Солнце для любимой

Он взял ее руку, поцеловал ее и сказал:

— Не думай об этом сейчас. Тебе надо заснуть.

Он встал, быстро взглянул ей в лицо и вышел из палаты.

Когда Стефи проснулась на следующее утро, то некоторое время не могла понять, где находиться. Она огляделась и обнаружила у стены вторую кровать. На ней Стефи с удивлением увидела Клайва. Тот был одет и лежал на спине поверх одеяла, подложив руки под голову и глядя в потолок. Он не спал, но не заметил, что Стефани проснулась, и продолжал неподвижно лежать и смотреть вверх. В его лице была такая тоска и безнадежность, что у Стефи сжалось сердце.

Все, что было вчера, вдруг почему-то показалось ей совсем неважным, совсем не стоившим волнения. Важно было одно. Он переживал за нее, он остался с ней, хотя в этом и не было необходимости. А сейчас у него было такое лицо, как будто он теряет что-то самое дорогое в жизни. Стефани не выдержала. Она осторожно села, опираясь на подушки, и тихо позвала:

— Клайв!

Он резко повернул голову и поднялся.

— Что случилось? — В голосе было все то же ужасное беспокойство, что и вчера.

— Ничего, — почти испугалась Стефи. — Я просто увидела, что ты не спишь.

— А, — сказал он немного спокойнее. — Как ты?

— Спасибо, мне гораздо лучше. Кажется, у меня ничего не болит. Схваток больше не было.

— Да, ты спокойно спала, — отозвался Клайв, — ни разу не застонала и даже не повернулась.

— Ты что, не спал всю ночь? — спросила она недоуменно.

— Да, — коротко ответил он.

Стефи задумалась. Она не могла не поверить его словам. Было очевидно, что он очень переживал за нее. Или только за ребенка?

— Стефани, — сказал Стэнворд, подходя и садясь в кресло около кровати. — Я всю ночь думал о нас с тобой. Мне очень неприятно то, что ты узнала о Шэрон таким образом. Я бы сам рассказал тебе. Мне ужасно стыдно за свое поведение, за то, что я так с тобой вчера разговаривал. Прости меня, если можешь, — прибавил он с искренним раскаянием в голосе.

— Клайв, это я была виновата, — тихо сказала Стефи, — я вела себя невыносимо. Я не знаю, какой бес в меня вселился.

Он поднял на нее потеплевшие глаза.

— Понимаешь, когда ты сбежала тогда, пять лет назад, я не знал, где ты и что с тобой. Я поддерживал отношения с твоей матерью, но она наотрез отказывалась сообщить мне твой адрес. Правда, несколько раз она по моей просьбе зачитывала мне куски из твоих писем. Потом она умерла, и я уже боялся, что никогда больше не увижу тебя. Однажды, это было через год после смерти Джессики, ко мне в гости зашла Шэрон. Мне было очень скверно, ей тоже. У нее недавно умер муж. Я сам не понимаю, как это случилось. Нас с ней объединила тоска. Я пожалел об этом на следующее же утро. А через два дня я получил письмо от адвоката твоей матери. В нем сообщался твой адрес. Джессика, оказывается, завещала своему адвокату послать мне твой адрес через год после своей смерти. Ведь, как я понимаю, ты всегда сообщала ему о смене места жительства, если не считать последнего раза.

— Да, — недоуменно ответила Стефани. — Мама однажды взяла с меня такое обещание. Это было незадолго до того, как она умерла. Но подожди. — Она пыталась собраться с мыслями. — Я думала, что мама умерла неожиданно. Разве у нее был не сердечный приступ? Мне так сказала тетя Кристина. Она знала мой адрес и написала мне в Бандаберг.

— У Джессики был рак, видимо, она просто не хотела тебе говорить.

— О, Господи, — прошептала девушка, — она боялась, что я вернусь, если буду знать, что она при смерти. Но почему она завещала послать тебе мой адрес, если она не доверяла тебе?

— Наверное, подумала, что кто-то должен о тебе заботиться. Я сам был удивлен, но таково было ее предсмертное желание. Я тогда хотел немедленно тебе написать, но что-то меня удержало. Честно говоря, я не совсем тебе доверял после твоего побега, считал, что вы могли быть в сговоре с отцом. А потом подвернулась эта встреча с китайцами, и я понял, что ждать больше не могу. Мне нужно было тебя увидеть, посмотреть тебе в глаза. В общем, я чуть не сорвал переговоры, но настоял, что они будут проходить в Бандаберге. Вот так я оказался в Австралии. Кстати, ведь это Джоанна мне сказала, что тебя надо искать в ювелирном магазине Люка О'Рейли. Она сразу поняла, что ты для меня значишь, когда я с утра пораньше заявился к ней с вопросами о тебе.

Стефи задумалась. Поток информации обрушился на нее как проливной дождь. Ее мучила мысль об одинокой маминой смерти, вопрос о том, почему мама все-таки решила, что Клайву можно доверять, и многое другое. Но гораздо больше ее сейчас волновала ее собственная судьба. Клайв, видимо, понял это. Он пересел к ней на кровать, взял ее за руку и проговорил с нескрываемым волнением:

— Стефани, если бы ты знала, как я испугался, что мы можем потерять ребенка. Я так отчаянно хочу этого ребенка, потому что он твой, потому что это часть тебя. И еще потому, что, если ты бросишь меня, у меня больше никогда не будет детей.

Девушка подняла голову и посмотрела на него. Резкие и властные черты его лица были искажены сейчас внутренним страданием.

— Почему? — выдохнула она еле слышно, чувствуя, как мурашки побежали по ее телу.

Он вдруг нагнулся и прижался лбом к ее плечу. Она почувствовала, как он дрожит, а потом услышала его сбивчивый голос:

— Если это все-таки случится, пожалуйста, не уезжай! Останься со мной.

Стефи просто онемела. Что-то оттаяло в ее душе от этого осторожного, робкого прикосновения, от этих еле слышных слов, говорящих ей, что он совсем не такой надменный и неприступный, как кажется. Она поняла, что сейчас заплачет от переполняющей ее нежности и жалости к этому сильному человеку, так неловко прижавшемуся сейчас к ее плечу. Не смея вздохнуть, она просто подняла руку и погладила его по голове.

Неожиданно открылась дверь и на пороге показалась сиделка. Клайв вздрогнул и резко встал.

— А, вы уже проснулись! Вот и отлично, — произнесла женщина бодрым голосом. — Нам с мисс Уильямс нужно выполнить кое-какие процедуры.

Имелись в виду уколы и перемена белья. Стефани тяжело вздохнула и посмотрела вслед Клайву.

Потом ее посетила врач, повторившая, что критический момент позади, но придется пробыть в клинике еще неделю. После принесли завтрак. Стефи с трудом заставила себя съесть булочку и выпить апельсиновый сок. Ее мысли были сейчас за дверью, где ждал Клайв. Она вспоминала недавнюю сцену, и сердце ее вновь и вновь сжималось от бесконечной нежности.

Стефи опять невольно сравнила его со своим отчимом. Из маминых писем она прекрасно знала историю их совместной жизни, знала о том, что отчим талантливо притворялся заботливым и отзывчивым, чтобы добиться расположения Джессики. Но представить себе Роджера Уильямса таким уязвимым и беззащитным, каким она только что видела Клайва Стэнворда, Стефи была просто не в состоянии. Если Клайв сейчас играл, в таком случае он действительно был самим дьяволом.

Стефи почувствовала, что ей необходимо сию же минуту увидеть его лицо. Она наконец отдала себе отчет, что больше всего на свете хочет ему поверить. Пусть это будет означать, что она была не права, что она вела себя чудовищно глупо и несправедливо по отношению к нему. Сейчас было важно одно. Она поняла, что от этого доверия зависит не только ее счастье, но и жизнь ее будущего ребенка.

Наконец Клайв показался на пороге. В его руках был огромный букет чайных роз. Они были великолепны, но девушка почти не обратила на них внимания. Она смотрела в его глаза. Теперь в них были надежда и ожидание.

Он подошел, положил цветы к Стефи на постель, нагнулся и поцеловал ее в макушку.

— Спасибо, Клайв, — сказала Стефи, по прежнему глядя в его удивительные серые глаза. — Очень красивые цветы, но стоило ли так беспокоиться?

— Очень даже стоило! — ответил Клайв, вставая на колени. — Стефани Уильямс! — произнес он торжественно. — Согласны ли вы стать моей женой?

Девушка не отрывала взгляда от его лица и молчала.