собираюсь безвольно исполнять все твои непонятные приказы. Будь добр, хоть изредка мне объяснять что-то.

Он тяжело смотрел на меня.

— Кто он? — повторила я вопрос.

— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, — добавил он более мягко. Но голос его все равно звучал жестко. — Мир, в котором я живу не для тебя.

— Что ж отлично. Превосходно. Мне остается только похлопать тебя по плечу и сердечно сказать: «Езжай, Фрэнк. Выпусти пар».

Я вылетела с машины как ошпаренная и неслась к дому так, что садовник удивленно провожал меня взглядом.

— Работайте, О'Мэлли, работайте, — ехидно бросила я ему.

Он выпучил глаза ещё больше и продолжил работу. Как же! Я никогда не грубила рабочим. Все знали меня, как милую добрую девочку.

Уже в доме я услышала шум отъезжающей машины. Ну, и катись.

Я не сразу заметила маму в гостиной.

— Что случилось, Сэм? Какие-нибудь проблемы с издательством? — спросила она удивленно.

— Кое-какие проволочки, — прошипела я, на ходу, не останавливаясь. Мама так была удивлена моим состоянием, что даже ничего не ответила.

В комнате я стала лихорадочно стаскивать с себя одежду. Оставшись в трусиках и лифчике, подошла к стереосистеме схватила наушники и врубила на полную катушку Рамштайн. Села на стул, откинула голову назад, и раскинул руки в стороны.

Мысли роились в моей голове, но недолго. При такой музыке невозможно думать. Ich will кричало у меня в ушах и в душе.

Глава 4

Пятница. Мы снова едем в коттедж. Вчера ночью, я окончательно осознала, что следующее, что я напишу, будет не о Пинче. В моей голове крутилось, что-то более серьезное. Я решила написать автобиографическую книгу: «Взросление глазами подростка». Конечно, я звезд с неба не хватаю и понимаю, что может у меня не получиться. Но попробовать определенно стоит.

Натолкнуло меня на это фраза мамы, обращенная к отцу, которую я подслушала:

— Не понимаю, что происходит с Самантой. Переходный возраст прошел без малейших гормональных истерик, так сейчас, когда ей почти девятнадцать происходят вещи, которых я не понимаю. Я открыла дверь в её спальню, а она лежит на стуле в таком положении, как будто, не дай Бог, мертва и музыка из наушников гремит так, что слышно в коридоре.

Хм, умерла. Нет, сердце всё же бьется, бьется…

Вот я и решила написать о психологических изменениях человека во время подросткового созревания. Хотя я уже не подросток, но всё же я прошла этот период и, скажу вам, что замкнуто, держа всё в себе.

Я, как никогда радовалась, оказавшись здесь в пригороде. И оставив вещи в комнате, сразу же помчалась к озеру.

Разложив покрывало, я стала энергично клацать по клавишам ноутбука. Меня определенно охватило вдохновение. Текст так и лился из меня: «Передо мной высокая гора. Это цель моей жизни. Я вижу ее, думаю о ней, хочу достичь ее, но взойти на эту вершину хочу самостоятельно. Я уже поднимаюсь, делаю первые шаги. И чем выше ступает моя нога, тем более широкий горизонт открывается мне, тем больше я вижу людей, тем больше познаю их, тем больше людей видят меня. От величин и безграничности того, что мне открывается, делается страшно. Мне необходима поддержка старшего друга. Я достигну своей вершины, если буду опираться на плечо сильного и мудрого человека. Но мне стыдно и боязно сказать об этом. Мне хочется, чтобы все считали, что я самостоятельно, своими силами доберусь до вершины…».

Я так увлеклась, что не сразу заметила, как подошел Фрэнк.

Он тихо сел возле меня на покрывало и устремил взгляд вдаль озера. Я вернулась к работе, меня озарило ещё большее вдохновение. Я не успевала записывать, как фразы рождались в моей голове.

Фрэнк молчал, но затем, видимо удивившись тому, как быстро я печатаю, спросил:

— Неужели, в чате так быстро отвечают?

Он сбил меня с мысли.

— Что? — спросила я, слегка недовольно. Я не любила когда меня прерывали за работой. Просто дома обычно этого никто не делал.

— Интернетная зависимость — это тоже болезнь, — ответил Фрэнк.

— Не в моем случае, — возразила я. Муза ушла, а я ведь написала только пять страниц. Я закрыла, со злостью, ноутбук и случайно задела его колено.

Фрэнк удивился моей вспыльчивости.

— Помягче, Сэм, — сказал он. Фрэнк первый раз назвал меня по имени. От этого мое сердце пропустило удар и забилось неистово стуча. Мне даже показалось, что он это увидит.

Я взяла себя в руки. Не дай Бог, Фрэнк ещё подумает, что я нервная истеричка.

— Прости, — прошептала я.

Он удивился ещё больше, но ничего не сказал, а только кивнул в ответ.

Затем, мы как по команде устремили взгляды на озеро. Здесь было тихо, и красиво. Легкий ветерок взметал волосы и ласкал лицо.

Я не знаю, сколько времени мы так просидели, но момент был волшебный.

Утро следующего дня выдалось угрюмым. Я взяла мяч и, отправилась на задний двор к баскетбольному кольцу. Фрэнк должно быть ещё спал, так как было рано.

В ушах наушники, на голове высокий конский хвост. Сегодня в моем теле была другая энергия. Мне нужна была хорошая физическая тренировка.

Я раз за разом атаковала кольцо, безжалостно забрасывая мяч. Вдруг кто-то резко выдернул наушники. Я испугалась, резко повернулась и оказалась прямиком в объятиях Фрэнка. Он машинально схватил меня за плечи. Больно сжав их, он прошипел:

— Ты не должна сама выходить из дома. Я за тебя отвечаю.

— Расслабь хватку, — разозлилась я.

Он отпустил меня.

— В сведущий раз предупреждай, когда ты захочешь выйти.

— Переигрываешь, Фрэнк. Мне ничего не угрожает. Это всё фобия отца.

— Пока я твой телохранитель, ты будешь делать то, что я сказал. Поняла?