Одной любви недостаточно

— Ушел из фирмы?

— Как-то, ведя грузовик, Мэт попал в аварию. Говорят, что более половины всех дорожных происшествий, в которые попадают английские водители в Европе, случается в пределах ста пятидесяти километров от Ла-Манша из-за весьма жестких графиков и плохого знания англичанами французских дорожных правил. Но в случае с Мэтом вина была не его. Он давно привык ездить по французским дорогам. Навстречу ему мчался какой-то сумасшедший курортник, который спешил на паром. У этого идиота в машине было трое детей, а он несся с бешеной скоростью. Мэт чуть было не врезался в эту машину. Она была гораздо меньше, чем его грузовик, и при столкновении мой сын остался бы невредим. Но можно было рискнуть и попытаться проскочить. Если за то время что вы у нас, уже успели узнать Мэта, вам не надо говорить, какое решение он принял.

— Пойти на безрассудный риск?

Это была единственная ложь, в которой Зу могла его обвинить. Ведь совсем недавно Мэт сказал ей: «Я могу пойти на самый странный, но рассчитанный риск, но никогда не пойду на риск безрассудный».

И все-таки на такой риск Мэт пошел — один-единственный раз.

— Он резко свернул в сторону и опрокинул грузовик. А потом провел полгода в больнице. Самое большое беспокойство вызывал его правый глаз.

— Этот легкий шрам через все веко и щеку?

— Да. Мэта оперировали выдающиеся хирурги. Потом ему прописали полный покой. Делая все для спасения глаза, сын чуть не упустил дела на фирме. Без него у Эдварда все развалилось. Был бы Мэт здоров, он работал бы не жалея сил. А Эдвард с его ленью и беспечностью не мог справиться с ситуацией. И тогда Мэт решил: если он и будет работать, чтобы выбраться из тупика, то только ради себя самого, а не ради кого-то, кто этого не заслуживает. Если считать обманом то, что Мэт предъявил Толботу ультиматум: либо принять его условия, либо они оба будут бездельничать в ожидании судебного исполнителя — тогда я согласна, сын обманул Толбота. Но все как раз наоборот. Эдвард был с самого начала связан с семейным бизнесом, поэтому Мэт считал, что обязан предоставить Тони работу и стабильный заработок. Мне кажется, внук по отношению к Мэту проявляет обыкновенную неблагодарность. Вместо того чтобы жаловаться на несправедливость, ему следовало бы начать с отправной точки и всего добиться самому, а не искать легких путей. Тони — мой единственный внук. Я его очень люблю, но закрывать глаза на его недостатки не могу. Вы задали мне вопрос, лгать вам я не хотела. Мое молчание могло бы вам показаться подтверждением правоты Тони. Я решила ознакомить вас только с фактами. Альтернативы у меня не было, вы согласны? Очень надеюсь, что жених не упал в ваших глазах слишком низко.

— Как ни странно, нет. Как бы там ни было, ваши слова помогли мне лучше понять его. Следовать примеру Мэта нелегко любому человеку. Тони никогда не сможет добиться того, чего добился Мэт, даже если доживет до ста лет. Он слишком многое унаследовал от своего отца. Возможно, Тони осознал это, когда был еще ребенком, и поэтому не стал даже пытаться достичь чего-то большего в жизни. Теперь мне все ясно. Ваш сын — прекрасный человек. Я преклоняюсь перед ним за то, чего он достиг, и за то, каким он сам себя сделал. Только Тони нельзя упрекать в том, что он не такой, как Мэт, он просто создан другим. Мэт, словно робот, упорно добивается всего, что ему нужно. В каком-то отношении это даже пугает.

— Вы полагаете, у сына нет никаких слабостей, он не способен на сильные чувства?

Что этим хочет сказать Хэндзл?

— Я не знаю, — ответила Зу.

— Подчас то, что мы собою представляем, не полностью зависит от нас самих. Мэт ничего не может изменить в своем характере, как и Тони. Будьте хоть немного снисходительнее и к Мэту тоже. Возможно, таким его сделала жизнь. Эта авария лишила его гораздо большего, чем вы можете себе представить. Блестящие хирурги спасли ему глаз, своим собственным упорством он спас фирму. Но, как оказалось, девушку, которую сын безмерно любил, он все-таки потерял.

— Да, я помню, вы мне говорили, что в его жизни была большая любовь. Эта девушка была красивой?

— Не могу вам сказать — я ее никогда не видела. По словам Мэта, она была красавицей. Но, возможно, красота эта была чисто внешней. Душа ее не могла быть по-настоящему красивой, раз она предала его. Я видела, как страдает Мэт, и у меня разрывалось сердце. Я умоляла сына написать ей хоть слово о том, что с ним произошло, но он сказал, что это бесполезно. Ее интересовали только его положение и деньги. Но тогда у него не было ни того, ни другого. Ему не хотелось, чтобы она видела его в таком состоянии. Мэт сказал, что встреча с ней принесет ему только новые мучения, хотя я просто себе не представляла, могут ли быть более тяжкие муки, чем те, которые испытал сын в то время. Как бы там ни было, Мэт эту девушку знал, а я — нет. Мне оставалось только поверить его словам.

— Вы ее совсем не знали? Даже... даже ее имени?

— Даже имени. Я не знала, где она живет. С тех пор я не раз задавала себе вопрос: если бы я знала, могла бы ослушаться Мэта и связаться с ней? Но я ничего не знала, поэтому мне было проще ничего не предпринимать для ее поисков. Это не значит, что я с ним безропотно согласилась. Я люблю все делать открыто и ему все высказала. Совсем недавно я подумала, правильно ли тогда поступила, пустив все на самотек. Мне следовало проявить настойчивость. Наверное, можно было убедить Мэта, мне самой связаться с той девушкой, поговорить, самой почувствовать ее отношение к сыну. Вдруг оказалось бы, что Мэт неверно о ней судит и она совсем другая? Именно это и мучает меня все последнее время. Когда человек кого-то любит, он, случается, не видит истины, это происходит и с мужчинами, и с женщинами.

Зу была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как внимательно и сосредоточенно смотрит на нее Хэндзл.

— Когда... когда все это с Мэтом случилось? Как давно он попал в аварию?

— Дайте вспомнить... Когда стареешь, время летит так быстро. Наверное, это было лет... — Хэндзл нахмурила брови и задумалась. — Да, точно, это случилось пять лет назад.

— Спасибо, Хэндзл, за вашу откровенность.

Зу понимала, что пробудила у матери Мэта волну любопытства. Его испытала и она сама, когда Хэндзл в первый раз заговорила о девушке Мэта.

— Спасибо вам, — повторила Зу. Она резко поднялась и вышла, чтобы поскорее остаться наедине со своими мыслями.

Почему она не спросила у Хэндзл сразу, как та об этом упомянула? Тогда Зу боялась усугубить переживания Хэндзл и в то же время с пониманием отнеслась к ее нежеланию касаться личных дел Мэта. А теперь столь дорогое время упущено...

Поднявшись к себе, Зу без устали ходила взад-вперед по комнате. Пять лет назад! Это она, Зу, была той самой девушкой, про которую Мэт так уверенно сказал: ее интересовали только его положение и его деньги. Мисс Форчн! Проклятая фамилия!

Как-то Мэт спросил, было бы другим ее отношение, если бы он не добился успеха. И Зу честно ответила «да». И тогда Мэт решил, что она любила его только из-за его денег. Он решил, что 3у такая же, как его зять и племянник, да и Нерисса тоже, что и она ищет, где бы что-нибудь урвать. Картина, которую теперь так четко видела перед собой Зу, была страшной. Даже если бы Мэт пожертвовал для них последней каплей крови, эти люди все равно были бы недовольны. Конечно, Эдварда Толбота уже нет в живых, но Нерисса и Тони стали еще злее и мстительнее. Вместо того чтобы гордиться тем, что Мэт их родственник, они лишь завидовали. Жаждали богатой жизни, но не желали надрываться ради нее. Им хотелось, чтобы работал кто-то другой. И Мэт решил, что и она, Зу, такая же. Когда она бойко ответила, что не могла бы относиться к нему так же, если бы он не преуспел в делах, Мэт укрепился в своем негативном мнении о ней. Стоит ли удивляться, что, имея таких родственников, он относился ко всем людям подозрительно и цинично. А Зу тогда имела в виду, что Мэт не был бы привлекательным человеком, не обладай он умом, сильной натурой, целеустремленностью. Именно эти качества помогли ему достичь таких высот и удержаться на них. И именно они привлекали ее, а не то, что они ему принесли!