Научи меня летать

Но в домашних условиях в нем появилось что-то новое, пока не уловимое, но притягивающее к себе. Может быть, что-то семейное? Из тайников души? Первичная тяга к созданию домашнего очага? Пора готовить гнездо для аистов?

Ее размышления были прерваны появлением отца.

— Дженифер, я никак не могу найти пилу. Хочу заняться обрезкой ветвей на дереве перед домом. Где она запрятана?

— Она должна быть на полке в подвале, вместе с остальным хозяйственным инструментом.

— Боже мой, что за наказание. Это еще хуже, чем резать овощи, по возможным последствиям, — раздраженно заявила Шейла. — Сейчас он, не дай бог, еще себя поранит, порежет руку или упадет с дерева.

— Вы не будете возражать, если я ему помогу? — вежливо вмешался в разговор Стивен.

— Прекрасная идея. Да благословит вас господь, молодой человек, за спасение бренного тела моего мужа. Только и сами будьте поаккуратнее. Не хватало еще, чтобы такой прекрасный гость пострадал.

— Не беспокойтесь, я ловкий. Мастер на все руки, — на ходу польстил себе Стивен, исчезая за дверью.

— Да тебе просто повезло, — заметила мать. — С таким парнем ты не пропадешь. Прекрасный человек, воспитанный, добросердечный, отзывчивый и работящий. Одни достоинства.

— Что-то я этого не заметила за время общения с ним на работе.

— Это от предвзятости. К тому же он очень энергичный, интеллигентный, умелый и предприимчивый. Тоже будешь это отрицать? Или оспаривать по пунктам?

— Нет. Тебя все равно не переубедить.

— И не надо. К тому же он — хранитель. Прирожденный хранитель семьи и домашнего очага.

— Каким же образом ты смогла в нем все это рассмотреть? По каким критериям? По собственному опыту? Из совместной жизни с отцом? Ну, и какие качества для этого нужны? Для совместной жизни людей с сильной волей и сильным разумом?

— Во-первых, умение пойти на компромисс и не придавать значения житейским мелочам. Во-вторых, не подавлять индивидуальность друг друга и уважать право на самостоятельные поступки и решения. Пытаться понять логику мышления и мотивы поступков другого человека. В-третьих, нужна гибкость и умение адаптироваться, приспособиться…

— Извини, что перебиваю. Я просто не могу понять, как вообще можно сохранить хорошие отношения друг с другом на протяжении сорока лет? Это трудно, слишком трудно. Почти невозможно.

— А никто и не говорит, что легко. За это надо бороться. Ежедневно. Это тяжелый труд, требующий ежедневных усилий и нечеловеческого терпения.

— Работать?

— Да, именно работать. Вместе. Как члены экипажа, от действий которых зависит спасение корабля. Сами по себе хорошие отношения не появятся. Я думаю, тебе такое сопоставление будет понятно. И никогда не доводи дело до серьезного конфликта. Учись договариваться. Вся жизнь состоит из компромиссов. Надо уметь не только брать, но и давать.

— Звучит разумно и вдохновляюще, как в любовном романе. — Дженифер выглянула в окно и залюбовалась атлетической фигурой Стивена, который в это время махал топором. Блестевшие от пота мышцы перекатывались и переливались в лучах уходящего за горизонт светила. Она опять повернулась к матери. — Единственное, что меня утешает, это то, что я не планирую выйти замуж. По крайней мере, в обозримом будущем. Так что мне не придется трудиться над этим.

— Поживем, увидим. Но я бы не зарекалась.

Именно в этот момент Дженифер поняла, что вся ее напускная бравада ничего не стоит перед натиском реальной жизни. Все как раз наоборот. В последнее время она все чаще думает о том, как построить свою жизнь, если в ней постоянно будет присутствовать этот высокий мускулистый мужчина. С которым придется ежедневно делить не только постель. Может быть, тоже целых сорок лет подряд. Просто ужас. У нее даже прихватило сердце, когда она прикинула, как это долго.

Они общались всего три месяца, и сколько всего пережито. И хорошего, и плохого. А тут десятки лет впереди, и все время с одним и тем же человеком, с его приятными и неприятными привычками, с его собственными амбициями, планами, требованиями и подходами к решению проблем. И бесконечная необходимость постоянно согласовывать свои решения. Она уже заранее почувствовала себя пожизненно усталой.

Но, с другой стороны, выбор невелик. Главное — осознание того, что без этого человека она уже не представляет свою жизнь. Так что, наверное, придется смириться с мыслью о необходимости тяжкого пожизненного труда по налаживанию и сохранению нормальных двусторонних отношений.

Дженифер не заметила, как в процессе размышлений машинально опустилась в кресло и закрыла глаза. И, видимо, настолько ушла в свои раздумья, что перестала воспринимать окружающее. В том числе и речь матери. Наверное, она пропустила несколько вопросов, что было воспринято Шейлой как признак нездоровья.

Внезапно она почувствовала, как ее трясут за плечо, и увидела склонившуюся над ней мать.

— Тебе что, плохо? Дженифер, что случилось? Ты вдруг так побледнела. Я подумала, что ты теряешь сознание. Тебя не тошнит случайно в последнее время? — подозрительно посмотрела она на свою слишком взрослую дочь, а затем машинально глянула в окно, на работающего Стивена.

— Мама, не надо придумывать. У тебя бурная фантазия. Иногда немного прихватывает сердце от переутомления. Но это бывает не часто. И с твоим предполагаемым диагнозом мое состояние не имеет ничего общего.

— И ничего общего с твоим гостем?

— Здесь все не так просто. — Она вдруг почувствовала, что ей надо перед кем-то исповедаться. Поделиться наболевшим. Посоветоваться. И лучшего слушателя и советчика, чем собственная мать, ей не найти. Само провидение прислало ей такую возможность. — Понимаешь, я просто ужасно себя чувствую. Со мной такое впервые. И я не знаю, что делать.

— Начни с главного. Насколько у вас это серьезно?

— Достаточно серьезно. Мы в близких отношениях с самого начала нашего знакомства. Уже три месяца. И я чувствую, что не могу без него жить. Хотя он, может быть, не всегда заслуживает такого отношения. Но я ничего не могу с собой поделать. Я пыталась расстаться с ним, но не получилось.

— Ну так скажи ему об этом. Он к тебе тоже неравнодушен, насколько я поняла. По крайней мере, не мешай ему сделать тебе предложение. Я так давно мечтала обзавестись зятем.

— Мама, ты не дослушала. Я не могу продолжать наши отношения в таком виде. По различным причинам. И служебным, и личным.

— Назови хотя бы одну.

От входных дверей вдруг прозвучал голос Стивена:

— Действительно. Почему бы не назвать? — На его лице было какое-то странное, трудноуловимое выражение.

У Дженифер сердце ушло в пятки. В голове вереницей побежали мрачные мысли. Черт побери, опять серьезный прокол. Положительно, ей сегодня не везет. Интересно, как много он слышал?

— Я думала, ты занимаешься обработкой дерева.

— Занимался. Пока не почувствовал, что можно заняться чем-то более интересным.

— Например, подслушиванием под дверью, — съязвила Дженифер, постепенно приходя в себя.

— Ну, скажем, я сделал это не специально. Случайно услышал. В доме прекрасная акустика, и я просто не стал затыкать уши. Да и вообще, это обычный способ получения информации в бытовых условиях, ничего криминального. Причем добытая информация оказалась весьма интересной и полезной. Я оказался прав в своих предположениях.

Дженифер вскочила и, пытаясь скрыть замешательство, развернула бурную хозяйственную деятельность, суетливо хватаясь за разные кухонные принадлежности. Миссис Локсли с любопытством наблюдала за ней, пытаясь спрогнозировать, как дочь будет выпутываться из этой ситуации.

— Мы просто обсуждали наши дела, которые тебя не касаются.

— С каких это пор обсуждение моей собственной личности меня не касается?

Она тяжело сглотнула. В голове был полный вакуум. Ничего спасительного никак не приходило в голову.

— И что, ты почти все слышал?

— Не почти, а все. Все, до единого слова. У меня хороший слух и хорошая память. У меня прекрасные медико-биологические показатели, ты же знаешь. Так что не сомневайся. Информация полностью дошла по потребителя и в настоящее время тщательно анализируется.