Туман на болотах

— Я хочу извиниться, Брет. Хочу попросить у вас прошения за все, что наговорила вчера в машине. И за мое ужасное поведение. Хочу поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали... а сделали вы так много! — Я водила босой ногой по замысловатому рисунку ковра. — Вы... вы правильно поступили, заставив меня сесть за руль.

— Я знаю, Трейси. Иногда приходится быть жестоким, чтобы проявить доброту.

— Вот и все, что я хотела сказать вам, Брет.

Я двинулась в сторону двери, но он протянул ко мне руки. Взяв мое лицо в ладони, он озабоченно стал рассматривать шрам на лбу.

— Как ужасно, Брет, — хриплым голосом произнесла я. — Он такой красный и уродливый.

— Он пройдет, Трейси. Заживет и пройдет. Все шрамы проходят. Знаю по своему опыту.

Он замолчал, и мне вдруг показалось, что он сейчас наклонит голову и поцелует мой шрам. Но его руки отпустили меня и снова спрятались в карманах.

— Спокойной ночи, Брет.

— Спокойной ночи, Трейси. Приятных снов.

Роберт при всех поцеловал меня на прощанье. Мы стояли в гостиной, благодарили друг друга и пожимали руки, как вдруг он обхватил меня за талию.

— До свидания, дорогая, — улыбнулся он.

Его поцелуй был скорее жестом отчаяния, и мне, увы, не удалось предотвратить его.

Все не без удивления воззрились на нас, потом тактично, по одному вышли на улицу.

— Оставь мне хотя бы свой номер телефона, — попросил он.

— У меня нет телефона.

— Но там, где ты живешь, наверняка есть?

— Да, но нам не разрешают звонить и даже отвечать на звонки.

Он отпустил меня.

— Я найду способ с тобой связаться. Я говорю это серьезно, Трейси.

Я сжала его руку и пошла к машине. Брет окинул меня ледяным взглядом.

— На этот раз я сижу впереди, мисс Джонс! — крикнул Колин. — Мне папа разрешил.

— Ничего не имею против, Колин, — ответила я, открывая заднюю дверцу и забираясь в машину. — Твое место рядом с твоим отцом.

Брет одарил меня еще одним взглядом, явившимся прямо из ледяного века, и я отвернулась, улыбаясь Вивьен и Роберту, которые стояли на тротуаре и махали нам рукой. Судя по всему, Роберту придется кое-что объяснить своей матери после нашего отъезда.

Обратно мы доехали без приключений. Пообедали в том же ресторане. Я всю дорогу сидела на заднем сиденье, и Брет ни разу не предложил мне сесть за руль, а мне очень хотелось повести машину, потому что страх мой окончательно прошел.

Подъехав к нашему городу Ноттингемпширу, Брет, к моему удивлению, миновал мой район и направился по дороге, ведущей к его дому. Я наклонилась вперед.

— Я же сказала, что не буду пить у вас чай, Брет. Я сама справлюсь...

— Я и не везу вас пить чай! Мы едем за моим проигрывателем. Роберт уверял меня, что вы хотите его одолжить у меня.

— О, — рассмеялась я, — это его идея, а не моя.

— Значит, у него были причины попросить меня об этом, так что я одолжу его вам.

— Но у меня нет пластинок.

— Их я тоже могу дать.

— Но, Брет, я не могу...

— Замолчите! — рявкнул он.

Я сдалась. Почему он все время одалживает мне вещи, вынуждая меня быть обязанной ему?.. Почему?

Мы свернули на подъездную дорожку к его дому, и они с Колином вышли из машины. Хотелось остаться, не выходить, но он велел мне идти в дом. Элейн нас встретила на пороге, а ее сын Кит так и заплясал вокруг Колина, но Колин молча оттолкнул его и убежал наверх в свою комнату.

Как обычно, Элейн вела себя спокойно и невозмутимо. В холе Брет спросил ее:

— Как ты, моя дорогая? Хорошо отдохнула?

Она окинула его взглядом своих голубых глаз и ответила, что смена обстановки пошла ей на пользу. В этот момент они больше напоминали двоих друзей, встретившихся после недолгой разлуки, нежели любовников, горящих от нетерпения броситься друг другу в объятия. Но может быть, так им больше нравится?.. В конце концов, оба уже были женаты. Вероятно, когда мужчина или женщина вступает во второй брак, выясняется, что вся страсть была израсходована на предыдущего супруга.

Элейн заметила мою рану.

— Трейси, дорогая, что с вами случилось?

Я с надеждой посмотрела на Брета.

— Она поссорилась с лобовым стеклом моей машины и сильно об него ударилась.

— Какая незадача! — заохала Элейн, осматривая мой лоб. — Болит?

— Сейчас уже не очень. Немного ноет по ночам.

Брет как-то странно посмотрел на меня, но я не могла сказать ему, какую боль испытываю по ночам.

— Я достану проигрыватель, — сказал Брет и направился к своему кабинету. — Заходите, Трейси.

Я последовала за ним и в нерешительности остановилась посреди комнаты.

— Ради всего святого, будьте как дома! Мне придется проверить его. Я не прикасался к нему уже несколько лет.

— Вы любите музыку, Брет?

— Любил. Наверное, и сейчас люблю. Просто мне не нравится слушать ее одному.

— Разве Элейн не нравится музыка?

— Нет, не нравится, — отрезал он.

Проигрыватель оказался большим и тяжелым, его корпус был обтянут красной кожей и выглядел так элегантно со своей черной ручкой и белой крышкой. Брет поставил проигрыватель на стол, объяснил, как он работает, и показал все кнопки управления.

— Потрясающе, Брет! — не могла я сдержаться.

— А теперь выбирайте! — кивнул он на стойку с пластинками.

Я по очереди доставала диски и выбрала несколько фортепианных концертов, с радостью обнаружив несколько пластинок с народной музыкой.

— Не думала, что вам нравится кантри.

Он подошел ко мне и взглянул на пластинку, которую я держала в руке.

— А почему? Вы считаете меня древним старцем? Может, я уже и не очень молод, но мне нравятся идеи, которые несут эти песни. Желание переделать мир и осчастливить человечество свойственно не только молодым, знаете ли. — Он улыбнулся впервые за этот день.

— Почему вы все время повторяете, что вы старый, Брет? Я так совсем не думаю.

Мне показалось, что на секунду он задержал дыхание, потом взял у меня из рук пластинку.

— Садитесь. Давайте послушаем.

Мы сели рядом, и от трогательных слов песни мне захотелось плакать. Я закрыла глаза. Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось и длилось.

Его рука легла на мою, и мое сердце забилось.

— Трейси?

Я подняла на него глаза.

— Вы так легко плачете.

Его лицо просветлело, он превратился в живого и теплого человека, и тогда я вдруг поняла, каким бы он был, если бы стал по-настоящему счастлив.

Музыка кончилась, он выключил проигрыватель и снова стал прежним. Открылась дверь, и вошла Элейн с подносом в руках, на котором стояли чашки и молоко.

— Какая ты догадливая, Элейн. Нальешь?

Я отказалась от еды, мы пили чай и разговаривали, и я решила, что пора оставить их наедине: в конце концов, они не виделись больше недели.

Брет отвез меня домой, донес до квартиры проигрыватель и махнул на прощанье рукой.

Едва за ним закрылась дверь, как тотчас появилась Дайна.

— Что тут у вас происходит? — В этот момент она увидела мое лицо. — Трейси! Господи Боже мой! Что ты с собой сделала?

Я рассказала. Она была моей лучшей подругой, и я поведала ей все, даже про Роберта, втайне надеясь успокоить ее по поводу наших отношений с Уэйном. Но она лишь сочувственно молчала.

— Так плохо выгляжу, Дайна? Я хочу сказать — очень заметно?

— Ну, заметно, Трейси. Но когда первое потрясение проходит, к этому как бы привыкаешь. Тебя это успокаивает?

— Немного. Ты встречалась с Уэйном? — как бы между прочим спросила я.

— Нет. А с какой стати мне с ним встречаться?

— Но, Дайна, я думала...

— Значит, ты ошибалась. Я не собираюсь быть просто еще одной девушкой в его послужном списке.

— Но, Дайна, откуда ты можешь знать?

— Послушай, это мое дело. Не беспокойся. Отдаю его тебе с горячим приветом.

Весь вечер я провела готовясь к школе и слушая пластинки Брета.

Я встретила его на следующее утро, когда вошла в школу.