Под небом Италии

— Мне очень жаль, Толбот. — Она не смотрела на него, боясь, что он увидит, как сияют ее глаза.

— Чепуха! Вовсе тебе не жаль. — Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, конечно, — произнесла она тихо. — О, Толбот, я собиралась уехать, потому что не могла оставаться здесь и думать, что ты… не хочешь меня.

— Идиотка! Да я приблизиться к тебе не мог. Каждый раз, когда я думал, что мне удалось разрушить барьер между нами, ты снова возводила его. В тот день в Губбио…

— На Празднике свечей, — прошептала она.

— Все шло прекрасно, пока не появился Роберт.

— И Клео? — поддела она его.

— Клео может сама о себе позаботиться. Она крепче, чем ты, Тони. Она испортила работу, которую ты проделала с теми вазами, а я обвинил тебя за нерадивость. Потом она насплетничала газетчикам. — Он поцеловал один за одним кончики ее пальцев. — Ты простишь меня?

— Полагаю, теперь я не еду в Неаполь, — произнесла она задумчиво.

— Только не без меня, — пригрозил Толбот.

— Мне нужно сказать Филиппу… и, конечно, маме…

— Я все рассказал Филиппу перед его отъездом в Англию.

— Ты уже тогда хотел жениться на мне? Что он ответил?

— А что, по-твоему, он должен был ответить? «Продолжай». Что я и сделал. Он мне очень помог, твой крестный.

Они замолчали. После нескольких долгих поцелуев Антония спросила:

— А что с тоннелем? Он разрушен?

— Нисколько. На самом деле вы со Стефано спасли жизнь всем нам. Мы знали, что с другой стороны проделан еще один тоннель, по всей вероятности, грабителями. В некоторых местах он шел как раз над нашим тоннелем. Но мы и предположить не могли, что перемычка настолько тонкая. Она могла обвалиться в любую минуту. Но скоро мы все восстановим.

— А Стефано? Ты ведь не уволишь его, правда?

Толбот улыбнулся:

— При других обстоятельствах я, возможно, так бы и поступил, но он оказал мне неоценимую услугу.

— Не вини его. Скажем, он поддался соблазну… ради дружбы, не ради денег.

— Меня ты тоже соблазнила… и я не могу противостоять тебе. Так что Стефано прощен.

На следующий день Антония оправилась настолько, что смогла прогуляться с Толботом к «балкону» на площади, откуда открывался вид на долину.

— Я забыл тебе сказать, — признался Толбот, — твои рисунки поддельных этрусских украшений очень пригодились. Я передал информацию во флорентийский музей, и полиция обнаружила небольшую гончарную мастерскую недалеко от озера Тразимено, где группа художников ваяла керамические изделия и делала ювелирные украшения и сбывала их по очень недурной цене. Так что теперь благодаря тебе в музее меня считают ангелом.

— А рисунки гробницы, которую нашел тот же ангел? Бесполезны?

— Когда у нас будет время, я отведу тебя к директору здешнего музея. Твои рисунки сейчас у него, а когда придет время, они будут выставлены вместе с фотографиями как свидетельство того, как выглядит убранство еще одной жемчужины в короне Перуджи. Фамилия Друри, похоже, станет весьма уважаемой в здешних местах.

К ним присоединились Клео и Роберт.

— Надеемся, что не помешали, — произнесла Клео самым жеманным тоном, какой имелся в ее арсенале, — но мы пришли предупредить тебя, Толбот, что Антония еще не окрепла и нуждается в уходе. Смотри, чтобы она не простыла.

Толбот насмешливо поклонился ей:

— Ваши указания будут выполнены. Немедленно.

— Мы с Робертом идем прогуляться, — продолжала Клео. — Я сталась без машины благодаря твоим раскопкам…

— Посмотри, какой урон ты нанесла им!

— Это все, что тебя беспокоит. Роберт не захотел воспользоваться своим автомобилем, так что мы будем ковылять по брусчатке.

— Пойдем к Этрусским воротам, — предложил Роберт, и Клео взяла его под руку.

Глядя, как они удаляются, Антония задумчиво пробормотала:

— Этрусские ворота оказывают магическое влияние на молодых людей. Может, они подействуют и на Клео. Надеюсь, так и будет, ради Роберта.

— Этрусские ворота стали моей погибелью в первый вечер нашего знакомства. — Толбот обнял Антонию за плечи. — Мне не нужно было к ним приближаться…

— Но я рада, что ты все же приблизился, — прошептала счастливая Антония.