Только не в восемь, дорогой

Барри обняла Майкла за шею обеими руками, притянула к себе и поцеловала в заросшую щетиной щеку.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты веришь в «Снова до свиданья».

– Я с самого начала говорил тебе, что верю в него, точно так же, как верю в нас с тобой.

Барри глубоко вздохнула и негромко произнесла:

– На днях ты что-то в этом роде говорил по телефону. Ты это имеешь в виду?

Майкл задорно улыбнулся:

– А ты что имеешь в виду?

– Не притворяйся, ты прекрасно знаешь.

– Я думаю, ты должна все назвать своими именами, потому что не верила мне. Так что же я говорил тебе по телефону?

– Иди ты к черту, Майкл Комптон! Так можно убить в этом всю романтику.

– В чем – в этом? – с невинным видом поинтересовался он.

– В твоем чертовом предложении. Ты просил меня выйти за тебя замуж.

– Я просил? Ну, я определенно был не в себе.

– И сейчас ты тоже не в себе?

– Нет.

– Ну так что?

– О'кей, – сдался он наконец, обнял ладонью ее подбородок, поднял ее голову и заглянул в карие глаза. – Я люблю тебя, Барри Макдоналд. Ты выйдешь за меня?

Она вздохнула и удовлетворенно улыбнулась.

– Да, – пообещала она. – При одном условии.

У Майкла поднялись брови.

– Боже мой, неужели мы будем обсуждать брачный контракт?

– Что-то вроде того.

– Пригласим адвоката?

– Да нет, я думаю, что сама смогу защитить свои интересы.

– Ну, и какое же это условие?

– Что ты никогда, никогда не скажешь: «Снова до свиданья».

Он улыбнулся ей.

– Будет очень трудно по утрам уходить на работу.

– А ты не уходи, – шаловливо предложила она, и ее пальцы пустились в путешествие по внутренней стороне его бедра – от колена и вверх. – У нас и так много дел.

– Мы будем бедными.

– Мы будем счастливыми.

– Мы надоедим друг другу.

Она посмотрела на него искоса и стала с еще большим азартом ласкать его.

– Да, в самом деле?

Он застонал от удовольствия:

– Забудь о том, что я сказал.

– Это обещание? Ты никогда больше не уедешь от меня?

– Никогда! – торжественно поклялся он и жадно прильнул к ее губам.

Его язык пощекотал ей губы, потом проник внутрь, чтобы испробовать медовой сладости. На этот раз застонала Барри, таявшая в его объятиях. Но когда его пальцы стали гладить ее плечи, набухшие соски и уже вздымающийся живот, она не удержалась и строго, с упреком заметила:

– Майкл, еще только восемь часов! Тебе не кажется, что в детское время подобные сцены недопустимы?

– Ты прекрасно знаешь, как ты на меня действуешь в любое время дня, – возразил он. – Кроме того, мы не на телевидении.

– Слава тебе, Господи, – ответила Барри и снова прижалась к нему.

– Слава тебе, Господи, – подхватил он.