Реальная виртуальность (СИ)

- Ты заебал, неужели сам не понимаешь, насколько жалок? – Понимаю, что не следует говорить то, что хочется. Но я больше не могу сдерживаться.

Я устал скрывать все свои чувства и эмоции, устал носить какие-то маски и говорить о том, что мне никто не нужен. Я ведь тоже хочу быть любимым! Да. Но я чувствую, как теряю эту самую любовь.

Когда-то у меня были отец и Витя. Но теперь у меня нет даже их. И Марк… Он может только ныть и ничего не делать, ему так удобнее. И это меня бесит, потому что в интернете он не такой. Мне с ним весело в этих грёбаных социальных сетях. А сейчас… он меня бесит, как обычно.

- Пошёл на хуй! – парень поднимается с кровати и направляется к выходу.

- Вали, да, - киваю ему. - Самое простое решение - сбежать. Только так и можешь. Настоящий мужик!

- Истеричка, - последовало в ответ. - Знаешь, почему ты всегда один? Потому что строишь из себя принцессу и мечтаешь о принце. Но вокруг обычные люди, и им не очень нравится, что ты трахаешь их мозги. Пока, Нил. Не забудь завтра макет. Насчёт доклада не парься, мы с ребятами распределим текст на три части. Спокойной ночи.

- Уёбок! – крикнул я, заваливаясь на кровать.

М-да, наверное, нормального общения с этим человеком у нас не получится. Да и надо ли мне?

Тяжело вздохнув, я разделся и залез под одеяло. Нил, забей на всё, тебе ведь никто не нужен. Абсолютно.

Даниил

Громкий стук в дверь и включённый в комнате свет вывели меня из полудрёмы, заставляя вылезти из-под одеяла и недовольно сощуриться, глядя на вошедшего отца.

- К тебе можно? – осторожно спросил папа.

- Ты уже зашёл, - фыркнул я, недовольно глядя на него. - Чего надо в шестом часу утра?

- Зачем Марка выгнал так поздно ночью? – хмуро спросил он.

- Что? Бля, я по-твоему потрахаться с ним должен был? – я с недоумением посмотрел на отца. – Чего тебе вообще надо?

- Я поговорить пришёл, - решительно ответил тот, усаживаясь на мою кровать.

- В пять утра?

- Сын, что с тобой происходит? Что происходит со всеми нами? – тихо-тихо спросил отец, взяв меня за руку и посмотрев в глаза.

Я нервно сглотнул. Это было так непривычно для меня. Так странно и так страшно. Он ведь давно не разговаривал со мной нормально. Без упрёков и претензий. Он давно не держал меня за руку и не смотрел мне в глаза.

Мне нужно сейчас просто сказать, что я его люблю, признаться, что ревную и боюсь потерять. Всего-то. И всё обязательно будет хорошо. У меня нет никого дороже Витьки и отца, и я знаю, что они тоже меня безумно любят.

- О чём нам говорить? О твоей шлюхе? – Это говорю не я, а монстр внутри меня. Жалкий и обидчивый мальчишка, избалованный и превратившийся в истеричку. Хотя… может быть, таковым я и являюсь?

- Ты опять начинаешь? – хмурится отец. – Я люблю Вику, поэтому не смей… Просто не смей о ней так говорить!

- А то что?

- Даниил… слушай, - он вздыхает и пытается меня обнять, но я морщусь и отворачиваюсь, - я ведь тебя люблю. Всегда любил и буду любить. Ты это знаешь. Просто я не думал, что тебе нужно напоминать об этом. Не думал, что ты у меня ещё такой ребёнок, не думал, что ты будешь делать больно людям, которых любишь лишь потому, что сам не можешь признаться в привязанности к этим людям.

- Прекрати, а? - зло прерываю я. - Хватит уже меня лечить. Я хочу спать.

- Ты просто невыносимый, я устал от тебя, - обречённо выдаёт отец и, резко поднявшись со своего места, выходит из комнаты, оставив меня одного. Как обычно…

***

Обессиленно падаю обратно на кровать, ощущая, как слёзы непроизвольно катятся из глаз. Шмыгаю носом. Я плачу? Так странно и глупо. Последний раз я ревел, когда хоронили маму. Я тогда даже сознание потерял, стоя у её гроба и понимая, что никогда больше не увижу её, что она мне не улыбнётся и не скажет, что любит меня, что никогда больше она не сводит нас с Витькой в парк развлечений, что не купит мне любимое шоколадное мороженое. Последнее, что осталось от мамы – это ненависть к Новому Году и чёткое ощущение того, что меня бросили.

Она ушла, ничего не объяснив никому. Папа сам до конца не понял, что побудило маму к самоубийству. Ведь всё было хорошо. Или, может быть, мы не заглядывали глубже? Не видели того, что творилось у неё в душе? Может быть, она просто устала от своей жизни? Устала от нас?

Мне больно думать об этом, потому что я так и не смогу найти ответа на свой главный вопрос. Именно поэтому я злюсь на отца и на брата. Я боюсь, что они оставят меня. Боюсь, что у них появится кто-то ближе и лучше, чем я. Это, конечно, меня не оправдывает, но мне просто страшно…

***

Звон будильника не застал меня врасплох, а лишь отметил тот факт, что мне так и не удалось заснуть. Остаток ночи я просто провалялся в кровати, глядя в потолок и злясь на самого себя. Отлично, теперь буду ходить с синяками под глазами, злой и не выспавшийся.

Я чувствовал себя разбитым и опустошённым, но не только из-за бессонной ночи. Вернее, совсем не поэтому. Я долго думал о своей семье, о людях, которых я когда-либо любил и о тех, кого я потерял по своей же глупости.

На самом деле, вспомнив все жизненные ситуации, мне пришлось сделать неутешительные выводы. Я всегда был с людьми, пока они мне не надоедали; мне неважно, что они чувствуют. Наплевать на отца, который просто устал быть один, наплевать на Витьку, для которого я должен быть примером и защитой, а не истеричным братом-геем. Я забил себе в голову, что меня любила только мама и что я никому больше не нужен. Но что я сделал для того, чтобы меня любили? Только истерил и ныл. Рядом со мной никто не мог долго находиться, я не понимаю даже, как Саша меня терпел столько времени. Он говорил, что любил меня, а я отвечал: «Я тоже». Не «я тебя люблю», а пустое «я тоже», которое для меня совершенно ничего не значило. Я хотел, чтобы рядом со мной были любимые и родные для меня люди, но я сам их отталкивал. Всегда.

Всё-таки омерзительно осознавать, что причиной твоих неудач являешься ты сам. Никто больше. Ты смотришь в зеркало и видишь там врага, но упорно стараешься ненавидеть остальных, считая, что дерьмо они, а не ты. Так ведь легче и проще. Зачем обвинять себя, если виноваты другие? По такому принципу жить всегда проще, иногда даже чувствуешь себя счастливым. Но потом просто случается какая-то глупость и ты ломаешься. Устаёшь, ощущая, что тоже не железный, что хочешь быть счастливым и любимым. Но ты сам уже всё разрушил.

Стук в дверь выводит меня из своих мыслей.

- Ты проснулся? – В комнату заходит Вика. Она, как обычно, великолепно выглядит и глупо улыбается.

И как бы я не старался контролировать свою ненависть, но она меня бесит. Бесит даже не потому, что она стерва и шлюха, а потому что она рядом с папой. Потому что ещё больше отдаляет меня от моей семьи.

Я морщусь от своих собственных мыслей. Маленький, избалованный пиздюк. Ты жалок, Даня. Слишком жалок. Ты в детстве ревновал родителей к Витьке, а теперь ревнуешь папу к Вике. Это ведь смешно. Просто смешно.

- Как видишь, - киваю я. - Чего у нас на завтрак?

- На завтрак? – она с недоумением смотрит на меня. – Вообще яичницу мальчики просили, но ты разве будешь есть мою стряпню?

- Я не жру такое жирное дерьмо, - морщусь я. - Но я бы с тобой хлопьев похавал что ли, вкусная штука.