Отвага и любовь

У Селесты будет ребенок. Но почему сестра сказала об этом Роланду, а не ей? — недоумевала Мередит. Щемящая грусть охватила ее. Она надеялась, что со временем они с Селестой станут ближе друг другу, однако этого не произошло. Селеста замкнулась в своей беде. Мередит взглянула на Роланда.

— Почему моя сестра поделилась с вами, а не со мной?

Роланд состроил гримасу.

— Мы… она не собиралась делать этого, Мередит. Это произошло по чистой случайности. Просто Селеста была расстроена, и, в конце концов, дело кончилось тем, что она разоткровенничалась, когда я сказал ей, что мне известно, что вы вышли за меня, чтобы защитить ее.

— С чего вы взяли? Я вам ничего такого не говорила.

— А мне и не надо было говорить. Я достаточно хорошо узнал вас, чтобы сделать собственные выводы, Мередит. Вы относитесь к числу женщин, которые считают, что обязаны защищать и опекать тех, кого любят…

— Однако я не смогла ничего сделать, чтобы уберечь Селесту от этого человека. Он использовал ее самым отвратительным образом…

Мередит все время пыталась поговорить с Селестой, пыталась понять причину ее нескончаемых слез. Теперь это стало понятно. И если Джайлс будет отказываться делать то, что должен, ее муж заставит его!

Роланд почувствовал, как у него перевернулось сердце, когда Мередит взглянула на него. В ее взгляде читалось желание поверить ему, позволить взять на себя столь тяжкую ношу. Он машинально обнял жену за плечи.

— Селеста старше вас, и, даже если бы это было не так, эту проблему решать не вам.

— Но мой отец всегда считал, что я… — Мередит посмотрела на него. В ее зеленых глазах была тоска. — Селеста не такая, как другие. Она более ранимая, чем все мы.

Роланд покачал головой.

— Мне кажется, причина такой «ранимости» Селесты заключается в том, что ее избаловали. Насколько я могу судить, она полностью здорова. И психически, и физически. Ваш отец не имеет права рассчитывать на вашу заботу о ней. Это губительно для нее. Возможно, ваш отец — хороший человек, но многие хорошие люди не видят собственных промахов.

Мередит взволнованно взъерошила свои длинные рыжие волосы.

—  Яне желаю неуважительно думать о своем отце. Он прекрасный человек. Мне кажется, что Селеста очень похожа на нашу маму, которую папа очень любил.

Роланд ответил не сразу, потому что задумался о своем отце. Могло ли все сложиться по-другому в их собственном доме, если бы Алберт Себастиан отнесся по-другому к той беде, которая случилась в его жизни?

Он не собирался исправлять и ее прошлое. Он просто хотел убедить Мередит, что она не должна взваливать на себя проблемы всех родственников.

Селеста явно была не столь предана своей сестре, судя по тому, как она вела себя сегодня с ним. Но Роланд не станет рассказывать Мередит об этом. Чтобы не причинить ей лишнюю боль.

Он сильнее обнял жену.

— Селеста сама выбрала этого человека. Ей самой и решать эту проблему. А я готов лишь помочь.

— А что, если Джайлс все-таки откажетсявыполнить свой долг? — Ее глаза тревожно округлились. — Это очень упрямый человек.

— Я уверен, что он сделает, как я ему велю. Если нет… — Роланд долго молчал, пожимая плечами, — как я тоже уже говорил вам, я готов прибегнуть к более решительным мерам, чем письмо, призванное убедить его в том, что ребенок вашей сестры не должен быть незаконнорожденным.

От этого слова у Мередит все перевернулось внутри. К счастью, она ощутила на своих плечах успокаивающую руку Роланда. И почувствовала в нем не только защитника, но и зрелого мужчину. На передний план вышло все томление последних дней. И ночей, которые она провела без сна, думая о нем, лежавшем на этой огромной кровати так близко и вместе с тем так далеко и боровшемся со своим желанием.

Роланд, видимо, испытывал нечто подобное, потому что его глаза потемнели и сузились, а взгляд остановился на ее губах. Сиплым шепотом он произнес:

— Мередит, то, что произошло в Кингсбридже…

Она не дала ему договорить — решительно подставила свое лицо, и Роланд прижался губами к ее губам. Сладкое нарастающее тепло разлилось в ее груди, охватило все тело. Мередит вздохнула и обвила его шею руками.

Роланд простонал, прижав ее еще сильнее и целуя еще жарче. Тепло переросло в еще более сладкое желание.

Мередит прильнула к нему. Ее губы раскрылись. Она произнесла нежным шепотом его имя:

— Роланд.

Прервав поцелуй, он надолго прижался подбородком к ее лбу. Она слышала, как участилось его дыхание, чувствовала биение его сердца, и снова произнесла его имя. На этот раз это был вопрос.

— Роланд?

Он отклонился и пытливо посмотрел ей в лицо.

— Вы на самом деле уверены?

Ей не пришлось говорить, что она не уверена ни в чем, кроме собственного желания, потому что в этот момент в дверь их комнаты громко забарабанили, и голос сэра Саймона произнес:

— Роланд, в деревне наводнение.

— Насколько это серьезно? — открыв дверь, спросил ее муж озабоченным голосом.

По лицу Саймона пробежала тень. Он взъерошил свои белокурые волосы.

— Не знаю. Я сам не видел. Несколько минут назад прибыл Эдгар, чтобы сказать тебе об этом, и я сразу пришел сюда. Он внизу, в зале. Единственная подробность, которую я знаю, — это то, что пострадала ферма «Грин Мэдоу».

— «Грин Мэдоу»? Талла и Матильда, возможно, в опасности. Их дом недалеко от реки. Я должен спуститься и поговорить с Эдгаром, — произнес Роланд.

Мередит подошла, чтобы взять его плащ с сундука, стоящего в ногах кровати.

— Надеюсь, что с Матильдой все в порядке, — сказала она, протягивая плащ Роланду. — Передайте всем, кому нужен кров, пусть приходят в замок. Мы найдем для них место.

Роланд потянулся за плащом, задумчиво посмотрел на нее и тихо поблагодарил:

— Спасибо, Мередит.

Она почувствовала, что за этими словами скрывается нечто большее. Но что?

Глава двенадцатая

Мередит торопливо сменила платье с чехлом на более старое и теплое и достала плащ. К тому времени, когда она спустилась в главный зал, Роланд, Саймон и тот человек, который прибыл из деревни, уже ушли. Она разыскала Энн и сообщила служанке, что наказала Роланду присылать всех, кто нуждался в крыше над головой, в замок.

Энн одобрительно кивнула.

— Я все подготовлю. Мередит продолжала:

— Я отправляюсь в деревню, чтобы посмотреть, не смогу ли чем-нибудь помочь.

Это, видимо, понравилось Энн меньше, потому что она сказала:

— Миледи, вы не знаете, насколько велика опасность. К тому же идет дождь. Вы можете заболеть.

— Все будет в порядке, не беспокойтесь за меня. Я сильнее, чем кажусь.

Энн нехотя кивнула.

— Воля ваша, миледи. Только, пожалуйста, будьте осторожны. Не знаю, что бы мы без вас делали теперь.

Мередит улыбнулась пожилой женщине.

— Благодарю вас за эти слова. Они для меня значат гораздо больше, чем вы думаете.

Знала бы эта женщина, что это и на самом деле было так! То, что Мередит сделала здесь, было принято с признательностью и благодарностью — не то, что в Пинакре, где считалось, что это была ее обязанность. Хотя один человек был не настолько благодарен ей за ее труды. И этот человек — ее муж. Однако Мередит отогнала грустные мысли. Она не хотела, чтобы они долго одолевали ее, поскольку сомневалась в том, что можно было что-то изменить.

Поплотнее закутавшись в плащ, она повернулась, чтобы идти, но задержалась.

— Энн, не могли бы вы приготовить что-нибудь из еды? Я уверена, жители деревни обрадуются ей.

— Я прослежу за тем, чтобы это немедленно сделали.

Мередит пошла к конюшне. Она довольно долго стояла перед широко открытой дверью, прежде чем конюшенный вывел оседланную лошадь. Нахмурившись, он помедлил в нерешительности.

— Мне следовало бы сопровождать вас, миледи. Она покачала головой.

— Я знаю дорогу.