Маскарад любви

– Вы беззастенчивый негодяй, – изрекла Дорис с глубоким убеждением. – Кстати, а кто эта самая Патриция? Девица из вашего гарема? Я удивлена, что вы не дали фонду имя «Милдред». – Сей комментарий заставил Брюса посмотреть на нее с удивлением.

– Нет, так звали мою мать. Она была чистой и честной женщиной, но всеми ее достоинствами супруг враз пожертвовал ради одной юной шлюхи. К сожалению, мама умерла раньше, чем смогла получить удовлетворение от того, что он остался у разбитого корыта. Впрочем, возможно, она и не получила бы никакого удовлетворения, потому что любила его, и такое зрелище скорее бы огорчило ее. Таким авантюристкам, как вы, этого не понять, – закончил он жестко и, демонстративно игнорируя ее попытку выразить протест против облыжного обвинения, схватив ее за руку, силой увлек в маленькую гостиную, плотно закрыв за ними дверь.

– Ну вот, теперь продолжайте ваш замечательный по глубине анализ темных сторон моего характера, – издевательским тоном предложил Брюс, внимательно наблюдая, как Дорис растирает вмятины, оставленные на ее нежном запястье его железными пальцами.

– Вы сделали мне больно, – чуть не хныча пожаловалась она, чувствуя себя крайне неловко после разъяснения происхождения названия фонда. Ей было жалко мать Брюса.

– За весь день мне было не на ком сорвать злость, а будучи бессердечным и черствым, я в этом постоянно нуждаюсь, – вежливо пояснил он. – Приходится поддерживать свою репутацию исключительно с помощью рукоприкладства.

– Я до глубины души потрясена вашим неповторимым юмором, – сказала Дорис насупившись. Она поняла, что все ее всплески не производят на Брюса никакого впечатления. Он реагировал на все ее колкости с темпераментом капустного листа. И все-таки она сочла нужным заявить: – Я между прочим зарплату получаю от фонда «Патриция».

– Могу вас только поздравить. Надеюсь, вам ее хватает?

Не найдя сразу, что ответить, она положила руки на бедра и ее короткая блузка вылезла из юбки, открыв несколько дюймов гладкой кремовой кожи. Взгляд Брюса немедленно притянуло к обнажившейся полоске тела, как магнитом.

– Можно подумать, что вы никогда не видели ничего подобного, – саркастически прокомментировала Дорис, но осеклась, когда он поднял глаза. В них было столько откровенного чувственного голода, неутоленной страсти… что она ощутила, как все ее тело охватила сладкая истома, и стала впадать в состояние, похожее на гипнотический транс.

– Нет, – после паузы изрек Брюс, – я, конечно, кое-что повидал на своем веку. – Его взгляд перебрался на то место в начале стройной шеи Дорис, где пульсировала тонкая синяя жилка. Она вздрогнула, как будто он коснулся ее рукой.

– Полагаю, вы прибыли сюда, чтобы, наконец, отблагодарить меня за все хорошее, что я для вас сделал. – На его губах появилась ироничная ухмылка.

– Отблагодарить? Вас? – Дорис взвизгнула почти в ультразвуковом диапазоне. – Я не стала бы работать на вас… даже… если бы…

– … Даже если бы от этого зависела ваша жизнь, – протянул он ей руку помощи. – Но вы на меня и не работаете…

– Э, нет! Не считайте меня идиоткой. В косвенной форме я работаю именно на вас, – возразила Дорис.

– Это не составляет тайны, дорогая, я имею в виду связь с фондом. Но вы зря воображаете, что кто-то плетет заговор вокруг вас. Я своей деятельности от людей не скрываю. Зачем бы мне это понадобилось.

Дорис не могла не признать, что его доводы звучат вполне убедительно. И ей стало неудобно за свои истерические вспышки. Она прикусила нижнюю губу, однако агрессивно выставила подбородок вперед.

– Если бы я знала… Я имею в виду, когда говорила, что мне от вас ничего не нужно… Не надо думать… – В этот миг она наткнулась на его взгляд, и ее щеки вспыхнули, – что я собиралась вам что-то предложить…

Но Брюс прервал ее.

– Неужели вы думаете, что я обеспечил вас стипендией с целью потребовать что-либо взамен? Моя дорогая, и вы, и я прекрасно знаем, что мне совершенно не надо прибегать к подкупу, чтобы уложить вас в постель!

Его откровенность, если не назвать это цинизмом, заставила ее опустить глаза. Как жаль, подумала Дорис, что я не в силах достойно возразить ему. С каким бы удовольствием я сделала бы это.

– Мне кажется, вы недооцениваете важность собственной работы, если считаете, что стипендия – только моя заслуга. Упоминая работу, я в данном случае не имею в виду вашу бурную деятельность в детском саду… Вы слишком дешево цените свой талант.

Его ехидный двусмысленный комментарий заставил Дорис вспыхнуть еще раз.

– Может быть, я зря трачу время на разговоры с вами, – раздраженно сказала она. – Что вы знаете о моей работе?

– Что я знаю? – задумчиво протянул он. – Знаю, что вы интеллектуальный сноб.

Да, приход сюда в подобном взвинченном состоянии был ее огромной ошибкой. Ей следовало бы внимательней проанализировать то, о чем писал Патрик в недочитанном ею письме, а потом уже выработать стратегический план действий.

– Думаю, моя работа не может интересовать вас, прежде всего потому, что я сама не интересую вас как личность.

Несколько мгновений Брюс изучающе смотрел на нее, а затем легко опустился в кресло, привычно вытянув перед собой длинные ноги.

– Вы наблюдательны, Дорис.

И тут он улыбнулся такой улыбкой, за которую даже зимой пчелы одарили бы его медом, если бы ему захотелось отведать этого лакомства. Брюс даже помолодел и стал похож на Пола.

– Между прочим, я навел кое-какие справки, – загадочно начал он.

– Обо мне? – От удивления глаза Дорис стали огромными, и она часто и нервно задышала.

– Вы не простая штучка, не правда ли? – продолжил Брюс. Он подтянул ноги к себе, поставил локти на колени, а голову положил на сплетенные пальцы. Брюс наблюдал за ней вроде бы не очень внимательно, но это больше не могло ввести ее в заблуждение. Его глаза фиксировали малейшее движение Дорис, а уши регистрировали тончайшие модуляции ее голоса. – Я пошел на этот шаг после того, как в последнем разговоре вы хитро упомянули о вашем интересе к браку – Но «забыли» сказать, что речь идет не об акте, узаконивающем ваше гражданское состояние, а о научно-исследовательском проекте. Признаюсь, вы здорово сбили меня с толку, не знаю только зачем. Не собирались же вы ввергнуть меня, таким образом, в искус, чтобы заставить отведать прелестей вашего грешного тела. Грешного, но прекрасного. Я имею в виду попытку поставить меня перед алтарем! – Губы его при этом скривились в осуждающую улыбку, и он констатировал: – Пожалуй, вы слишком здраво мыслите, чтобы решиться на такой примитивный шаг.

– Мне очень сложно следить за вашей интерпретацией моих действий, а также высказываний. Но факт остается фактом – я не хочу быть в долгу у вас. – Чем меньше он будет копаться в мотивации моих поступков, тем лучше, подумалось ей. – Кстати, Пол поведал мне кое-что о ваших брачных планах. – Дорис изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал непринужденно, но неприятная дрожь все же чувствовалась. По его реакции было непонятно, понял он это или нет.

– Ну и что же это за планы? – может быть, впервые за весь разговор серьезно спросил Брюс.

– Пол считает, что вы собираетесь жениться на Милдред. Постарайтесь его успокоить, объяснив, что это не вопрос сегодняшнего дня. – Хотя какого черта я даю ему советы? – одернула себя Дорис, но тут же нашла объяснение своего поведения: ради блага мальчика она могла бы сделать и не такое!

Темные брови Брюса поднялись, он изобразил легкое изумление, но Дорис с удивлением поняла, что на душе у него стало легче.

– Ваша забота о благе моего сына похвальна… если за этим не стоит нечто другое.

Господи, хоть бы рубашку накинул, думала она, чувствуя как бисеринки пота собираются у нее на лбу. Я догадываюсь, что ты страшный лицемер: в постель хочешь заманить меня, а жениться на другой. Тебе мало того, что ты внес в мою душу смуту, влез в личную жизнь. Теперь тебе необходимо повлиять и на мою карьеру! Мысленно обвиняя Брюса, Дорис распаляла свой гнев.