Путеводная звезда

— Ты рассуждаешь разумно, доченька. И лучше сразу выбросить этого человека из головы. О, звонит телефон. Извини.

Мэри вышла из дома и присоединилась к сыну и отцу на берегу океана. Два часа они провели вместе. Алекс носился по песку, лазил на скалы, швырял камни в воду, а дочь с отцом разговаривали. Когда они вернулись домой, Мэри заметила, что мать была в очень приподнятом настроении. Разогревая ужин внуку, она что-то напевала себе под нос и, искоса поглядывая на дочь, едва заметно улыбалась. Когда Алекс улегся спать, Лилиан сказала дочери, что они с отцом хотят прогуляться.

— Но у вас никогда не было привычки прогуливаться по вечерам, — удивилась Мэри.

— А вот теперь появилась, — с улыбкой ответила мать. — В холодильнике есть салат и пирог, покушай, что тебе захочется, а мы скоро вернемся.

Мэри не была голодна, поэтому она взяла книгу и вышла в сад почитать ее и заодно подышать свежим воздухом. Она не услышала звонок в наружную дверь, но вдруг почувствовала, что кто-то стоит в нескольких футах у нее за спиной. Обернувшись, она увидела... Кармело Аличени! Ее сердце екнуло. Кто ему сказал, что она здесь?

— Ты узнал, что я поехала к родителям, от Адриано?

— Нет.

— От Энноры?

— Эта леди устроила мне настоящую головомойку.

— И что же конкретно она сказала?

— Что я обращался с тобой мерзко и что ты правильно поступила, покинув меня.

— У меня не оставалось другого выбора.

— Она назвала меня дураком за то, что я сразу не признался тебе в своей любви.

— С какой стати ты должен говорить мне о любви, когда мы оба знаем, что никакой любви у тебя ко мне нет?

— Но это не так, Мэри, — тихо сказал Кармело. Выражение его лица было серьезным, как никогда.

Мэри не верила своим ушам. Помолчав, она пролепетала глухим голосом:

— Ты любишь меня? Конечно, это шутка?

— Я не шучу, Мэри. — Он покачал головой. — Я говорю это серьезно.

— И ты сказал об этом моей матери? Это ты звонил по телефону, когда я уходила на берег? И поэтому они с отцом отправились на прогулку? Черт возьми, Кармело, ты не должен был поступать так.

— Иногда я совершаю отчаянные поступки.

— А что сказала тебе мама о моих чувствах?

Она надеялась, что мать не выдала ее, не сказала ему о ее любви к нему. Мэри не верила до конца в признание Кармело. Если он действительно любил ее, почему не сказал ей об этом раньше? Почему надо было дожидаться того момента, когда она сбежит от него, и только тогда признаться в любви? Нет, он наверняка хотел использовать ее лишь в своих личных, эгоистических целях.

— Ничего не сказала, — ответил Кармело. — Но с чем она согласилась, так это с тем, что нам с тобой следует поговорить. — Он подошел к ней и уселся на стул напротив.

— Можешь говорить о чем угодно, но это ничего не изменит, — бросила она ему. — Слова погоды не делают. Ты думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? А ты не догадываешься, почему я сбежала от тебя?

— Интересно, чего же я от тебя добиваюсь?

— Постели и больше ничего, — отрезала Мэри. — И никаких обязательств со своей стороны. Только использовать мое тело и... мои услуги няни для сына. Разве я не права?

— Возможно.

— Ну вот. Я же знала, что была права! — воскликнула она.

— Вначале. — Мэри нахмурилась, и Кармело пояснил: — Да, я действительно сначала хотел тебя как партнершу. Но я не заметил сам, как голое сексуальное желание переросло в чувство любви. Забота, которую ты проявляла к Робертино и к своему сыну, пробудила во мне отцовские чувства, и я понял, что люблю тебя, хотя отчаянно пытался скрыть это.

— Из-за Лусинды?

Он кивнул и сказал:

— Я думаю, для меня настало время освобождения от прошлого.

Мэри буквально остолбенела при этих словах Кармело. Она не знала, можно ли верить ему, и он видел, что на ее лицо легла тень глубокого сомнения.

— Но это правда, Мэри.

— Как же ты выследил меня?

— Я случайно услышал, как Адриано сказал Энноре, куда ты уехала. По телефонному справочнику я отыскал номер твоих родителей и позвонил им домой... Я знаю, Мэри, что ты не любишь меня. Но мне кажется, я хотя бы нравлюсь тебе. — Его брови изогнулись вопросительной дугой. — Во всяком случае, ты не можешь отрицать, что между нами существует взаимное сексуальное притяжение. А это уже значит не мало.

Мэри неожиданно охватило глубокое волнение, и она не смогла сдержать наплыва охвативших ее чувств. Взяв его за руки, она произнесла:

— Да, Кармело, это значит не мало.

— Ты говоришь это серьезно?

— Да.

— Позволь мне обнять тебя. — Он встал и потянул ее за руки к себе.

Она кивнула, их взгляды встретились, и в течение минуты они не могли оторвать глаз друг от друга. Он нежно прижал ее к себе и прошептал:

— Мэри, я никогда не думал, что ты так прореагируешь на мои слова о нашем сексуальном притяжении. Я думал, ты отвернешься от меня и не захочешь продолжать разговор. И тогда мне пришлось бы начать ухаживать за тобой с самого начала.

— Я тоже не думала, что у нас возникнет такое взаимопонимание, — лукаво улыбнулась она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Ты даже не представляешь, как я хотела, мечтала, чтобы ты влюбился в меня, и как страдала от мысли, что с тобой этого никогда не случится. Я думала, ты никогда не забудешь Лусинду и никакая другая женщина не сможет заменить ее.

— Что ты этим хочешь сказать, Мэри? — Он затаил дыхание в ожидании ответа.

— А ты не догадываешься?

Он прикоснулся кончиками пальцев к ее подбородку, потом провел ладонью по ее щеке и с почти детской наивностью уставился в сияющую бездну ее голубых глаз. И неуверенно сказал:

— Мне кажется, ты тоже любишь меня.

На всякий случай он закрыл глаза, чтобы не видеть ее отрицательной реакции на его слова, и она почувствовала, как по всему его телу пробежала сладостная дрожь.

— Да, я люблю тебя, — прошептала Мэри.

Она услышала, как он сделал легкий выдох, заметила, как из него ушло напряжение, и они, как две затерявшиеся души, неожиданно встретившиеся посреди дикой пустоши, тотчас прильнули друг к другу и через теплоту физического контакта стали передавать друг другу то, что не могли передать слова.

Прошло немало минут, прежде чем она подняла голову, и он поцеловал ее. Но его поцелуй был таким осторожным, робким и нежным, будто он боялся напугать ее, сбить с толку и разрушить идиллию их забрезжившего счастья.

— Скажи мне, что это не сон, — прошептал он ей на ухо.

— Это не сон, Кармело, — услышал он ее приглушенный голос. — Должно быть, это мне приснилось что-то необыкновенное.

— О нет, Мэри! Я люблю тебя. Люблю очень сильно. И буду говорить тебе о своей любви каждый день до конца моей жизни. Если бы я признался тебе в своей любви раньше, мы не потеряли бы столько времени понапрасну! — сказал он ей, и их губы соединились в долгом и упоительном поцелуе.

Когда они наконец отпрянули друг от друга, ее охватила такая дрожь и слабость, что она готова была упасть и упала бы, не поддержи он ее своими сильными руками. Он прижал к себе все ее тело, и она почувствовала, как трепетно и мощно забилось его сердце. А в следующую минуту его темно-карие глаза, казалось, пронзили ее насквозь, и она услышала слова, которых ждала, может быть, вечность:

— Мэри, ты выйдешь за меня замуж?

Ей потребовалась всего лишь секунда, чтобы собраться с ответом:

— Да.

Сердце Кармело заколотилось от беспредельного счастья, а мысли закружились от безудержного восторга.

— Мэри, ты очаровала меня с того самого мгновения, как только впервые появилась в моем офисе, — сказал он. — Ты сразу сразила меня своей сексапильностью, жизнеутверждающей энергией. Пожалуйста, никогда не изменяйся. И я обещаю сделать тебя счастливейшей женщиной в мире.

— Но тебе действительно не мешает любить меня память о Лусинде? — Мэри чувствовала, что должна была задать этот вопрос.

Он кивнул и сказал: