Город любви

И вот наступил подходящий момент… Она была готова. Встретив его взгляд, Вероника подняла свой бокал и сделала три шага к его столику.

— Вы говорите по-английски? — В ее звучном голосе переливались искринки смеха.

Он откинул назад голову и скрестил руки на груди, забыв на коленях свою газету.

— Nont, — ответ был кратким и бескомпромиссным.

Взгляд мужчины был туманным и загадочным, и она не могла понять, как ей реагировать на его откровенный отказ.

— О-о! — Она опустилась на стул по другую сторону его маленького столика. — А по-итальянски? — спросила она, хотя сама могла сказать на итальянском два-три слова.

Каменное выражение его лица нисколько не изменилось.

— Nont.

— Хмм… — Вероника взглянула на его квадратный подбородок и поняла, что он упорно будет говорить на французском, что бы она ни сказала.

Но она тоже могла проявить упорство. Это было одно из ее преимуществ… ее лучшая сторона, как говорил Нейл, бывший жених.

— Может быть, маори? — с озорством спросила она, явно сомневаясь в том, что он владеет языком национального меньшинства Новой Зеландии, особенно если учесть тот факт, что ему неизвестен и язык большинства — английский.

Или известен?

Вероника увидела, как блеснули карие глаза мужчины и рот крепко сжался. Но уголки его губ слегка дрогнули. Девушка почувствовала прилив отваги.

Она позволила шали упасть со своих плеч и, подхватив ее, повесила на спинку стула. На фоне черного топа из шифона ее кожа казалась еще белее. Вероника почувствовала, как соски ее отвердели и предательски приподняли тонкую ткань.

— Русский? Исландский? — Вероника слегка задыхалась, и от этого голос ее немного охрип.

Взгляд его снова уперся в газету, и на секунду девушка ужаснулась от мысли, что, может быть, перестаралась. Она огляделась вокруг, ища поддержки, и увидела хозяина бара, который с любопытством наблюдал за ними. К ее досаде, он подмигнул ей и многозначительно пожал плечами, будто указывая на безнадежность этого случая.

— Sprechen Sie Deutsch?

Вероника взглянула на него и увидела, что в шоколадно-коричневых глазах играют насмешливые огоньки, а небрежно свернутая газета лежит на краю стола.

Негодяй!

— Nein, — сказала она и дерзко вскинула голову.

Его губы медленно изогнулись в сексуальной улыбке.

— Je suis desole, — сказал он, театральным жестом прижимая руку к сердцу.

Вероника это поняла, но решила тоже ответить ему насмешкой.

— Et je suis Veronica, — дерзко ответила ему она.

Он рассмеялся и склонил голову.

— Люсьен.

Эмоции бурлили внутри нее. Она протянула ему руку через стол.

— Рада познакомиться с вами, Люсьен.

— Enchante, — пробормотал мужчина и поднес ее руку к своим губам. И девушка содрогнулась, почувствовав его теплое дыхание.

Это был несколько старомодный, хотя и общепринятый жест, и они оба прекрасно знали это, но Веронику буквально охватил жар. Когда девушка отняла руку, то прижала ее к холодному бокалу, чтобы охладить.

Заметив, что пивная кружка нового знакомого уже почти пуста, Вероника постаралась выиграть время, заказав себе еще один коктейль, но мужчина остановил ее, и девушка вспыхнула при мысли о том, что он посчитал ее алкоголичкой. Но он заказал ей другой коктейль — «Кир Ройал» — и попросил занести его в свой счет.

В этом коктейле было больше шампанского, чем белого вина, и он оказался куда более вкусным. И, несомненно, более дорогим. Ее темноволосый товарищ, похоже, не бедный человек, о чем свидетельствовали еще и фирменные знаки на его повседневной одежде.

Шампанское немедленно ударило Веронике в голову, но при этом успокоило нервы и отмело все оставшиеся сомнения в том, правильно ли она все делает.

Из-за языкового барьера был невозможен серьезный разговор, но никто из них и не собирался быть серьезным, поэтому в этот вечер каждый изобрел для себя свой собственный способ коммуникации. Они поняли, что оба одиноки, обоим за двадцать лет и Веронике нужен гид, чтобы показать Париж…

Когда в животе у девушки заурчало, что привело ее в некоторое замешательство, Люсьен заплатил по счету и повел ее в ресторан «Бофингер», где они уселись на бархатные диваны под потрясающим стеклянным куполом и стали наслаждаться устрицами и шампанским. Мужчина забавлялся их пантомимными жестами и рассердился в ответ на настойчивое стремление Вероники расплатиться своей кредитной картой. Впрочем, увидев озорной блеск в его глазах, девушка заподозрила, что ее спутник по большей части изображает свой гнев и наслаждается ее замешательством. Ему явно нравилось играть роль переменчивого, сердитого, но совершенно очаровательного француза. Ей даже казалось временами, что он совсем не француз и понимает английский язык, но это не имело значения, потому что тайна была составной частью веселья.

Главное, он знал Париж и оказался достаточно находчивым для того, чтобы проскользнуть вместе с ней сперва на бал-маскарад, который был в самом разгаре, а затем уговорить охранников пропустить их в самый эксклюзивный ночной клуб, о котором Вероника могла только мечтать.

И он был достаточно сильный для того, чтобы пробиться сквозь толпу, и достаточно сообразительный, чтобы спешно увести ее с площади Бастилии, дабы миновать жуткую стычку, намечавшуюся между полицией и участниками политического протеста.

— Люк! — закричала Вероника, когда кто-то толкнул ее локтем в бок и она чуть не упала.

— Сюда! — крикнул ей в ухо Люсьен и, обхватив за талию, потащил прочь от оравшей толпы, которая становилась все гуще, и размахивавших дубинками полицейских.

Они побежали по уже знакомой улице мимо ресторана «Бофингер», мимо припаркованных машин, быстро обогнав других рассеявшихся беглецов. Девушка начала беспомощно смеяться, осознав полный абсурд происходящего: Вероника Белл, перспективная бизнес-вумен и примерная дочь своих родителей, мчится по ночным парижским улицам, скрываясь от полицейских!

Они повернули налево, и неожиданно Вероника обнаружила себя в знакомом месте — возле открытой галереи, окружавшей площадь Вогезов.

В некоторых окнах старинного здания из красного кирпича все еще горели огни, но магазины, кафе и художественные салоны, расположенные в галерее, уже закрылись. Фонтаны были выключены, аккуратно подстриженные деревья бросали призрачные тени на светлые пешеходные дорожки.

— Ты говоришь по-английски, — укоризненно сказала Вероника, дергая спутника за руку и пытаясь замедлить шаг.

Она тихо вскрикнула, когда в дальнем конце площади показался полицейский автомобиль, и Люсьен затащил ее за одну из колонн, поддерживавших галерею. Он прижал девушку к холодному камню, обняв за спину, чтобы уберечь ее шелковую кофточку от соприкосновения с шероховатой поверхностью, их прерывистое дыхание смешалось, и Вероника почувствовала возле своей груди сильное биение его сердца. Страх и восторг боролись внутри нее, пока она пыталась взять себя в руки.

— Отойди, — хрипло прошептала она, — я слышу, что…

Люк пробормотал что-то на французском, или на английском, или на каком-то другом языке — это теперь не имело значения, потому что он уже целовал ее и все окружающее перестало для нее существовать: она ощущала лишь пьянящий вкус его губ, легкий аромат его одеколона и крепкие руки, прижимавшие ее к мощной груди.

Огонь вспыхнул в крови Вероники, когда Люсьен нежно прикусил ее нижнюю губу и проник языком в рот. Он прижался к ней бедрами, будто зажав в тиски между собой и холодным камнем. Это было дикое, опустошающее, страстное ощущение — совсем не похожее на те шутливые поцелуи во время фейерверка… и совсем не похожие на те поцелуи, которые когда-то были в ее жизни!

Вероника почувствовала, что теряет голову: она изогнулась в его объятиях, вцепившись ногтями в плотную джинсовую ткань, обтягивавшую ягодицы Люсьена, заставляя его содрогаться и со стоном произносить ее имя и еще глубже проникать языком в ее рот. Вскрик двух голосов эхом разнесся по колоннаде и вернул их обоих к реальности, но лишь для того, чтобы они осознали остроту их желания.